Через неделю тренировок, отработки навыков и приемов рукопашного боя из прошлой жизни, я был готов к спаррингу на физкультуре. Меня опять поставили с той же дылдой, она улыбалась, предвкушая легкую победу. Каково же удивление было отражено на лице учителя, когда я двумя движениями уйдя от атаки уронил девчонку на землю, и усевшись на неё сверху зафиксировал и обездвижил ее, не нанеся никаких повреждений противнице. Я ликовал, не нанеся повреждений я победил, достойная победа.

Дэйчи Шосе станет лучшим во всем, чего бы мне это не стоило.

Глава 6

Дома у меня наладились отношения с Каори, я уже не скрывался и имел относительную свободу в поведении. Единственным камнем преткновения стало курево, Каори была против, но спасал меня дед, и когда мы с ним прогуливались по городу, он находил укромные уголки, где я мог спокойно скурить одну сигарету. Наши прогулки не были частыми, один или два раза в неделю, охрана пыталась нас сопровождать, но дед быстро им разъяснил, что он будет надежней пикапа со станковым пулеметом. Были забавные случаи при наших прогулках, когда я захотел в туалет мы зашли в какой-то наикрутейший ресторан и нас не хотели впускать. Дед сказал, что мы закажем чай и немного посидим и назвал свое имя и фамилию, охранники побледнели и отошли от дверей. Зал ресторана был полон роскошно одетыми людьми разных возрастов, большинство было мужчинами, сидевшими с молодыми девушками. Когда я вернулся из туалета, зал был полупустым, более половины людей исчезло, а у стола, за которым чинно пил чай Изама, стояли три официантки и управляющий рестораном, ожидая хозяина ресторана, который появился к тому моменту, как мы допивали чай. Хозяин поблагодарил за то, что мы посетили его заведение, но чуть ли не со слезами на глазах просил предупреждать заранее о нашем визите и не платить за чай, ведь такому гостю он всегда рад и совесть не позволит ему брать деньги с Изамы. На мой вопрос о причине такого поведения дед отмахнулся от меня, сказав что ушедшие люди были чиновниками и они увидев его почему-то вспомнили как много у них дел и что данное заведение им не по карману. А еще раз мы встретили богато одетого с охраной мужчину средних лет в пьяном состоянии. Увидев Изаму, он выпучил глаза, как будто увидел свою смерть, побледнел и, моментально протрезвев, пустился галопом в противоположную сторону улицы.

Дома, уже не скрывая кто я, у нас с Каори кипела работа в мастерской. На основе моих куцых знаний о достижениях мира моей прошлой жизни, Каори пыталась их приспособить в своих изделиях, делая проекты и записывая все знания и решения, которые отличались от решений этого мира. Забавно было что в мастерской она разговаривала со мной как с взрослым и равным ей человеком, однако стоило переступить порог выхода из мастерской как я становился её любимым сыночком, который не сильно отличался от других детей, всего лишь чуток умней и рассудительней чем другие первоклассники. Мы смогли вернуться к тому уровню доверия и нежности друг к другу какой был до того как дед раскрыл ей тайну обо мне. Нас очень заботило здоровье Изамы, так как, обсудив его действия, мы с мамой решили что у деда были серьёзные основания, чтобы начать раскрывать тайны рода наследнице. Дед сказал что он так решил чтобы Каори и я быстрее поняли что мы семья, и со здоровьем у него всё в порядке, а то что он начал стремительно стареть не удивительно, ему уже немало лет и молодеть он уже не будет.

Бабушка Этсуко не давала о себе забыть, она постоянно навещала нас, с ней приходили мои дяди и тети, которые пытались наладить отношения с Каори, а также со мной. Приглашения посетить клан были постоянными, Каори пока отказывалась посещать мероприятия, но это не могло длиться вечно и рано или поздно нам придется посетить клан с официальным визитом, в котором мама будет представлять род Шосе. Вопрос о том, сколько дней Эйко может находиться у нас дома стал неактуальным, Этсуко сказала что если Эйко захочет то сможет жить у нас сколько пожелает, но хотя бы один день в неделю она должна проводить в клане. Бабушка не то чтобы помирилась с Каори, но видя, что в отношении меня та не проявляет агрессии или грубости перестала сама проявлять к Каори ненависть, по крайней мере видимую.

Моя сестра в свои двенадцать лет стала красавицей, постепенно становясь безбашенной и избалованной кланом девицей. Она очень тепло относилась ко мне, ведь мы с ней раньше проводили немало времени за играми, но теперь её стали волновать немного другие вещи когда она осознала свою красоту. Постоянное фотографирование и их выкладывание в интернет, где у неё появилось немного поклонников, стало задвигать меня и Каори на второй план, Эйко перестала интересоваться проектами матери и оружием, которое она выпускала. Не скажу, что меня такое изменившиеся отношение сильно волновало, но я замечал печальное лицо матери когда Эйко начинала себя фотографировать или утыкалась в телефон, переписываясь в сети вместо общения с Каори. Я решил не противодействовать увлечению Эйко, а немного перенаправить его. Для этого я заручился поддержкой Каори и подошёл к фотографирующейся на фоне заката Эйко:

─ Эйко, а оружие красивее тебя? ─ Спросил я у неё. По симпатичному личику сестры забегали морщинки, показывая, как идут мыслительные процессы в ее немного ветреной голове.

─ Не думаю что оружие вообще красивое как люди, у оружия своя красота, а у людей – своя, ─ сказала Эйко.

─ А давай объединим красоту оружия и твою красоту?─ услышав мои слова, на мордашке Эйко отразилось заинтересованность.

─ Давай попробуем, ─ ответила она, не понимая как это реализовать.

Она не понимала, а я вот прекрасно понимал. Ну не было в этом мире такого чтобы красивые девушки позировали с оружием в руках, особенно с огнестрельным. С холодным оружием частенько показывали по телевизору тренировки или учебные бои на мечах, но у них была своеобразная смертельная красота. Я заранее подготовил одну из винтовок «Эйко», которая была чуть изменённой внешней копией Барретт 95. Я вместе с Каори покрасил ее в розовый цвет и подготовили школьную одежду Эйко, нашив на нее подсумки для патронов. Сестра скептически отнеслась к моей задумке, но всё же вынесла все тяготы переодевания и фотографирования с крупнокалиберной винтовкой.

На следующий день меня разбудил радостный визг моей сестры, а через минуту она ураганом внеслась в мою комнату, расцеловав меня и нечаянно ударив током. Мы взорвали интернет, десятки тысяч просмотров за ночь, тысячи новых подписчиков на аккаунт сестры. К обеду явился ошарашенный дед, он, как заведующий продажами винтовок, был в шоке от нескольких сотен заявок от гражданских, которые ему поступили за ночь на сайт, посвящённый продажам выпускаемого оружия моей матери, десятки звонков с просьбой продать им винтовку в странном цвете для оружия, розовом. Он думал, что это чья-то злая шутка. Вот так Эйко стала лицом оружия, выпускаемого родом Шосе, теперь она много внимания уделяла мастерской, маме и мне, и участвовала в изменениях и проектировании оружия, выступая, как и дед, моделью при демонстрации оружия возможным покупателям.

В школе было все хорошо, за исключением Амайи, той девочки, которую я победил во втором спарринге. Она как и я не смирилась с поражением и искала способ отыграться. И вот мы опять с ней схлестнулись в спарринге, она была хмурой и осторожной и уже не испытывала чувства превосходства. Первый удар я пропустил, не ожидая от нее удара ногой в голову, который был молниеносным. Чуть не потеряв сознание, я быстро сократил расстояние до Амайи, так как она могла атаковать меня из-за преимущества в росте. Я был в относительно безопасном расстоянии. Подбежав к ней и схватившись руками за рукава её спортивного костюма, я нанес ей удар головой в переносицу. После моего удара бой был закончен учителем из-за моей излишней, по его мнению, жестокости. После этого спарринга на лице Амайи при случайной встрече со мной сразу отражалась озлобленность и ненависть ко мне.

На следующем занятии по физической подготовке Амайя сама встала напротив меня, сказав этим что я буду её спарринг-партнёром. Она выглядела грозной и уверенной в том, что во что бы то ни стало победит меня. На её лице еще были заметны синяки под глазами от моего удара в переносицу, учитель попытался возразить такому положению вещей, понимая, что мы с ней будем опять излишне жестоко проводить спарринг, но было уже поздно, мы начали бой. После пропущенного удара в пах инициатива была на стороне Амайи, единственное, что я смог сделать перед потерей сознания от удара коленом по голове – это прошипеть что она сука, причем я это сказал на русском.

Кабинет директрисы младшей школы был обставлен довольно аскетично. Стол, кресло, шесть стульев. Наших родных вызвали в школу после нашего спарринга озабоченным учителем по физической подготовке, с моей стороны пришел дед и Каори, со стороны Амайи её отец Толуман, здоровенный мужик ростом далеко за два метра, кулаки которого внушали трепетный страх. Он сидел и улыбаясь слушал рассказ о том, как его дочь избивает мальчика, который поставил ударом головы в прошлый спарринг два синяка под глазами Амайи. Каори же нахмурилась, ей не нравилась данная жестокость в спаррингах, а вот Изама радостно улыбался и, взмахом руки остановив рассказ учителя и игнорируя директрису и учителя, обратился к Толуману:

─ А ты, Толуман, переживал что дочь в тебя пошла, а не в мать и ей будет сложно найти жениха. Заметь, это Дэйчи её выбрал, ─ улыбался Изама, подмигивая мне.

─ Нет, мы конечно потом официально пошлем сватов, ну а пока можно считать, что мой внук решил проверить на прочность твою дочь. И еще, меня расстраивает тот факт, что один из членов прославленного клана Идако, известного несравненными бойцами в ближнем бою, не может размазать моего внука тонким слоем по полу, так что не жди сватов в скором времени, мы еще посмотрим. А то как-то слабовата она для Дэйчи в качестве жены.