Глава 3
Берлинское танго с ароматом греческой смоковницы

Истекли шесть месяцев его испытательной службы. Первая зарубежная командировка обозначена – Берлин. В Форин офис считали, что британская миссия в Германии – самое важное и ответственное место. Соперничество обеих стран растёт, никто не хочет уступать, а военная мощь немцев и их агрессивность всё сильнее и сильнее.

Арчибальд Керр этой важностью не проникся. В дневнике написал: «Мысль о работе в этом месте наполняет меня самым чёрным отчаяньем». С таким настроением он и прибыл в столицу Германии. С такими мыслями и служил, всё больше замыкаясь и страдая от рутины, всё сильнее мечтая о самостоятельной работе и всё чаще надевая на службу килт.

Посольское начальство в Берлине стало смотреть на него с удивленным прищуром: не пора ли этому юноше щеголять в смокинге, а не в клетчатом килте? Впрочем, и сам Арчибальд подумывал с первой же зарплаты приобрести фрачный джентльменский набор. Что и было сделано – почти половина из двухсот фунтов ушла на новую одежду и обувь.

Таким денди лондонским, при полном параде он прошёл весь путь от Бранденбургских ворот до британского посольства и специально поднимался медленно по широкой лестнице. Дефиле оказалось выигрышным. Через каких-то пятнадцать минут его вызвали к послу.

Керр уже бывал в этом огромном кабинете. Прежний посол водил дружбу с Вильгельмом II, но чем крепче становилась связующая их нить, тем чаще в императоре Германии вспыхивала странная и дикая ненависть ко всему английскому. Кто был тому причиной, неизвестно, но в один прекрасный день ниточка лопнула, и Великобритании пришлось срочно искать замену. Новый посол, как мог, принялся разруливать ситуацию.

Когда Керр вошёл в его кабинет, посол что-то наигрывал на скрипке. Отложив инструмент, он добродушно улыбнулся:

– Доброе утро, Арчи! Спасибо, что зашли. У меня для вас сюрприз! Сестра кайзера Софи приглашает на вечеринку. Раньше это игнорировалось, а я предлагаю вам прокатиться со мной во дворец кронпринцесс и познакомиться с местной элитой. Как вы, не возражаете?..

Другой бы спорил.

Керр, безусловно, был наслышан о принцессе Софи. Внучка английской королевы Виктории, жена греческого кронпринца, мать уже пятерых детей, она могла затмить красотой любую при дворе немецкого императора. Стройная, гибкая, она обожала великосветские приёмы и весёлые пикники на природе. Софи только что приехала из Афин, и сейчас навёрстывала в родном доме то, что казалось непозволительном при дворе венценосного свёкра.

Арчибальд был представлен принцессе. Он учтиво склонил голову. Софи протянула руку для поцелуя, а когда Керр поднял глаза, её смеющееся лицо оказалось совсем рядом.

– Я очень рада видеть вас, – сказала она по-немецки. – Наконец-то в этом дворце присутствуют настоящие английские джентльмены!

Посол предложил какой-то остроумный тост, все заулыбались, выпили шампанского. Один из великих князей предложил тост за здоровье Его Величество короля Эдуарда VII – снова выпили. Через каких-то полчаса гости уже разбились на островки, где звенели бокалы, звучали отдельные тосты и взрывы смеха.

Керр не мог оторвать взгляда от Софи. Она единственная на этом вечере была в облегающем платье. Суженная книзу юбка без турнюра, в отличие от других дам, воротник-стойка, летящие рукава-кимоно, широкие бёдра, змеиная талия – вся она была похожа на русалку в своём серебристом наряде. Арчибальд стоял пораженный и бормотал про себя: «Я не знаю, что это может означать, и почему я так смущён…»

Серебристая русалка выскользнула из ближнего островка и подплыла к молодому дипломату.

– Надеюсь, вы не скучаете у меня? Мы сегодня собрались специально без музыки. В следующий раз обязательно потанцуем с вами, обещаете?

– Непременно, – он едва сумел выдавить из себя одно слово.

Софи засмеялась, слегка откинув голову. Серые глаза её вмиг стали голубовато-зелёными.

– Вы очень милы. Но напрасно так стесняетесь. У нас всё по-простому. Хотите, я покажу вам оба дворца?

И не дожидаясь ответа, повернулась и пошла. Керр быстро догнал её. Принцесса показывала назначения комнат, через которые они проходили.

– Поначалу был один дворец, для кронпринцев. Там родился мой брат. Чуть позже рядом построили дворец принцесс. Сейчас они соединены переходом. Видите? Но мы туда не пойдём. Давайте лучше присядем на этом диване и поболтаем. Расскажите мне о себе!

Как на экзамене, Керр начал с родителей и с места, где родился. Принцесса была удивлена его рассказом об Австралии. Даже придвинулась к нему поближе.

– Как, как они называются? – заливисто смеялась она. – Эму? Какое странное название! Они, правда, похожи на маленький бегающий стог сена? Хрюкают, как свиньи? Этого не может быть, Арчи!

С интересом всматривалась в его лицо. И постоянно переспрашивала.

– Вас обзывали в школе австралопитеком? Только за то, что вы родились в Сиднее? Та к вы, может, и в самом деле сын местной аборигенки? Любого наказывали? Прямо кулаком? И вам тоже разбивали нос? О боже, Арчи, мне вас жалко! И вы никогда ещё никого не любили? Совсем ни разу? Как же мне интересно с вами!..

Она была на двенадцать лет старше Керра, но наслаждалась этим разговором совершенно искренне. А потом Софи стала изливать юноше свою душу: как она несчастна в Греции и как она любила мать и через неё – бабушку и всю Британию.

Через час они вернулись к гостям. Посол Его Величества короля Эдуарда VII уже отбыл с вечеринки без своего подчинённого…

В августе третий секретарь британского посольства Арчибальд Керр получил персональное приглашение приехать в летнюю резиденцию кайзеровской семьи в качестве личного гостя принцессы Софи. В выходной день он отправился туда.

Принцесса встретила его в костюме амазонки. И сразу повела его куда-то в сторону от замка, усадила на скамью в небольшом искусственном гроте.

– Вот здесь мы продолжим нашу беседу, не возражаете, Арчи? А потом я представлю вас моему брату, и пойдём завтракать.

Они снова много смеялись и болтали обо всём на свете, перебивая друг друга. Потом он предстал пред суровыми очами кайзера.

Ровно в полдень распахнулись широкие двери, и в зал твердым шагом вошёл Вильгельм II. Он был одет в фельдмаршальский мундир, который прекрасно сидел на нём. Странно, но в руке он держал сверкающий железный шлем с гербом.

Император сперва поприветствовал сестру, затем жестом пригласил всех в столовую, где справа от себя посадил гостя. Стол был сервирован просто, единственным изыском был золотой звонок, которым император пользовался всякий раз, когда наступало время для перемены блюда. Подавали суп, жаркое, фруктовый десерт. Ни шампанского, ни ликёров не было, только красное рейнское вино.

Кайзер говорил без умолку, обращаясь практически только к гостю. Сам он при этом с удивительной скоростью расправлялся с едой, несмотря на парализованную с детства левую руку. Император пользовался специальной вилкой, которая с одной стороны имела лезвие с зубцами, и он с завидной ловкостью отрезал кусочки жареного мяса.

Керр посчитал для себя, что невежливо есть, когда с тобой разговаривает император, поэтому слушал, ловя каждое слово, и практически не притронулся к завтраку.

Взяв из вазы два самых крупных инжира, кайзер мгновенно проглотил их, запил вином, вытер салфеткой лихо закрученные кверху усы и молча кивнул на прощанье. Гость и принцесса Софи снова остались одни.

Они ещё погуляли по чудесному парку, посидели у фонтана на скамейке.

– Арчи, закройте глаза, – вдруг попросила Софи.

Ему вдруг стало страшно: неужели принцесса сейчас его поцелует?

– Не подглядывайте! И не краснейте так! Говорите, чем пахнет?

Пахло свежими плодами смоковницы и кёльнской водой. Врать принцессе не стал.

– Инжиром и одеколоном.

Софи засмеялась своим серебристым колокольчиком.

– Правильно! Вот и пусть этот запах останется у вас на память от меня!

И она погладила его лицо своей тёплой ладошкой.

Всю обратную дорогу в карете с гербами Керр ощущал этот аромат.

…В сентябре принцесса Софи должна была вернуться в Афины: в соседней Турции случился какой-то переворот, неприятности могли коснуться Греции, и муж потребовал её присутствия. На прощальную вечеринку Керр также получил приглашение. Посол безоговорочно отпустил его и даже дал краткосрочный отпуск, сказав при этом:

– Дорогой Арчи, мне, честное слово, приятно, что вы делаете успехи не только в рабочих делах, но и в сердечных. Мне за вами уже не угнаться.

Керр, наверное, даже не удивился бы, если б Софи при встрече кинулась ему на шею, так она была обрадована и возбуждена. Впрочем, он тоже. Вот что он писал в своём дневнике спустя пару дней:

«После обеда мы танцевали креольское танго. Я краснел, потому что не знал ни одного басе этого новомодного танца, она учила меня. Я танцевал почти всё время с Софи… И я снова краснею, говоря, что получил странное удовольствие от того, что держал её в своих руках. Более того, мне казалось, что она полностью в моей власти и испытывает то же самое…»

За окном шелестел ночной дождь, ему пора было уходить. Он ушёл. Исчез незаметно, по-английски.

Но ночь не закончилась. Он так и не смог уснуть. Спустя примерно час Софи постучалась в дверь комнаты, отведённой Керру во дворце.

– Арчи, – прошептала она. – Я не могу вас так просто отпустить…

Она подошла к нему вплотную, взяла его за руку и повела, как маленького. Через едва освещённый переход, через анфиладу пустынных салонов, где совсем недавно играла музыка, рекой лилось шампанское и рейнское вино, скользили по наборному паркету дамы в шикарных платьях и их партнёры – немецкие офицеры в высоких сапогах и коронованные отпрыски во фраках.

Лишь когда они добрались до её покоев, Софи повернула к нему лицо.

– Я знаю, что не должна так поступать, но… Тише, пожалуйста, не перебивайте. Ничего не говорите, а то передумаю!

Потом они так и не перешли на «ты». Молча слушали, как капли дождя стучат по окнам спальни. Наконец, Софи заговорила.

– Знаете, Арчи, мне так много хочется вам рассказать. Я вижу в вас родственную душу. Мы с вами такие одинаковые…

Керр свободно понимал её немецкий, но последнее слово, в котором принцесса собрала вместе два несравнимых чувства – похожесть и одиночество, – заставили его улыбнуться. Она тоже улыбнулась по-доброму.

– Вы не шпион, Арчи?

– Нет. Я мечтаю о карьере только в своей профессии.

– Слава богу, а то тут полно шпионов. Поверите, я не могу открыться даже мужу своему. Особенно сейчас, когда он намертво прикипел к своей новой любовнице. Сейчас мне даже трудно представить, что двадцать лет назад я была влюблена в этого человека. Знаете, какая у нас шикарная свадьба была? Внучка Её Величества королевы Великобритании и наследный принц греческой короны – мы ведь с Константином состояли в родстве не только между собой, но и практически со всеми королевскими домами Европы. Все верили, что Константинополь и Святая София снова объединятся с Грецией, когда на трон взойдут Константин и София. Гостей понаехало тысячи. Мы венчались дважды – сначала по православному обряду, потом по лютеранскому. А мой брат, как узнал об этом, запретил мне появляться в Берлине. Вы заметили его странности?..

И тут принцессу просто понесло.

– Вы в курсе, что он родился калекой, с сухой рукой и кривой шеей? Что он страдал Эдиповым комплексом? Все подростковые сексуальные мечты переводил на мать и даже пытался сделать её, дочь британской королевы, своей любовницей! Он страшный человек, Арчи! Чем строже мать старалась убедить его, что это нехорошо, что так нельзя, – тем сильнее он ненавидел всё английское. Он, только он виноват, что она так рано умерла. Злоба его не имеет границ. Поверьте, скоро он доведёт Германию до страшной войны со всеми, включаю Англию. Брат возомнил себя великим воином и полководцем, он не слезает с коня, по несколько раз на дню переодевается в разные мундиры – то якобы командует артиллерией, то флотом, то кавалерией. А шлем? Вы видели его шлем?

– Видел, – откликнулся Керр, пытаясь всё запомнить дословно.

– Нет, не тот. Он заказал себе шлем из чистого золота и щеголяет в нём, когда принимает королей и императоров самого высокого уровня. Возомнил себя властелином мира. Это ужас! И при этом, Арчи, ему ничего нельзя сказать, никто не вправе спорить с ним. Он уверен, что кайзер Германии никогда не ошибается, что его жена и вообще все родственники – вне подозрений, прямо ангелы во плоти. Был уверен, пока не получил оплеуху с этим скандалом…

– Не понял. С каким скандалом?

– Как, вы не в курсе?! Это же было вселенское грехопадение! Все газеты писали! Слушайте же… Дело было так. В начале 1891 года дамы и господа – числом пятнадцать, все голубых кровей – катались на санях в окрестностях Берлина. А потом приехали в охотничий замок, скинули шубы, прогнали прислугу, напились – и началось! Это была грандиозная оргия. Интимные места они чуть прикрывали листочками фигового дерева, а то и без оных обходились. Пары менялись по кругу. Было всё, на что способна безудержная фантазия богемы. Вы знаете, что такое богема, Арчи?

– В переводе с французского это, кажется, цыганщина, – отозвался пораженный Керр.

– Именно! Представляете, целый табор принцев и принцесс, занимающихся любовью? Причем однополой тоже. А ведь за это полагается у нас тюрьма, как и у вас в Англии…

От неё крепко пахло кёльнской водой, вином и инжиром… «Высокие, высокие отношения», – подумал Керр. И чуть не спросил: «Вы тоже там были, Ваше Высочество?» Да вовремя язык прикусил.

– И всё бы ничего, Арчи, но через несколько дней участники этой вечеринки стали получать анонимные письма, в которых подробно описывались детали этой оргии. Досталось всем. Потом письма стали получать непричастные к этому персоны: политики, журналисты, аристократы, родственники. Даже вдовствующая императрица, покойная наша с Вильгельмом мать, получила несколько таких писем. Все были просто в шоке, при дворе каждый со страхом ожидал, что в следующем письме будет упомянуто и его имя…

– А что требовал анонимный шантажист?

– В том-то всё и дело, что ничего не требовал. Просто выдавал интимные тайны. Причём неизвестно, был это «он» или «она». Экспертиза установила, что почерк, скорее, женский. Подозрение падало на мою старшую сестру Шарлотту, но и она сама получила немало этих оскорбительных анонимок. Представляете, как взбесился наш брат?

– Уверен, что кайзер приказал немедленно разобраться и найти виновного!

– Да что толку! Письма приходили годами. Представляете, годами! И в каждом – пикантные подробности из личной жизни кого-то из императорской семьи. Тайная полиция арестовывала любого, кто мог быть хоть как-то причастен. Арестовывала и отпускала. Все перессорились друг с другом. Несколько дуэлей было, со смертельными исходами. Ах, подорван авторитет монархии! Ах, император и его двор живут по двойной морали! До сих пор ведь ещё отголоски этого скандала слышатся…

– Та к нашли всё-таки негодяя?

– Нашли. Моя сестра Шарлотта потеряла когда-то свой дневник, а в нём она записывала всё без купюр, все-все тайны и даже собственные фантазии. Этот дневник и попал в руки шантажиста. Вильгельм изгнал его за пределы страны…

Софи обняла Керра на прощанье.

– Арчи, милый Арчи, никогда не ведите дневников, они обладают фатальной склонностью быть прочитанными! Найдёте дорогу?

Наутро они встретились перед завтраком в пропитанном дождём саду. Софи была не одна, рядом сидела её старшая сестра Шарлотта. Софи, похоже, рассказывала ей что-то смешное, потому что сестра беспрестанно смеялась, некрасиво открывая рот.

Через несколько часов Софи уехала в Афины. Расстались они добрыми друзьями.

Вернувшись домой, Керр хотел записать в дневнике свои мысли о событиях последних часов. Он почему-то чувствовал вину за собой. Вся эта история выглядела очень странно.

Это была какая-то жуткая смесь восторга и разочарования, радости и опустошенности одновременно. Других слов у него просто не нашлось. Вспомнил горячий шёпот принцессы: «Никогда не ведите дневников!» И отложил перо.

Спустя пару дней он написал-таки в заветной тетради: «Берлин сокрушает всю мужественность человека и делает его своего рода бесполой медузой. Я пропитан невыразимой ненавистью к Берлину».

К принцессе Софи эта ненависть не относилась. Он по-прежнему думал о ней с теплотой и нежностью. В 1914 году они снова встретятся. Последнее лето перед войной Керр проведёт в круизе по Средиземному морю, и в Афинах он посетит с дружеским визитом дом короля Греции, точнее его жены.

Софи искренне обрадовалась ему, протянула руку. Они немного посидели на мягком диване в тени старой смоковницы. Потом она, как и шесть лет назад, повела его за руку во дворец. В богато украшенном зале показала новинку – портативный граммофон. Улыбаясь ласково, поставила какую-то пластинку.

– Это Тино Росси – очаровательный голос, не правда ли? Помните наше танго в Берлине?

– Конечно, помню, – ответил Керр. – У меня профессиональная память.