– Фи, на дивиди – туфта.

– Мне папа качественные диски берет.

Юля неловко встала с лежанки, пустилась челночно ходить.

– У тебя вообще папик путевый… – В глазах мелькнул блик. – Не то что мой – плющит, блин. – Подумала. – Если б не мамка… я б его зарезала!

Даша подняла глаза.

– А брат?

Юля будто задумалась, что же такое брат, даже остановилась. Тронулась:

– Да ну, Мишка – ему до фонаря.

Даша согласилась:

– Он вообще какой-то отчаянный.

Юля тем временем совершала некие танцевальные движения.

– Приколись, чем я не Мисси Элиот.

Уголки рта Даши шевельнулись в подобие улыбки.

– Габаритами?

Юлька замерла, грозно вытаращила на подругу глаза, кинула в нее сорванный со стола бумажный комочек.

– Умри, подлая рожа!

Даша засмеялась. Юля бухнулась на кушетку рядом с ней, лезла с масляной улыбкой, щекотала.

– А что – нравится Мишка? Колись!

Даша сжала перед собой руки, не даваясь, хихикала:

– Да ну тебя!

Юля откинулась, бессмысленно смотрела в потолок. Затем перевалилась и достала гитару, сунула ее девочке.

– Спой свое что-нибудь.

Даша взяла гитару, сидела неподвижно, наконец сделала аккорд, следом переборы. Сосредоточилась, запела голосом небольшим, точным:

– Воздух вздрогнул и споткнулся свет, ветка ивы наклонилась вдруг, шепот ласковый пополз вокруг – ветер. Рот открой и отвори глаза, ветер слепо залетит в ладонь и по телу пробежит огонь – видишь! Запахи даст, что живут не в твоих садах, чьей-то тоской прикоснется к твоей щеке, тайной чужой пробежит по твоей руке, сказку расскажет, споет о чужих мечтах…

Даша умолкла, видя, что подруга отвернулась равнодушно. Юля уныло подтвердила:

– Этой уже года два. Новенькое есть?

Даша смотрела в стену, молчала. Сделала аккорд, пошла песня.

– Было весело, прыгал луч, била музыка, тело четкое дергалось, ерзало. Мы с девчонками терлись кучкою небрежно. Ты прикинутый, ты крутой чувак, в голубых глазах и с басом, – ты подошел, процедил в напряг: «Танцанем на сто баксов»…

Даша усилила звук гитары, ритм стал насыщенней.

– А море сохло с криком «Аморе», смущая поступком таким аморальным. В такую же хворь ударялась флора, решали мы тоже вопрос кардинально. Сердечно то есть. А как иначе! Ведь даже звезда ронялась упорно, и листья валились с берез тем паче, и в озере плыли в мороке горы. Дорога в экстазе стезилась в дали, снежинка дождю изменяла – о горе! Мы выживем в этих страстях едва ли, а ветер припадочно выл: «Аморе!»

Даша оборвала песню, на подругу не глядела. Юля, лежащая сначала вяло, к последним словам села, круто повернувшись к исполнительнице и глядя пристально.

– Это всё? – в голосе звучал искренний интерес.

– Нет, первый куплет.

– Ничего себе. Когда сочинила?

– Ну… недавно.

– Ничего себе! – Сказано было напористо.

Перемена. В классе имел место гам, свойственная темпераменту десятиклассников суматоха. Юля стояла подле окна, смотрела в него – задумчивое утро занимало улицу. Подошел Лямин, смахнул с ее плеча соринку.

– Юдина, мусор бачу. Он на тебе неплохо смотрится.

Юля передернула плечами:

– Юноша, мойте руки – они в чупа-чупсах.

– Ладно, уговорила, женюсь. Только составим брачный контракт.

Юля напыщенно изобразила лицом презрение, добавила тоном:

– Вячеслав, пошли бы вы…

Слава не стушевался:

– Пока не уточнишь куда, не пойду.

Юля моргнула, сквозь узкие веки стрельнули зрачки.

– В туда.

– Заманчивое предложение, – пропел наигранно Лямин. – Прямо теперь и приступать?

Юля отвернулась.

– Гражданин, не лезьте с вашими тестостеронами.

Лямин завихлял телом.

– Гормонам хочется гармонии, а от тебя феррамонами воняет.

– Слушай, отвянь…

Даша сидела за партой, подперев рукой подбородок и вяло крутя ручку – бесцельно уставилась перед собой. Юля, подойдя, с размаху плюхнулась рядом, накренилась.

– Дашка, у меня идея. Мы твою последнюю песню профессионально запишем.

Даша распрямилась.

– Где? Ты в курсе, какие деньги нужны?

– Ну, не совсем профессионально – демозапись сделаем. У меня парень знакомый есть, аранжировками занимается. Нужно, чтоб он послушал.

– Что еще за парень?

– Мишкин друг… – Юля помялась. – Только это, душка-Дашка, песню я буду петь, а?

Даша недоуменно подняла плечи.

– О чем ты, Юлишна – ради бога.

Девочки вышли из подъезда, спускались с высокого крыльца. Юля застопорилась, подняла голову, рассматривая небо, поежилась. Снова, будто на велосипеде перебирая стройные ноги, павой поплыла вниз. Даша ждала на асфальте, уставилась куда-то равнодушно. Ухмыльнулась аккурат, когда сошла подруга. Юля полюбопытствовала:

– Чего?

– Уж года два надписи, ничего не делается.

По другую сторону тротуара располагался высокий парапет и дальше посреди двора ухоженная, асфальтированная детская площадка, окаймленная безупречным травяным газоном и стройной чередой яблонь и лип. Орнаментные, с фантазией выложенные декоративным камнем боковины парапета смотрелись весьма симпатично. Гармоничный диссонанс вносила надпись, крупно начертанная прямо напротив подъезда – «Юля».

Объект художества беззаботно вякнула:

– А, Славка, поди, нарисовал. Делать нечего дурачку.

– Слава славный парень, – наставляла Даша.

– Да ну – ниочемный. С него кроме анализов… Да и то в жидком виде. О, Мишка!

Навстречу мелким шагом быстро приближался Миша, брат Юли.

– Привет, Дашка.

Девица кивнула, глядя затаенно, исподлобья. Миша переместил взгляд на сестру.

– На дело не иначе?

– Ага, банк брать. Дай копейку, на кольт не хватает.

Миша привычно полез в карман, подал сотню.

– Рубль отдашь.

– Дашка отдаст, она тебя хочет.

Даша кулачком врезала Юле по плечу, пульнула:

– Дура, Юлька!

Миша отходил, от глаз побежали морщинки:

– Тогда два.

Комната Андрея – молодой человек немногим за двадцать с русыми жидкими волосами и прилежной темной щетинкой на подбородке – изобиловала музыкальной утварью: синтезатор, электрогитара, микрофон на стойке. За столом, глядя в дисплей, сидел хозяин, возил мышкой. Он «толкался» звукорежиссером в оснащенной, считающейся одной из лучших в городе музыкальной студии, принадлежавшей известному музыканту Дедыкину. Болванку (сырую минусовку для записи голосов) песни «Аморе» парень сделал дома: «В студии через порог ступишь – плати. Основные треки-то я здесь набросаю, у меня звуковая карта держит. А примочки, редакцию, сведение – на доброй аппаратуре, в тихушку». Соответственно перед микрофоном стояла Юля в наушниках, отрезками гоняла песню, Даша смиренно сидела в сторонке.

– Сегодня был хор? – качнул радужки в сторону Юли Андрей в одной из пауз.

– Ага.

– Я смотрю, голос теплый – на третьем дубле уже классно идет. – Он улыбнулся. – Профи…

Через некоторое время оттолкнул мышку.

– Достаточно, есть из чего выбрать. Кода вообще клёво получилась, на высоких у тебя смачный вибрат… Бэк одной Дашей сделаем, так фирменней. Я на три партии разложил – вполне хватит.

Повернулся к Даше.

– Одень наушники…

Девочка взяла приспособление у Юли. Андрей:

– Фа шестой октавы – она самая верхняя будет. Возьмешь?

Снова подъехал к столу, тронул мышь, клавиатуру. Даша негромко попробовала взять ноту, голос сбивался. Усилила голос, звук пошел чище. Кивнула, сняла наушники:

– Угу, возьму.

– Ну, все тогда.

Юля закапризничала:

– Ой, я еще разок послушаю, так здоровски с аранжировкой получается.

Забрала у Даши наушники, надела. Андрей тюкнул по клавише, Юля начала в такт мелодии подергивать плечом и рукой.

Вечеринки случаются в нашей кучерявой жизни. В гостиной при вялом свете ночников раскованно танцевала горсть ребят. Даша в блестящем откровенном платье, с прической, в макияже выглядела не слабо – телодвижения были достойны. Партнер был Саша. Присутствовали, безусловно, Лямин, Дима, еще девчонки и парни. Юля, несомненно, отплясывала круче остальных.

Потанцевали и будя – за стол. Имело место поедание: гул, звяк, реплики. Юля встала.

– Люди, люди, заткнулись все быстро!

Подняла бокал, на киношный манер звякнула по нему вилкой. Лямин на другом конце стола, не обращая внимания, что-то наговаривал Ире, долговязой девочке. Та заливалась. Юля посмотрела на ослушников повелительно, в голосе очутилась хрипотца:

– Славка, нечестивец, я русским языком говорю, щат ап!!.

Слава умолк и шутливо вытаращил на предводительницу глаза. Юля повернулась к Леше – веселились, к слову, по случаю его дня рождения.

– Короче, Леша, я тут подумала. – Резко мотнула голову в сторону Лямина, повысила голос. – Я умею, не надо, Вячеслав, на меня мыльными глазами смотреть и пытаться всякие напрасные шуточки произносить. (Возвратилась) Так вот. Шестнадцать лет тебе, Леша, очень вовремя ударило. Потому что одна особа к тебе кое-какое питает. Продавать особу я пока не стану, но терпение мое, как известно, недолгое… Нет, оно понятно, что мы все тебя любим, но эта особа довольно странным образом – не иначе, неймется. Короче, с шестнадцати якобы можно.

– А мне уже ударило, я созрел! – возроптал Лямин.

– И совершенно напрасно трудился, – остудила Юля. – К вам, молодой юноша, особы как-то индифферентны… А если серьезно, Лешик, ты у нас самый начитанный, все мы тобой гордимся, и вообще на тебя всегда любо смотреть. Словом, поднять бокал за тебя одна приятность, этим мы теперь и воспользуемся…

Шел медленный танец, высокая Юля внушала Леше, что ему непременно надо есть морковку, поступать в юридический, поскольку ей, Юлии, это наверняка рано или поздно пригодится, и давно созрела необходимость ущипнуть, например, Катьку за какое-либо пресловутое место. Тот сосредоточенно выслушивал, невразумительно поваживая корпусом и несколько неуклюже присоединив руки к телу напарницы. С Дашей танцевал Саша, увещевал:

– Дашка, вот посмотри – ты же далеко не последняя, у тебя все есть. Но какая-то… недоделанная. Давит на тебя Юлька.

Даша без обиды глядела в сторону.

– Сам ты недоделанный… И вообще, какая тебе разница? – Вскинула на парня глаза. – Вы все в Юльку влюблены, и мстите ей по всякому.

Саша подпустил:

– И ты не завидуешь.

– Нисколечко.

– Ну и дура!

Девочка обречёно и с иронией вздохнула:

– Да.

Оба засмеялись.

Вдруг зажегся полный свет. Юля несколько раз хлопнула в ладоши, привлекая внимание. Громко объявила:

– Сейчас будет премьера! Все умерли! Лешик!

Леша взял пульт музыкального центра. Юля, вытянув вперед руку, вращала указательным пальцем, направленным вниз.

– Послушайте наше с Дашкой произведение. Леша, погнали.

Юноша направил на музыкальный центр пульт, из колонок полилась «Аморе», записанная в добротном формате. Юля, закрыв глаза, пустилась толково двигаться.

После окончания процедуры Саша стоял внимательный, даже напряженный, в руке содержалась бутылка пива. Горячо изъяснился:

– Слушайте, достойная песенка.

Присовокупился Лямин, искренне:

– Конечно лучшая музыка – это звук расстегиваемой молнии платья, но в данном случае йес. Я бы даже сказал ит из… А что значит наше? Поет, понятно, Юлька, а кто само вещество соорудил?

– Мы с Дашкой! – поспешно бухнула Юля, голубые глаза были у девочки. Кинула быстрый, несколько нервный взгляд на Дашу. Та без эмоций взглянула на подругу, медленно улыбнулась. Юля добавила сурово: – Да, мы такие, на всяки бяки ушлые. Слушайте, харэ уже, чего вы с кислыми рожами сидите!

Закружилась, повлекла за собой Лямина. Курлыкала:

– Танцы, танцы – это приказ! Лешка, дави!

Возвратился тусклый свет, запульсировали колонки, народ пустился в пляс.

Даша тихонько, бочком пробралась на кухню. Здесь достала сигарету из пачки на столе, закурила. Пускала дым в темное окно. Вошел Дима, улестил:

– Я и не знал, что ты музицируешь.

Даша чуть повернула корпус, больше голову.

– Да как же, еще в лагере говорила, что в хоре пою.

– А, ну да. Нет, я имею в виду сочиняешь… Отличная песня. Признайся, ты сочинила.

Девочка убрала взгляд:

– Мы с Юлькой, сказано же.

Дима помолчал.

– Я ведь тоже песенки пишу. Впрочем, сейчас кто не пишет.

– Знаю, ты в лагере пел свои. Мне понравилось… Всем нравилось.

– А где вы запись сделали? Качественно, блин.

– Это Юлькин друг аранжировал и записывал. Вернее, друг ее брата.

В кухню стремительно внедрилась Юля.

– Э, вы чего тут? Что за дела! Ну ты, партнер, ты же получишь сейчас, – шутливо потрясла кулачком перед носом Димы. Подпихивала его из кухни. – Резво, резво отсюда. Танцевать.

Вытолкнула парня, быстро развернулась, виновато морщилась, гладила руку подруги.

– Даш, ты на меня не злись. Такой день сегодня. Я потом все объясню. А? – душка-Дашка!

Девочка тихо клекотала смехом:

– Да не злюсь, конечно. Действуй.

Они полулежали на знакомой кушетке, Юля ластилась к Даше, гладила плечо.

– Ну зая, так захотелось поцарствовать, просто невмоготу. Этот урод дома прижимает, достал уже – где мне еще оторваться… Даш, ну да, я врушка-хвастушка, так не убыло же. Мы с тобой знаем, Андрей – чего еще? И вообще, я же запись организовала. И вообще – Дима…

Почти негодующе отлипла, крутила в руках мягкую игрушку. Сопела. Даша молчала, с теплым лицом смотрела на игрушку. Юля быстро растаяла, обратно приникла к соседке.

– Ну тренинг, Даш. Ты же на Диму не претендуешь!

– Нет, конечно.

– Ну вот… – Ополчилась. – Знаешь, в конце концов, пути господни неисповедимы – у Димы, я знаю, отец комерс крутой!.. – Увяла. – И вообще – если честно, я бы за тебя замуж вышла. – Крепко обняла Дашу, прижала к себе, захныкала: – Дашка, возьми меня замуж.

Та, смеясь, ненастойчиво выкарабкивалась из объятий:

– Да ну тебя…

Подруги вышли из подъезда, шли по тротуару. Было тухло и сумеречно. Юля поежилась:

– Конкретно непогода… Все равно дома сидеть не в жилу… Может, в беседку пойдем? – поди наши там кто.

– Пойдем.

Сзади застрекотал автомобиль. Девочки обернулись и отошли в сторону. Поравнявшись с ними, авто остановилось. Открылось окно, высунулась голова Миши:

– Эй, клюшки, садитесь, прокачу.

Юля округлила глаза:

– Ой, Миха! А что за тачка? Дашка, падаем.

Не размышляя, обогнула машину, открыла дверь. Даша неуверенно тронулась за ней. Усаживались – Даша на заднее сиденье. Авто рыкнуло, с нарастающей скоростью побежали навстречу деревья.

– Чья? – надавила Юля.

– Чья бы ты хотела? – внушительно ответствовал брат.

– Нет, ну правда!

– Приятеля.

– Врешь ведь, угнал!

Миша фальшиво вскипел:

– Что, кукушка пошла?.. – Заулыбался. – А хоть бы и угнал, на ходовые свойства это не влияет.

Юля возликовала:

– Мишка, ты дурак что ли? А поймают!

– Посижу лет десять, человеком стану…

– Суперская тачила, – с жутью резюмировала родственница.

Машина вежливо стрекотала, равномерно текли взъерошенные огни фонарей. Девица крутилась, всесторонне и жадно ревизовала агрегат, полезла в бардачок.

– Черт, – выпростал Миша досаду.

Юля вскинула голову, вдали завиднелись гаишники, Миша подобрался.

– Не елозь, сядь нормально.

Сравнялись со стражами порядка, угрюмый сержант сделал отмашку остановиться, Миша начал притормаживать.

– Бли-ин, влипли! – известила Юля.

Миша вдруг ударил в педаль, авто рвануло. Юля крутанулась назад, с азартом подняла кулачок с вытянутым средним пальцем: «Факу вам… после обеда заходите, на прошлой неделе!» Даша тоже на секунду обернулась, испуганно тут же возвратилась обратно, сжалась.

Умело, на виражах обошли вереницу машин, Юлька восторженно визжала. У Даши, перепуганной сначала, появился в глазах бравый блеск. Парень, тем временем, круто повернул во двор – свистела резина на поворотах. Въехали в массив металлических гаражей. Аккуратно остановились подле одного открытого – в чреве за импровизированным столиком из табуретов, грубо и опасно выглядя в тусклом свете боковой лампы, резались в карты несколько взрослых парней и мужиков. Миша вышел из авто, пошагал внутрь сооружения.

Что-то толковал толстому кавказцу, сидящему с картами. Тот грозно махал руками, лопотал громко, но непонятно, остальные сидели молча и неподвижно, уставились на собеседников. Один из игроков, облезлый, без возраста, добавил слова, неразличимые, но хрипло-тонкие – неприятные, наверняка. Миша повернулся к нему резко, физиономия стала жуткой, рука загуляла, достаточно четко зазвенело:

– Ты вообще заткнись, пес! В собесе будешь разговаривать по записи!

Ханурик сразу уронил голову, уткнулся в карты. Даша вжала голову в плечи, глаза от сцены оторваться не могли. Кавказец заговорил громче и злей. Миша опустил голову, смотрел в пол, обострился нос. Поднял голову, пренебрежительно отмахнулся, развернулся и двинулся к автомобилю. Все в гараже, кроме толстяка, смотрели вслед – казалось, что-то должно произойти. Нет. Миша, красный, с узкими глазами, сел. Отъехали, признаем, немного дергано. Уже когда выбрались из массива на асфальт, Юля, напряженная до того, откинула голову на сиденье, протянула с приблатненной интонацией:

– Чё там Резо вайдосит?

Брат поделился с задержкой:

– А… пошел он…

Машина потекла ровно и быстро. Водитель включил радио, улыбнулся сестре – лицо было совершенно нормальным – беспрекословно известил:

– Едем в «Три пескаря»», я вас коктейлем угощу.

Юля радостно заерзала, разжилась мыслью:

– Миш, а соточку параллельно на чипсы. Нет, две.

Брат посмотрел, ласковая хитринка содержалась в поступке.

– Сто двадцать.