Цитаты из книги «Васюткино озеро»

Ни боже мой! – возмутилась мать. – Близко к избе вас с ружьем не подпущу. Гармошку, патефон покупайте, а ружья чтобы и духу не было! – Пошли бабьи разговоры, – махнул рукой дедушка. – Ну, поблукал маленько парень. Так что теперь, по-твоему, и в лес не ходить?

– Во, герой глухариный, спит соби, а батько з маткой с глузду зъихалы.

– Да шадринский. Григория Шадрина, рыбного бригадира, знаете? – Тю-у! А як ты сюды попав? И когда в темном кубрике, уплетая за обе щеки хлеб с вяленой осетриной, Васютка рассказывал о своих похождениях, Коляда хлопал себя по коленям и восклицал: – Ай, скаженный хлопець! Та на що тоби той глухарь сдався? Во налякав ридну маты и батьку… – Еще и дедушку… Коляда затрясся от смеха: – Ой, шоб тоби! Он и дида вспомнил! Ха-ха-ха! Ну и бисова душа! Да знаешь ли ты, де тебя вынесло? – Не-е-е. – Шестьдесят километров ниже вашего стану. – Ну-у?! – Оце тоби и ну! Лягай давай спать, горе ты мое гиркое.

Ай, скаженный хлопець! Та на що тоби той глухарь сдався? Во налякав ридну маты и батьку…

Да шадринский. Григория Шадрина, рыбного бригадира, знаете? – Тю-у! А як ты сюды попав?

Васютка с ружьем на плече и с патронташем на поясе, похожий на коренастого, маленького мужичка

свиязи опрокинулись кверху брюшками и часто-часто задвигали лапами. Еще одна утка, оттопырив крыло, боком уплывала от берега. Остальные всполошились и с шумом полетели на другую сторону озера. Минут десять над водой носились табуны перепуганных птиц.Пару подбитых уток мальчик достал длинной палкой, а третья успела уплыть далеко.– Ладно, завтра достану, – махнул рукой Васютка.Небо уже потемнело, в лес опускались сумерки. Середина озера напоминала сейчас раскаленную печку. Казалось, положи на гладкую поверхность воды ломтики картошки, они мигом испекутся, запахнет горелым и вкусным. Васютка проглотил слюну, еще раз поглядел на озеро, на кровянистое небо и с тревогой проговорил:– Ветер завтра будет. А вдруг еще с дождем?Он ощипал уток, зарыл их в горячие угли костра, лег на пихтовые ветки и начал щелкать орехи.Заря догорала. В потемневшем небе стыли редкие, неподвижные облака. Начали прорезаться звезды. Показался маленький, похожий на ноготок, месяц. Стало светлее. Васютка вспомнил слова дедушки: «Вызвездило – к холоду!» – и на душе

ак же неожиданно Васютка очнулся, перестал шуметь и даже несколько смутился, оглядываясь вокруг. Но никого нигде не

Почти голая сторона у ели – значит, в ту сторону север, а где ветвей больше – юг. Та-ак…После этого Васютка попытался припомнить, на какой стороне деревьев сделаны зарубки старые и на какой – новые. Но этого-то он и не приметил, затеси и затеси.– Эх, дубина!Страх начал давить еще сильнее. Мальчик снова заговорил вслух:– Ладно, не робей. Найдем избушку. Надо идти в одну сторону. На юг надо идти. У избушки Енисей поворот делает, мимо никак не пройдешь. Ну вот, все в порядке, а ты, судак, боялся! – хохотнул Васютка и бодро скомандовал себе: – Шагом арш! Эть, два!..Но бодрости хватило ненадолго. Затесей

Вон, с чего-то уже тошнит…Чтобы заглушить тошноту, Васютка на ходу срывал гроздья красной смородины, совал их в рот вместе со стебельками. Рот сводило от кислятины и щипало язык, расцарапанный ореховой скорлупой.Пошел дождь. Сначала капли были крупные, редкие, потом загустело кругом, полилось, полилось. Васютка приметил пихту, широко разросшуюся среди мелкого осинника, и залег под нее. Не было ни желания, ни сил шевелиться, разводить огонь. Хотелось есть и спать. Он отковырнул маленький кусочек от черствой горбушки и, чтобы продлить удовольствие, не проглотил его сразу, а начал сосать. Есть захотелось еще сильнее. Васютка выхватил краюшку из мешка, вцепился в нее зубами и, плохо разжевывая, съел всю.Дождь не унимался. От сильных порывов ветра качалась пихта, стряхивая за воротник Васютке холодные капли воды. Они ползли по спине. Васютка скорчился, втянул голову в плечи. Веки его сами собой начали смыкаться, будто повесили на них тяжелые грузила, какие привязывают к рыболовным сетям.Когда он очнулся, на лес уже спускалась темнота, смешанная с дождем. Было все так же тоскливо, сделалось еще холоднее.– Ну и зарядил, окаянный! – обругал Васютка дождь.