Необходимое неизвестное
Письмо об уважении к Тайне

Друг мой, мы ни о чём не знаем так точно, как о том, что существует Тайна. Мы не знаем, бесконечна ли Вселенная. Но наверняка знаем, что бесконечна Тайна. Признать великую бесконечность Тайны – это лишь начало освоения её повсеместного присутствия в нашей жизни.

Может быть, именно это имел в виду Сократ, когда говорил: знаю лишь то, что ничего не знаю. Ведь любое наше знание только приоткрывает вход в те глубины области Тайны, которые невозможно пройти до конца. Признавать Тайну, уважать её, прислушиваться к ней – естественные элементы человеческой жизни. Это не умаляет ни наших знаний, ни нашей веры, ни нашего интереса к тому, что от нас скрыто.

Тайна – это океан вокруг островка нашего знания. Не обнаружить её трудно, овладеть ею невозможно.

Тайна нас окружает, наполняет и вдохновляет.

Первое знание о Тайне – это признание того, что она существует. Я пишу это слово с большой буквы не для возвеличивания, а просто чтобы не путать с множеством людских тайн-секретов друг от друга. Точнее было бы говорить, наверное, «область Тайны», но у этой области особые свойства. Это не что-то напрочь закрытое от тебя и от меня. Каждый может ощутить веянье Тайны, даже соприкосновение с ней. Если с ней нельзя было бы соприкоснуться, мы не знали бы даже, что она существует. Уважительное знание о Тайне – это уже прикосновение к ней. Видеть её присутствие в необычном и необъяснимом важно, но ещё важнее ощущать его также в обыденном и привычном.

Но и это не всё. Тайна нас окружает, наполняет и вдохновляет. Она незаметно пронизывает всю нашу жизнь и вместе с тем оставляет за нами свободу выбора и свободу мышления. Тайна – это подлинное лицо мироздания, которое мы привыкли заслонять от себя масками, изображающими наши представления о нём.

Знание – это то, что нам приоткрыла Тайна: в ответ на наши усилия или по собственной инициативе. Это не означает, что всё прочее – незнание. Тайна хранит в себе больше того, на что может рассчитывать возможное знание, – полноту бытия. Ведь это не только неизвестное, которое рано или поздно может стать известным. Это ещё и невместимое. То, что человеку не понять никогда, каких бы высот ни достигли его дух и разум. Но и невместимое можно почувствовать с помощью образного виденья, предохраняющего нас от того пламенного смысла, выдержать который не всегда дано человеку.

Есть разные пути взаимодействия с Тайной. Самые простые – и далеко не единственно возможные – это пути познания, вьющиеся по её окраинам. Абстрактное, умственное отношение к Тайне лишь оценивает её значение в нашей жизни. Подлинное признание Тайны начинается, когда мы научаемся воспринимать её через смысловые образы, наполняющие душу.

Уважая Тайну, не отказываешься от возможностей познания, а расширяешь их.

Человеку невозможно до конца знать истину. Чем значительнее истина, тем глубже она уходит в не известное нам. Но чувствовать её, ориентироваться на неё – возможно.

Тайна – это незримое присутствие в нашей жизни смысла. Причины, которые доступны нашему пониманию, – это лишь тени причин, определяющих развитие мира. Однако смысл можно ощущать интуитивно, можно дышать им, не ведая об этом, но инстинктивно пользуясь таким свойством мироздания.

Уважая Тайну, не отказываешься от возможностей познания, а расширяешь их. Ведь всё наше будущее знание пока что принадлежит области непознанного. Уважение к Тайне поддерживает гармонию известного и неизвестного, вбирает в жизнь то и другое. Это возможность познания, а не его невозможность.

Но давай, друг мой, различать два близких слова: непознанное и непознаваемое. То и другое принадлежит области Тайны, но это очень разные вещи. О непознанном можно сказать, что оно лишь пока непознанное, что рано или поздно оно может стать достоянием знания. О непознаваемом так не скажешь, поэтому и пришлось прибегнуть чуть выше к слову «невместимое». Но даже от него мы не отгорожены полностью.

Объяснимое познаётся объяснением. Это не всегда просто, но это проще всего.

Необъяснимое осваивается переживанием. У каждого из нас есть крупицы опыта, которые остаются необъяснёнными.

Человеческое познание добывает сегодняшнее знание из того, что вчера ещё было непознанным. Впрочем, Тайна, наполняющая мир, – это не загадка, имеющая решение. Это родина всего, с чем мы имеем дело. Её разгадки так же таинственны, как загадки.

Но и к непознаваемому, к той таинственной полноте жизни, которая в нём заключена, можно прикоснуться – через интуицию, метафору, образ.

Сомнение – один из видов уважительного отношения к неизвестному.

Да, друг мой, уважение к Тайне не сводится к декларации о невозможности исчерпывающего рационального познания, относящегося к выстраивающей стороне мышления. Гораздо важнее те возможности, которые открывает нам мышление улавливающее: это и образные представления, и сигналы интуиции, и озарения, не вмещающиеся в привычные аналитические формы.

Не будем проводить границу между знанием и тайной по критерию религиозности. Слишком запутаны и расплывчаты границы между самим религиями. Тем более не будем передоверять это дело теологам. Почитать Тайну в том или ином облике естественно для человека. Но теология склонна порою уверять, что доподлинно знает, какой облик несомненно правильный – в укор всем остальным, несомненно ложным. Какая же тогда это Тайна?.. Сомнение, скажу я тебе, – один из видов уважительного отношения к Тайне. Оно призывает быть критичными к мистификациям и манипуляциям, но вместе с тем внимательными к реальному мистическому опыту.

Уважение к Тайне только усиливает возможности веры (за счёт отстранения от иллюзии всезнайства теологов) и возможности познания (за счёт отказа от чрезмерного рационализма). А главное – полностью устраняет конфликт между ними: между верой и познанием.

Береги нашу жизнь от обестайнивания.

Конструктивность уважения к Тайне существеннее, чем умилительная восторженность. Это значит, что надо быть готовым к взаимодействию с Тайной, к тому, чтобы становиться достойным её уважения к тебе. Быть готовым уважать Тайну в любом обличье, которым она тебя испытывает. Если Тайну не уважать, она будет над тобой посмеиваться. Относясь пренебрежительно к Тайне, неминуемо отдаляешься от неё, подменяя реальный мир доставшимися тебе предрассудками.

Без признания существования и значения Тайны невозможно ни одно разумное размышление, относящееся к главным свойствам жизни. Всякое обдумывание – это лишь ДОдумывание, раздувание искры. Всякая искра мысли – пришелица из Тайны. Да и сам разум родом из Тайны. Только поэтому он в силах нести нам знание из её глубин.

Уважать Тайну – это конкретно. Это признавать её в себе и в другом человеке. Это уважение к ней в каждой вещи и в каждом явлении. И это её защита. Не ради неё самой, это было бы смешно, но ради себя, ради нас всех.

От чего?.. От обестайнивания, от детайнизации жизни. Детайнизаторами могут оказаться и материалист, и идеалист, если торжество собственного мнения становится для них важнее реальности. Детайнизатор-материалист оставляет от мира лишь островок «познанного» и неширокую каёмку «познаваемого», хотя нет ни одного явления, не уходящего корнями в Тайну, не пропитанного ею. Детайнизатор-идеалист вроде бы признаёт Тайну, но лишь в таком виде, про который он берётся рассказать нам почти всё, потому что уверен, что знает это… Детайнизация затрудняет возможность прикосновения к Тайне, сообщения с ней, которое необходимо человеку, как дыхание. Мы укоренены в Тайне, мы питаемся её соками, но иногда стараемся выдрать свои корни, чтобы с иллюзорной вольностью прогуляться по житейской поверхности явлений.

Особая разновидность обестайнивания – считать человеческую жизнь бессмысленной. Это значит претендовать на знание, которым не обладаешь. Ни знанием, что такое смысл, ни знанием о его присутствии или отсутствии.

Тайна приоткрывается любовью.

На прощание хочу сказать о практических приложениях уважения к Тайне. Ведь даже самые умные слова оживают лишь в нашем реальном поведении, разве не так? Правда, могу говорить лишь о практической памятке для себя самого. Буду рад, если что-то пригодится и тебе.

Стоит приучать себя к повседневной готовности прикоснуться к Тайне – в каждой мысли, в каждом переживании, вглядываясь в любое явление, общаясь с любым человеком… Стоит развивать интуицию, образное мышление, ведь именно они содействуют таким соприкосновениям. Искать пути и средства к обретению или укреплению веры в осмысленность мира, в то Высшее, которое является источником смысла. Стоит поддерживать в себе любовь ко всему, с чем имеешь дело, потому что всё на свете родом из Тайны. Стоит учиться соразмерять жизнь со смертным пределом, который напоминает нам о чём-то очень важном, к чему нужно успеть приготовиться.

И всегда помнить, что Тайна приоткрывается любовью. Всё прочее – попытки взлома.

А если ты попросишь, друг мой, о наикратчайшем резюме – мол, что же я пытался здесь выразить? – я попробую сформулировать это так:

Тайна – самая прекрасная незнакомка. Она становится тем прекраснее и тем незнакомее, чем больше с ней соприкасаешься.

Путешествие третье. Уважение к жизни
и три движущих усилия

Напоминания и предвкушения
Письмо о трёх движущих усилиях

Коротко напомню, о чём шла речь в предущих письмах.

Три письма из первого – вводного – путешествия рассказывали о том, как, с чем и зачем мы отправляемся в эти самые внутренние путешествия.

Второе путешествие начиналось с письма, посвящённого дружбе с жизнью – камертонному образу, помогающему сфокусировать всё главное, что стоило бы вложить в представление о нашей жизни. Разумеется, это только начало пути, и многие области и подробности, связанные с этим образом у нас ещё впереди. Зато, не дожидаясь дальнейших уточнений, можно уже начать ориентироваться, используя этот образ, в себе и в окружающем.

Затем шло письмо о трёх великих уважениях, наметившее план ближайших вылазок, цель каждой из которых в том, чтобы добавить особый существенный ракурс к пониманию дружбы с жизнью

С удовольствием перечислю здесь ещё раз три великих уважения:

– уважение к жизни,

– уважение к разуму,

– уважение к Тайне.

Впрочем, это письмо было лишь декларацией о намерении путешествовать дальше. И этим путешествиям были посвящены три следующие письма.

В письме об уважении к жизни говорилось о сходстве основных сторон дружбы с человеком и дружбы с жизнью. Речь шла и о внимании к жизни, и об общении с ней.

Письмо об уважении к разуму было посвящено необходимой для человека опоре на разум, возможностям осмысления жизни, а также путям самоосознания. Была затронута важнейшая тема двух способов мышления: выстраивающего и улавливающего.

Письмо об уважении к Тайне рассказывало об отношении к самой загадочной стороне нашего мира, без внимания к которой невозможно понимать главные ценности жизни.

Напомнив о написанном, перейду к предвкушениям. К тому, чтобы углубиться в тему уважения и внимания к жизни, общения с ней. Вот тут-то мы и обратимся к трём движущим усилиям, которые лежат в основе такого внимания и общения. К усилиям, благодаря которым можно постепенно постигать искусство дружбы с жизнью и практиковать его применительно к себе. Сначала просто назовём их:

– приметчивость,

– стремление становиться,

– сотрудничество с судьбой.

Но это всего лишь названия, наподобие географических обозначений на карте. Свою задачу я вижу в том, чтобы рассказать о внутренних путешествиях туда – в края, которые открываются за этими названиями. Составить путеводитель по каждой такой местности не обещаю, это требует скрупулёзной работы, да и вряд ли каждому из путешествующих нужно такое универсальное руководство. Моё дело – отчитаться в письмах о том главном, что удалось разглядеть самому. Отчитаться и засвидетельствовать: каждая из этих трёх областей мировосприятия интересна и значительна.

Таким образом, впереди очередные три письма.

Письмо о движущем усилии приметчивости будет посвящено тем поискам ориентиров, которыми каждый человек неминуемо занимается, вольно или невольно, чтобы знать, куда ему двигаться на своём жизненном пути. Вся культура человечества может стать для него подспорьем в этих поисках, но решающим фактором будет его собственная поисковая активность.

По-моему, друг мой, это имеет большое значение для каждого из нас. А по-твоему?..

В письме о стремлении становиться речь пойдёт о естественном человеческом желании быть самим собой, о желании быть собой как можно качественнее. И о том, что просто стать раз и навсегда таким, каким хочешь, не получится – можно только становиться. Такое стремление – становиться собой, цельной личностью – одна из главных движущих сил человеческой жизни.

И это, друг мой, тоже очень значительная тема, не правда ли?

Непременно нужно написать и письмо о сотрудничестве с судьбой, с персональными обстоятельствами своей собственной жизни. О том, чтобы не удручаться нежелательными событиями и не впадать в чрезмерную эйфорию от событий радующих, а осваивать те и другие, учиться у них и участвовать в них своим выбором, своими намерениями, своими решениями. Это ведь не шуточное дело – сотрудничать с судьбой вместо того, чтобы претерпевать её.

И эту тему, друг мой, стоит отнести к числу интересных и значительных.

Согласен ли ты со мной обратить особое внимание на эти три области? Если да, то встретимся с тобой в следующих письмах. А если нет, то тем более – дай мне шанс попробовать показать тебе открывающиеся виды…

Заканчиваю это письмо-предвкушение всё тем же пожеланием: чтобы каждый из нас стремился быть дружным с жизнью. Это не происходит в достаточной мере само собой, и нам предстоит ещё поговорить о многом, что может здесь оказаться полезным.

Путь по жизненному лесу
Письмо о приметчивости

Странное дело, друг мой, – каждое очередное письмо представляется мне свидетельством о чём-то чрезвычайно важном. Вот и сейчас, собираясь рассказать о приметчивости в деле поиска ориентиров (необходимой составляющей внимания к жизни), хочется начать письмо с восклицательных знаков. Ведь потребность в ориентировании – одна из базовых потребностей любого живого существа, а тем более человека. О стремлении к ориентированию, к поиску ориентиров, о приметчивости к ним и пойдёт здесь речь.

Пусть не совсем обычное слово «приметчивость» само станет ориентиром.

«Каждый должен посадить дерево, построить дом, вырастить сына…». Почему-то все изящные формулировки подобного рода забывают про то, что для начала каждому стоило бы понять, кто он в этой жизни и что должен сделать именно он, а не абстрактный «каждый». Будто такое понимание само взойдёт, само вырастет, само построится…

Человек без ориентиров находится в более плачевном состоянии, чем слепой или глухой. Слепой идёт на ощупь или по слуху. Глухой вглядывается. Человек без ориентиров всегда идёт не туда, потому что не знает, куда ему «туда».