– Я же не знал, – огрызнулся Бричиков. – Я не всемогущ и не всеведущ.

– Зато строишь из себя!

– Ты тоже!

Они сверлили друг друга взглядами. Первым сдался Бричиков.

– Ладно, – сказал он. – Надо сваливать. В другой город или другую страну – неважно. Денег хватит. А там уже придумаем что-нибудь.

– Что-нибудь! – передразнила Янка и почувствовала, как накатывают слёзы. – Идиот ты, Бричиков. Идиот, каких мало.

В очередной раз за последний год жизнь рушилась. Приходилось сгребать обломки в кучу и надеяться, что ничего не потерялось.

Идиотизм заключался в том, что Бричикова позвали на ток-шоу, и он пошёл. Видный специалист по НЛП и гипнозу всё-таки.

В какой-то момент, устав слушать байки и домыслы, он рассказал им, что это всё суета сует и томление духа. НЛП и гипноз лишь жалкое подобие древнего человеческого умения управлять людьми. Название его потеряно в веках, но сила порой пробуждается стихийно. И человек может сам не осознавать, что он делает. Но его будут слушаться.

Это складывается из жестов, интонации, тембра, визуального контакта – из всего. Человек думает, что ведёт себя естественно, а между тем заставляет других выполнять свои приказы. И неосторожно брошенное им слово способно даже убить.

– И такие люди появляются до сих пор, – сказал он, присаживаясь на место.

Но тут же пришлось встать. Аудитория принялась задавать вопросы, перекрикивая друг друга. Бричиков получил свою минуту славы.

А после передачи неприметный молодой человек подошёл и пригласил Бричикова прийти завтра и пообщаться. «Об одной нашей общей знакомой», как он выразился.

И Бричиков сразу всё понял. И, что ещё хуже, молодой человек тоже понял, что Бричиков понял. Улыбнулся и сказал, что будет ждать встречи.

«Телезвезда» запаниковал, собрал вещи, долго петлял по городу и приехал в итоге к Янке, чтобы вместе с ней убежать ещё дальше.

Йошкар-Ола Янке не понравилась. Совсем. Город красивый, чистый, но вместе с тем какой-то вялый.

Бричиков снял квартиру для себя и дом для Янки. Но это было уже не то. Настолько не то, что хотелось плакать.

Она и плакала.

Костя появился в жизни Янки так естественно, что не вызвал никакого удивления.

Однажды она осознала, что идёт домой, а пакеты несёт незнакомый парень. Короткая стрижка, чуть худощавый, смеющиеся глаза. Потом он приготовил ужин на двоих, сделал расслабляющий массаж и ушёл.

Это оказалось полной неожиданностью для Янки. Она понимала, к чему идёт вечер, и даже внутренне была готова, но Костя ушёл.

Янка ходила по дому и пыталась придумать причину, которая бы его оправдывала, но ничего не получалось. У него просто не было повода уходить.

– Что-то с тобой не то, – сказала Янка непонятно в чей адрес.

Два дня спустя она обнаружила Костю возле дома. Он сидел на лавочке и листал журнал. Янка заставила себя пройти мимо, поминутно ожидая оклика, но его не последовало.

Когда она вернулась через несколько часов, стопка журналов увеличилась. Янка поставила пакеты на землю и села рядом. Ещё минут двадцать она ждала, когда он обернётся.

– Что там? – спросил Костя, указывая на пакет.

– Картошка, лук, свёкла, мясо, зелень, колбаса, сыр… – начала перечислять Янка.

– Борщ? – перебил Костя.

– Борщ.

Он встал и опять ушёл, а Янка пошла готовить борщ.

Когда Костя пришёл с вещами, она как раз накрывала на стол.

– Люблю, – сказала Янка. – Просто люблю.

Костя улыбнулся.

– А ты не говоришь, что меня любишь, – обиделась Янка.

– Я не знаю.

– Ну вот!

Янка вылезла из-под одеяла и, ступая на цыпочках, подошла к окну.

– Не обижайся. И не усложняй. Нам хорошо, так есть ли разница, как это называть – любовь или что-то ещё?

– Демагог, – сказала Янка.

– Ещё какой, – согласился Костя.

– Самовлюблённый эгоист?

– Возможно.

– Боишься признаться самому себе?

– Боюсь впасть в зависимость.

Янка обернулась и медленно прошла назад, присела на кровать. Внимательно посмотрела на Костю. Тот продолжал улыбаться.

– Тогда ладно, – сказала она наконец. – Хватит того, что я впала в зависимость от тебя. Но если ты вдруг захочешь сказать мне «люблю», я с удовольствием это выслушаю.

– Хорошо, – ответил Костя, перестав улыбаться. – Обещаю.

Он протянул руку и попытался дотронуться пальцем до носа Янки. Она поймала палец губами и чуть прикусила. Костя несколько секунд любовался получившейся картиной.

– Дурочка, – наконец сказал он и тихо засмеялся. – Ай! Янка, мне же больно!

– Сейчас я тебе покажу, что такое боль! – пообещала она.

И обманула.

Мама оставила Янке квартиру, сиротство и Бричикова в качестве опекуна. Он приехал, пахнущий чем-то противно-приторным и замелькал «по делам». Организовал похороны, поминки, уладил все «бумажные вопросы», со всеми обо всём договорился и лишь тогда нашёл время пообщаться с Янкой.

– Привет, – сказал он.

– Ага, – кивнула Янка.

– Я вроде как теперь твой опекун. Не в смысле по бумажкам, а так. Лезть к тебе в жизнь не собираюсь. Доживёшь до восемнадцати, и помашем друг другу ручкой. А пока буду помогать, если попросишь.

– А если не попрошу?

– Значит, не буду. Я и без того занятой человек. Просто когда-то я знал твою мать и был ей кое-чем обязан, потому и приехал.

– Чем обязан?

– Может, когда-нибудь расскажу.

– Точно не будешь лезть?

– Обещаю.

– Тогда договорились.

Они пожали друг другу руки, и Янка впервые со смерти матери вздохнула чуть свободней.

– Нам он только помешает! – убеждал Бричиков.

– Костя ничем не мешает.

– Это пока. А как ты ему объяснишь, откуда у тебя деньги?

– Он не спрашивает!

Янка сложила руки на груди и отвернулась.

– Пойми, сейчас не то время. Нам остался всего один рывок. Последний. Большой куш и разбегаемся в разные стороны.

– Так чем Костя нам в этом мешает?

– Он поедет за тобой куда угодно, не задавая вопросов? – Бричиков испытующе посмотрел на Янку. Она промолчала. – Не знаешь? Рекомендую узнать.

– Посмотрим, – буркнула Янка. – И вообще, это не твоё дело.

– Моё! – жёстко отрезал Бричиков. – Сейчас это наше общее дело. Мы с тобой пока ещё в связке. Хочешь ты того или нет.

Янка собиралась сказать, что не хочет, но не смогла. Бричиков в своё время изменил её жизнь, и сейчас она уже не представляла её другой.

Осень на целую неделю решила сделать перерыв, неожиданно подарив ноябрьское потепление. Костя и Янка гуляли по парку, а под ногами шуршала опавшая листва.

– Ты можешь ответить мне на один вопрос? – спросила Янка чуть отстранённо.

– Могу.

– Тогда ответь честно: если бы я тебе предложила убежать вместе со мной неизвестно куда и, самое главное, ни о чём не спрашивать и делать всё, что я скажу. Чтобы ты тогда сказал?

– Не знаю. Ты же не спрашиваешь.

– Считай, что спросила.

Она остановилась и развернула Костю лицом к себе. Он улыбался, как обычно. Янка нахмурилась и требовательно посмотрела ему в глаза.

– Я жду.

– Такие вопросы сразу не решаются.

– Дурак! – Янка отвернулась.

– Ну вот, опять ты всё усложняешь.

– Да, усложняю! Потому что у тебя всё выходит как-то слишком просто. Ты хоть раз сделал что-нибудь, чтобы «усложнить»?

– Я переехал к тебе – сказал Костя.

– О, да! Это, наверное, было суперски сложно!

Костя промолчал, и Янка поняла, что он не пойдёт за ней. Слишком много сложностей. Куда больше, чем просто переехать к одинокой девчонке, которую смог заинтересовать. Косте хотелось «жить вместе и чтоб было хорошо», а Янка жаждала большего.

– Иди-ка ты на хер! – сказала она.

– Что?

– Что слышал! Иди. На. Хер… Хотя нет. Я сама пойду. Вещи как-нибудь зайди забрать.

Янка высвободила руку и пошла. «Ну, давай же!» – думала она, – «Догони, останови, скажи всё, что хотел сказать! Ну!»

А Костя не догонял. Янка знала, что он всё ещё стоит и смотрит ей вслед. Это ведь так просто.

Приехавший Бричиков застал её погружённой в меланхолию. Янка сидела возле телевизора и таращилась в экран. Там рассказывали про пауков.

– Познаёшь мир?

– Бричиков, ты паук, – буркнула Янка, не отрываясь от экрана.

– На чём основан вывод?

– Ты заманил меня в свои сети и теперь высасываешь кровь. Но не сразу, а потихоньку, чтобы я подольше помучилась.

– Я смотрю, телевизор прививает тебе образность мышления.

Бричиков поставил стул напротив Янки и уселся, загородив экран. Снял очки, протёр и вернул на место. Стёкла сверкнули, отразив свет люстры. Янке почудилось в этом что-то зловещее.

– Эй! Не видно же!

– Посмотришь в другой раз. Надо поговорить.

– О чём?

– О деле. Я так понимаю, твой драгоценный возлюбленный с нами не едет? – Бричиков обвёл комнату руками.

– А вдруг он просто вышел?

– Ага. И ты в ожидании его смотришь телевизор с таким видом, будто бы из тебя действительно что-то высосали.

Янка попыталась улыбнуться, но, судя по реакции Бричикова, получилось не очень.

– Мы расстались.

– Отлично! Ой, прости, я не это хотел сказать.

Она устало посмотрела на него, подразумевая: «Ой, ну мне-то можешь не врать. Ты сказал именно то, что хотел».

Бричиков поспешил перевести разговор в другую плоскость.

– Так вот. О деле. Рискованно, но если всё пройдёт так, как надо, то больше нам ничего не понадобится. И можно будет зажить спокойно. Правда, сначала куда-нибудь уехать подальше.

– Это я с радостью, – сказала Янка. – С превеликим удовольствием свалю.

Рана была не опасной, но болезненной. Бричиков хромал, а Янка шла рядом, придерживала и изображала не то дочку, не то молодую жену. Рану обмотали янкиной блузкой, а кровь на чёрных джинсах слабо заметна. Зато дырку от пули было видно.

А началось всё неплохо. Они вошли в банк, попросили отвести их к управляющему, сказав, что собираются открыть счёт. Бричиков продемонстрировал деньги, которые у них оставались. Этого хватило, чтобы клерк осознал серьёзность клиентов и их намерений.

Управляющий подробно рассказывал им об истории банка, о знаменитых вкладчиках, о перспективах и о том, конечно же, что здесь деньги будут в сохранности. В этом Янка серьёзно сомневалась и всё косилась на Бричикова, ожидая, когда он подаст сигнал.

Наконец Бричиков улыбнулся и поднял руки вверх, показывая, что сдаётся и принимает предложение.

– Скажите «а», – попросила Янка.

Управляющий посмотрел на неё и улыбнулся.

– Зачем тебе?

– Просто интересно.

– Ну, а.

– Без «ну», пожалуйста.

Управляющий посмотрел на Бричикова. Тот развёл руки в стороны. Мол, вот такая она у меня.

– А.

И в его глазах зажглась «А», от которой Янка уже успела отвыкнуть.

– А сейчас ты проведёшь нас внутрь хранилища, – сказала она.

Управляющий кивнул, встал и пошёл, а они пошли за ним, пытаясь казаться естественными. Глупое слово. Никогда не нравилось Янке.

– Сука! – выкрикнула Янка, когда охранник выстрелил в ногу Бричикову. Неизвестно что именно насторожило охранника. Может быть, он тоже увидел букву «А» в глазах управляющего, а может – именно в этот момент сошёл с ума.

– Сука! – ещё раз повторила Янка, смакуя слово. Охранник навёл на неё пистолет.

– Не то, – прошипел Бричиков сквозь зубы. – Не то говоришь.

И тогда Янка сказала: «Всё!». И повторяла на обратном пути, если кто-нибудь только смел взглянуть в их сторону. Её трясло от злости и запоздалого страха.

Когда они вышли из банка, в живых там мало кто остался. Орала сирена, а они продолжали идти. Прохожие уступали дорогу, стараясь не смотреть в глаза.

«Это вы правильно», – думала Янка – «А не то я вам тоже всё скажу. Скажу „всё“, и вас не станет». Она не видела себя со стороны, но чувствовала, что левая часть лица живёт своей жизнью. Дёргается и щерится в усмешке. Правую Янка контролировала и сохраняла спокойной.

– Бесполезно, – сказал вдруг Бричиков. – Беги, я их задержу.

– С чего это?

– Там были камеры. Они с лёгкостью поймут, кто это был. Беги. Одна, может, спасёшься.

– Я ни хрена не представляю, что дальше делать, – произнесла она медленно. – Понимаешь? Ни хрена! Так что, если хочешь, чтобы я спаслась, то будь добр – думай! Решил он тут поиграть в героев боевиков…

Бричиков усмехнулся, и Янка поняла, что он почти сдался.

Три минуты спустя они зашли в торговый центр, чтобы найти новую одежду. Пока Бричиков переодевался, Янка успела купить им обоим солнцезащитные очки. Он вернулся в ярко-красном спортивном костюме и жёлтых кроссовках. По мнению Янки, это был верх безвкусия.

– Зато вряд ли кто будет разглядывать лицо, – сказал Бричиков. – И тебе советую подобрать что-нибудь в таком духе.

Он повертел в руках очки.

– В ноября месяце, когда на улице пасмурно?

– Судя по одежде, мы с тобой два придурка, которым как-то параллельно до погоды и всего прочего.

Бричиков пожал плечами, надел очки и забрал у неё сумку с деньгами.

– Я поищу аптеку, – сказал он и захромал куда-то в сторону.

Янка поняла, что он держится из последних сил. Ещё немного, и Бричиков даже не сможет никуда идти.

«Ничего. Отсюда мы поедем на такси. Деньги есть», – подумала она, рассматривая нечто кислотно-зелёное, что в итоге оказалось осенней курткой. Вскоре нашлись и фиолетовые зауженные штаны, и оранжевые кеды. Янка накинула капюшон куртки, надела очки и не узнала себя в зеркале. «Это хорошо», – подумала она. Расплатилась и пошла искать Бричикова.

Он сидел за столиком местного кафе и о чём-то говорил по телефону.

– Я наглотался лекарств и теперь вообще ничего не чувствую, – сказал Бричиков.

– Хорошо. Я вызываю такси.

– Не волнуйся, я вызвал, – он кивнул на телефон и спрятал его в карман. – А сейчас я хочу тебе кое-что рассказать.

Янке это не понравилось. Бричиков словно готовился к чему-то плохому, а потому спешил выговориться.

«Мы ещё повоюем», – подумала она со странной нежностью.

– У меня, как ты помнишь, были кое-какие дела с твоей матерью.

– Помню. Надеюсь, не станешь изображать Дарта Вейдера и утверждать, что ты мой отец?

– Нет. Хотя я знал его, но он умер.

– Мне так жаль.

– Не паясничай, – Бричиков поморщился.

– Ладно. Так что у вас с ней было за дело?

– Она работала медсестрой в психушке и позволяла мне ставить кое-какие опыты над больными. За хорошие деньги, разумеется. Мой папаня вовремя подсуетился при перестройке, и я себе вполне мог такое позволить.

– Понятно. И зачем мне это знать? – Янка действительно не понимала.

– Меня что-то в последнее время напрягает, что я использовал и дочь, и мать.

– Совесть проснулась?

– Не знаю.

– Забудь. Оно того не стоит. Ты мне помог, так как считал нужным. У меня был выбор принимать помощь или нет. Как и у матери. Разве не так?

– Так.

Янка кивнула.

– Вот видишь, так что не стоит волноваться из-за ерунды

В этот момент зазвонил телефон. Бричиков выслушал, кивнул, словно его могли видеть, и сказал: «Выходим».

Фары старенькой «мазды» подсвечивали падающий снег. Бричиков открыл дверь, помог Янке сесть, а сам пошёл к водителю. Что-то тихо ему сказал, и машина резко рванула с места.

В первую секунду Янка ничего не поняла, зато во вторую поняла всё и очень отчётливо.

«Тоже мне герой», – подумал она.

– Остановите! – приказала Янка водителю, но тот лишь прибавил скорость. – Остановите, я сказала.

Она пыталась поймать взгляд водителя, но сзади это было трудно. Вдобавок он предпочитал не смотреть в зеркало.

Тогда Янка вцепилась ему ногтями в шею. Водитель не отреагировал. Она надавила, стараясь задушить, и по хриплому дыханию поняла, что у неё получается.

Руки всё сжимались и сжимались. На шее стали видны следы от ногтей, и вскоре водитель остановился. Янка тут же дёрнула дверь – заперто.

– Выпусти! – крикнула она.

Водитель промолчал, а машина вновь тронулась с места. Янка нашла отвёртку в кармане водительского сидения и принялась бить в стекло, которое тут же покрылось сеткой трещин. На светофоре водитель всё же притормозил, и тогда Янка ударила его. Он вскрикнул, схватился за голову, и она ударила второй раз. Просунула руку вперёд, нажал кнопку центрального замка, открыла дверь и вылезла на улицу.

Машина уже почти выехала из города.

Хозяин «жигулёнка», который остановился её подвезти, выслушав адрес, почему-то заволновался.

– Тебе зачем туда?

– Просто. Встреча назначена, – осторожно сказала Янка.

– Там сейчас от ментов не протолкнёшься. Какого-то грабителя схватили. Так он такое там устроил, что его прямо на месте и положили. И денег до сих пор не нашли. Не надо туда ехать.

– Хорошо, – покорно согласилась Янка. – Тогда высадите где-нибудь у автовокзала.

Она купила билет на первый же автобус, даже не вдумываясь, куда он идёт. Села и молчала всю дорогу.

А когда приехали, Янка встала и пошла. Куда-то. Теперь было всё равно. Для неё наступило своё персональное: «Всё!» И можно было даже ничего не говорить.

«Целым мир не будет никогда» – мысль мелькнула в краткий миг вернувшегося сознания. Янка прогнала непрошеного гостя, и всё опять стало никак.

Человек, который принёс ей деньги, был какой-то бесцветный. Он сам нашёл её, серой тенью скользнув рядом. Передал чемодан и сказал, что в нём всё. Что именно «всё» – не уточнял. Только добавил, что это от Бричикова.

– Его похоронили там, в Йошкар-Оле, – сообщил человек. – Было бы хорошо, если бы вы его навестили.

По голосу нельзя было понять – хочется ли этому человеку, чтобы Янка навестила Бричикова или нет. Он просто сказал и ушёл.

А Янка решила, что лично ей как раз хочется.

Штакетник покосился, хотя прошло всего лишь несколько месяцев. Янка очистила от снега памятник и с удивлением узнала, что Бричикова звали Иван. Нет, на самом деле когда-то она это знала, но привыкла называть его по фамилии и забыла.

– Дурацкое у тебя было имя, Бричиков, – сказала она.

Янка положила на снег одинокую белую лилию. Бричиков никогда не говорил, какие любит цветы, но его одеколон, по мнению Янки, пах именно лилиями.

Щеки мёрзли. Стянув перчатку, она провела по ним пальцами и нащупала корочку льда. «Я плакала», – подумала Янка. – «Наконец-то».

Знак был твёрдый, сделанный из железа. Надпись на нём сообщала, что до ближайшей остановки пятьсот метров. Янка ударялась в знак головой и твердила: «Вспоминай! Вспоминай! Вспоминай!».