3. Хайвей «Барстоу – Пасадина»

Ранним утром черный «форд-мондео» плавно мчался по ещё пустой автотрассе, поднимая широкими протекторами прозрачные облачка пыли. Диск солнца только поднимался над зелеными полями Аризоны, и день обещал быть погожим, без дождя.

За рулем мощного седана восседал несколько чопорный мужчина в костюме стального цвета, с раскосыми глазами. Китаец при рождении, но европейского и американского воспитания, телохранитель и правая рука мистера Эллисона, Сунь Ли. Пассажирское место на переднем сидении занимал сам Роберт Эллисон в обличии Мэтью Гранта.

Молодцеватый и элегантный вид Ли нисколько не вязался с сегодняшней затрапезной внешностью босса. Его можно было принять за бедноватого горожанина. В загримированной физиономии отражались 55 лет многотрудной жизни, да ещё и слегка болезненной. Таких пожилых граждан в каждой стране тысячи. Ботинки на платформах чуть облуплены на носах, коричневые широкие брюки со вздутиями на коленях. Тональность кожи – каурая, темная. Шерсть пиджака лоснится от долгой носки, но чистая. Взгляд не печальный, но и не беспечный, озабоченный. Плечи немного безвольно опущены, но в правой ладони зажат плоский автоматический «люгер», в обойме 13 патронов калибра 9 мм.

Перед выходом на летное поле Эллисон привычным жестом задвинет оружие за ремень брюк в том самом месте, где спина переходит в отсутствующую талию.

– Сунь, не нравится мне последнее событие в хозяйстве Мориса, – проскрипел отрепетированным баритоном Мэтью Грант. Говорил он по-английски, уже войдя полностью в роль «Брюнета Мэтью», напустив на себя несколько старческую брюзгу. – Три трупа на последнем эксе – это перебор. Копы теперь не отвяжутся, они его будут провоцировать, пока не подставится.

– Yes, патрон, – Ли согласился, не изменив каменного, презрительного выражения лица.

– Придется нам присмотреть за филиалом Мориса.

– По-моему, он постарел. – Сунь бросил короткий преданный взгляд на строгого хозяина. – Это, возможно, неправильный выбор. Вопрос я ставлю на контроль.

– Все наши ходы держатся на твердой дисциплине. Виновный в промахе неизбежно умирает. Иначе развалится всё «Credo». Филиалы существуют автономно, расстояния – сам знаешь…

Они замолчали. Сунь Ли прокатывал в мозгах все пункты своих действий в связи с новыми указаниями. Что-либо записывать коммандерам «Credo» было строжайше запрещено. Но память у тридцатилетнего китайца, жившего первые сознательные десять лет в монастыре, была прекрасная. Он не употреблял спиртного, ежедневно тренировал тело упражнениями древней борьбы у-шу и современными приемами каратэ-до и кунг-фу.

Название международной тайной организации «Credo» происходило от изречения Credo, qulaabsurdum (верю, потому что нелепо, или непостижимо). Некоторые ученые приписывали авторство изречения древнегреческому писателю и философу Тертуллиану. Однако оно никогда не встречалось в его произведениях, дошедших до читателей XXI века. Предполагалась следующая версия: парафраза является итоговой в учении Тертуллиана и употребляется для характеристики слепой, нерассуждающей веры. Вот такую веру в правоту всех своих слов и дел насаждал в членах весьма разношерстной, многонациональной организации её пастырь – Роберт Эллисон. О существовании последнего рядовые бойцы, конечно, догадывались, но кто является хозяином конкретно, не знали, ибо представители ячеек между собой не общались и не могли сопоставить разные личности, увиденные воочию.

Негромко прозуммерил смартфон в кармане пиджака. Sms-ка была короткой: «Включите видеосвязь». Эллисон-Грант слегка поморщился и раскрыл ноутбук на сидении. Переместил лэптоп на колени. Экран заполнился изображением стены руководящего кабинета с портретом президента США. Через полминуты место за столом занял начальник спецотдела ЦРУ Герберт Мокк.

– Вам придется осуществить серьезный проект в России, – начал без предисловий Мокк, прикуривая сигарету, вставленную в костяной мундштук. На дисплее его компьютера покачивалось загримированное лицо Эллисона.

– Внимательно слушаю.

– Вы одни?

– Я надену наушники.

Эллисон нахлобучил на парик большие вертолетные наушники, похожие на две тарелки.

– Совет по международным отношениям решил доверить вам деликатную миссию. – Герберт скривился от попавшего в глаз дыма. – Дело заключается в приобретении пакета акций одной небольшой компании на Юге России. У вас имеется офис в Москве. Появление эмиссара на Кавказе не вызовет больших подозрений ФСБ.

– Надеюсь, конкретно мне не придется переться в ту грёбаную дыру?

– Совершенно верно. Вся операция разработана с учетом полной безопасности для вас. Категория «Без явного контакта». В «Чейз Манхэттен» уже открыт счет. Бюджет практически неограниченный. Но все вливания кэша пойдут через финдиректора Паркера. Крысятничать не советую.

– Какой мой бонус?

– Двадцать процентов от суммы сделки.

– Там, что, золотая жила?

– Да, наш спутник обнаружил солидные залежи углеводородов. – Мокк показал веб-камере снимок из космоса. На зеленовато-рыжем фоне выделялась темная бесформенная клякса. – Пока там всего две скважины. Армалыкское месторождение. Инструкции, инфу по фирме «Кавказнефть» высылаю. – Герберт отключился, не попрощавшись.

– О’кей. Мы не гордые. – Эллисон-Грант снял наушники. Посмотрел на водителя. – Наш босс от разведки зарядил крупное попадалово.

Сунь Ли молча кивнул.

4. Поселок «Никольское». Подмосковье

Начальство СВР выделило группе «Сова» двухэтажный коттедж с приусадебным участком в подмосковном поселке «Никольское». После трудной командировки в Эквадор Коротич был повышен в звании и получил легкое задание: придать даче на пленере жилой вид. Декабрь выдался бесснежным. Саша в саду опрыскивал стволы плодовых деревьев белой водоэмульсионной краской. Сразу по прилету из Эквадора ему была сделана пластическая операция по обезображиванию лица, так как внешность агента стала известна спецслужбе США. Обычно засвеченный разведчик становился невыездным, ему приходилось менять род деятельности. В случае с Коротичем руководство решило пойти другим путем. В Гуаякиле спецагент ЦРУ Гектор Крум не успел откатать отпечатки пальцев пленника. Если бы у американцев появилась данная дактилоскопическая характеристика, то Коротич мгновенно оказался бы за бортом «Совы». Оперативно проведенная операция по освобождению провалившегося агента позволила оставить ценного кадра в коллективе секретной группы. Только теперь никто из прежних друзей Сашу не узнавал: прямой тонкий нос стал приплюснутым, боксерским. Также капитан отрастил бакенбарды и вислые усы. Александру пришлось пойти на такую тяжелую утрату в имидже, чтобы только по-прежнему служить стране в латентном разведподразделении.

Саша переходил с краскопультом от одного насаждения к другому и выстраивал в голове разные гипотезы.

«Если Джокер сидит в Министерстве развития экономики (МРЭ), то это должен быть один чиновник из 18 человек. Сам министр, пять замов и 13 их замов. По два-три у каждого. Остальных рассматривать нецелесообразно. Им корячиться до сколько-нибудь значимого поста придется лет десять. Такой «крот» не владеет никакой ценной информацией и пользы разведке принести не может. Сегодня у меня свободный день, завтра предложу Тиме и Люсе распределить между нами всю эту команду».

Александр взял лопату и принялся прикапывать корни, утепляя деревья на зиму. С улицы донесся переливистый сигнал клаксона. Саша поправил сползшие с поясницы спортивные штаны, припустил бегом к калитке. Возле ворот стоял серый хэтчбек. Зубова протирала тряпкой лобовое стекло «тойоты».

– Что, соскучилась, Наташенция? – Саша чмокнул ее в щеку.

Наташа решительно отстранилась. Сказала строгим голосом:

– Не угадал. ВАБ объявили общий сбор. Я по твою заблудшую душу.

– Но у меня выходной! – возроптал свежеиспеченный капитан СВР.

– Иди переоденься, и поехали.

Наташа Зубова умела обращаться с пылким любовником. Она отвернулась и опять продолжила смахивать грязные капли с блестящих боков машины.

– Раскомандовалась! – Саша огрызнулся в сердцах, бросил лопату под осыпавшимся кустом жасмина, пошел в дом.

– Инвентарь надо хранить в кладовке, – крикнула ему в спину Наташа. Она получила майора после эквадорской эпопеи. Обольстительная женщина была выше по званию и с удовольствием подчеркивала это важное обстоятельство.

Для экономии времени она отнесла лопату краскопульт и ведра в сарай. Закрыла дверь на ключ. Саша выскочил из коттеджа в кожаной куртке и брюках-карго.

– О, княгиня! Не стоило прогибаться. – Коротич уселся за руль, захлопнул дверцу.

– Костюм бы надел, кэп! – Зубова продолжала держать начальственный тон. – Сколько раз тебе долбить! ВАБ поставили на вид: мы должны соответствовать имиджу клерков, синих воротников. А ты косишь под байкера.

– Виноват, исправлюсь! Ну, забыл в запарке.

Незлобно пикируясь, они выехали из поселка на трассу. «Тойота» быстро набрала скорость под сотню. Ваулин и Барышева (кодовое обозначение – ВАБ) зачем-то срочно собирали дружный коллектив агентов. Что бы это значило? Обычно в группе «Сова» оповещение шло по айфонам. Функция была закреплена за аналитиком Светланой Метлицкой.

– Ты что микитишь по теме? – спросил любознательный Коротич.

– Смотри на дорогу, – индифферентно ответила Наташа. Она была занята важными приготовлениями: красила губы помадой, подводила щеточкой ресницы. – Что тут думать? Сейчас приедем и всё узнаем.

5. Лос-Анджелес – Майами

Аэропорт «Санта-Моника Бэй» был расположен в 23 километрах от центра Лос-Анджелеса. Морису Шамбалю, коммандеру французского отделения «Credo», пришлось потратить сто долларов на такси. Шестидесятилетний Морис расточительным человеком никогда не был, а теперь, в надвигающейся старости, вообще стал просто скаредой. Он был не против того, чтобы за счет организации слетать за океан. Видите ли, таинственный патрон – сверхзанятый полубог, другого времени поговорить, как только в самолете, у него в ближайшем году не предвидится. «Пусть так, всё отлично! – кипятился глубоко внутри себя Шамбаль, слоняясь за стеклом огромного терминала с видом на летное поле и автостоянку. – Я согласен бороздить небеса за его немереные деньги, но почему этот сукин сын никогда не выдает бабок на такси?! На жратву с привкусом железа, которая в этих долбаных Штатах стоит, как квартира на Монмартре! Ладно, подожди, на этот раз я тебе всё скажу!..»

«Сказать» Морис собирался часто, но под ледяным сквозным взором мистера Эллисона напрочь забывал о своем дерзком намерении. Потом, шеф постоянно менял обличья, был непредсказуем, всегда его сопровождали очень неприятные типы, обычно один из двух. Либо скользкий, как змея, каратист-китаец. Либо вроде коммандер американской ложи, лживо-добродушный «горилла». По фамилиям никто друг друга не называл, в ходу были только имена, причем наверняка фальшивые. Выходец из Поднебесной отзывался на китайское имя Сунь. Янки почему-то имел погремуху «Испанец».

Тут Шамбаль прервал горестные размышления и поспешил к частному ангару № 8. Через стекло окна он увидел наконец черный «форд-мондео». Машину начальство оставляло на стоянке. Морис несколько даже гордился своей придумкой засекать приезд шефа из терминала, где работали кондиционеры, и было прохладно. Не париться же под жарким калифорнийским солнцем возле самолетного ангара!

Техники уже подготовили к полету грациозный реактивный лайнер бизнес-класса «G-450». Сунь Ли поддержал Контролера за локоть при подьеме по короткому трапу. Это была нужная продуманная деталь. Все вокруг должны запомнить, что Мэтью Грант пожилой мужчина с плохим здоровьем. Морис Шамбаль, стоящий у лесенки, удостоился одного молчаливого кивка патрона. Два парня в комбинезонах задвинули складывающийся гармошкой трап, захлопнули входной люк за непонятной троицей. Какому-то потрепанному жизнью старику оказывали знаки почтительного внимания лощеный китаец и вполне респектабельный европеец. Чудеса!

В салоне, устланном коврами, Морис и Эллисон-Грант сели в импровизированном конференц-зале на восемь персон. Сунь Ли скрылся в летчицкой кабине, отдал распоряжения и вернулся в салон. Бодигард расположился лицом к гостю, чтобы не выпускать его из поля зрения.

Мэтью Грант быстро разгримировался за узким столиком и превратился в привычного мистера Эллисона. Шеф тайного международного синдиката протер лицо тампоном. Заглянул в зеркало и показал пальцем на полный набор оргтехники, привинченный тут же к металлической столешнице.

– Включайте, Морис.

Реактивный «Гольфстрим» зажурчал двигателями и легко покатился к взлетной полосе. Рулежка была быстро завершена. Летчик прибавил обороты. Гул резко усилился. Серебристый красавец с загнутыми вверх на концах крыльями стремительно разогнался по бетонке и легко взмыл в голубое небо. Вскоре в салоне уже можно было беседовать: мерный вибрирующий грохот турбин едва проникал в герметичное чрево уютного лайнера.

– Код 6784.

– Ясно, экселенц.

Морис набрал цифры на табло с надписью «введите пароль». Компьютер зажужжал и открыл директорию.

– Нажмите «Монпелье».

– Сделано.

На экране дисплея стали появляться одна за другой картины Тьепполо, Кароваджо, Рафаэля, Боттичелли и Тинторетто.

– У вас всё готово?

– Конечно. Промаха не будет.

– Выключите.

Морис Шамбаль не был глубоким знатоком компьютера. Он вдруг забыл, куда надо ткнуть курсором, и, разволновавшись, покраснел.

Эллисон сделал вид, что ничего не заметил.

– Крестик в правом углу.

– Да, конечно.

Морис стоически сжал челюсти, поиграл желваками, закрыл файл. Чтобы сгладить оплошность, он отвалился вальяжно на спинку кресла, обхватил ладонями подлокотники и ретиво заявил:

– Всё не только готово, но и отрепетировано. Право, не понимаю, зачем вы летите сами.

Эллисон, прежде чем ответить, навел на одутловатое, чисто выбритое лицо Шамбаля совершенно безжизненные глаза.

– Морис, вы напрасно пренебрегаете подстраховкой. Когда-нибудь такая беспечность сыграет с вами злую шутку.

– Мы всё точно просчитали. Отход должен пройти без сучка. Люди участвуют уже не раз проверенные.

– Вот я со стороны и прослежу.

– Это ваше право. Хотя я считаю, мы не первый год работаем, можно было бы больше доверять моей секции.

– Морис, давайте закроем эту тему. – Роберт Эллисон поднял тяжелые веки, неморгающие глаза уставились на Шамбаля. Так хирург смотрит на безнадежного пациента. Французу сделалось не по себе. – После зачистки всех следов в Монпелье вам предстоит вояж в Россию.

– Как прикажете, – подобострастно склонил голову Шамбаль.

– И, Морис, будьте там поосторожней. Русские – беспредельщики. Особенно в Москве. Кавказ еще хуже.

– Я могу взять с собой Жореса?