Цитаты из книги «Логотерапия и экзистенциальный анализ: Статьи и лекции»

врач должен сам передать больному решение двух следующих основных вопросов

человек, осознавший свою ответственность, в какой-то мере оказывается вынужден оценивать также и эту ответственность;

возможна ли психо­терапия как оценочная психотерапия? И как возможна оценочная психотер

насколько необходим в психотерапии мировоззренческий и выраженно ценностный подход, и, с другой стороны, должны задаться вопросом, насколько он был бы осуществим (то есть допустим с точки зрения мировоззренческой честности и методической чистоплотности, которую мы выше обозначили как одну из предпосылок). Сталкиваясь с дилеммой необходимост

Таким образом, психоанализ направлен на прошлое и причинность, а индивидуальная психология — на будущее и конечность

адлеровскому понятию «аранжировка», которое

психотерапевты, «не формируем людей, а даем им возможность сформироваться».

невроз — это, в сущности, лишь образец бессмысленной жизни»

Так, мы снова и снова слышим утверждение о том, что жизнь представляется бессмысленной, принимая во внимание факт ее конечности во времени, то есть факт смерти. Такая отговорка парируется практически без подготовки, когда мы предлагаем больному осмыслить следующие простые соображения: если бы наше бытие-в-мире было неограниченным во времени, то мы с полным правом могли бы отложить любое событие и поэтому так и не собрались бы сделать что-либо — ведь мы могли бы с тем же успехом заняться любым делом и завтра, и послезавтра, и через сто лет. Сам факт наличия последнего предела жизни и возможность действовать вынуждает нас использовать время с пользой и не позволять себе бессмысленно упускать представляющиеся возможности. Именно смерть придает смысл нашей жизни и наделяет наше бытие-в-мире неповторимостью.

Перед кем или чем пациент чувствует себя ответственным — например, перед собственной совестью или перед Богом; За что он чувствует себя ответственным, то есть каким ценностям он готов служить, в каком направлении усмат­ривает смысл своей жизни и через решение каких задач его достигает. Решение этих вопросов в любом случае остается прерогативой самого больного. Если он, как столь многие несхожие личности, открывает нам свою борьбу за смысл собственного существования, а нас просит в ответ подсказать ему смысл жизни, мы должны в первую очередь донести до него, что он в конечном итоге является не вопрошающим, а испрашиваемым; что бытийная прасущность ответственности скорее предполагает, что он должен перестать все время спрашивать о смысле жизни, а должен ощутить себя самого в качестве ответчика, как человека, перед которым постоянно ставит вопросы его же жизнь, в качестве существа, постоянно вынужденного решать массу задач. Ведь психология учит, что лишение смысла в высшей степени своего проявления является толкованием. Именно мы, психотерапевты, должны раскрыть перед каждым больным присущую ему способность исключать смысл из собственной жизни при всей ее уникальности и неповторимости. Мы же должны привить ему способность к самостоятельному нахождению смысла.