Присмет подумал: – «Тлуман, поди, считает, отказываться буду. Не буду! Подальше от Свимов и Камратов. Пусть Теском за ними сам побегает… А ведь думерт тоже, наверное, решил сбежать… Скала… Забавно всё-таки. А ведь чем Край не шутит! Вдруг, дойдём… Об обеспечении порядка – это Тлуман для красного словца сказал. Теском просто так людей не пошлёт. Значит, есть какая-то надежда её найти, раз сразу две, по крайней мере, организации ощутили такую возможность… Впрочем, Фундаментальная Арена из соревнования с тескомовцами вышла»

Тлуман уже подготовил подобающую жёсткую по содержанию формулировку, если Гора Мяса откажется, оттого вопрос того почти застал его врасплох:

– Когда выходим?

Глава 8

То, что за ними следом идёт какая-то вооружённая группа людей, Свим узнал на четвёртый день после выхода из Примето.

Ф”ент, принёсший эту новость, сбил ноги и лапины, покрывая почти суточное отставание от команды Свима. Он был послан проверить тылы, и вот прибежал, чтобы поведать: за ними увязалась не такие уж незнакомцы, как можно было подумать, глядя на них.

Стехар скулил и взлаивал, зализывая ранки, и отрывисто рассказывал:

– Их двадцать четыре… Одеты хожалыми. Мешки тяжёлые. Собрались далеко идти… Люди разные… Но среди них громадный человек. Почти как Камрат теперь. Я его видел на острове, когда на нас напали у Шельмы…

– Присмет! – ахнул Свим и оглянулся: не слышал ли кто его почти испуганное восклицание?

Его отряд отдыхал.

Ещё с первого привала сформировалось крепнущее выделение трёх, по крайней мере, неравных по численности групп. Первую составляли молодые дурбы, сдружившиеся за время месячного сидения в дуварах Кате Кинг Кторы – всего семнадцать человек. Во вторую группу слились бывшие спутники Свима – Харан с торном, женщины – шестеро и путры – тоже шестеро, а в третьей оказались Камрат с Гренией и Думарой. Порой к третьей группе примыкал Харан с Гелиной, да и Жариста всегда была при Сестерции, и получалось так, что Свима оставляли одного среди женщин, смущавших его своей откровенностью после разлуки с Клоудой.

Дурбов возглавлял хорошо сложённый, но низкорослый, что не мешало ему выказывать своё превосходство, многоимённый, нэм которого был достаточно высоким, и он не скрывал его – Зливан Залом Зальцер. Однако, либо наставленный Калеей, шепнувшей ему, с кем придётся иметь дело, либо он сам догадался, но перед Свимом Зливан не подчёркивал своего происхождения.

Зато с Ольдимом у него отношения не сложились. И виноват был, если, конечно, искать виновного, отнюдь не молодой дурб, а Ольдим. По мысли последнего, Зливан нарушил один из древнейших кодексов – многоимённый, становясь дурбом, должен поменять свой нэм на иной, придуманный и такой, который мог быть только ниже официального, обычно в рамках инегов.

С первого дня всем стала известна его злая каманама, начинающаяся со слов: «Вознёсся высоко хожалый и бандит…» И хотя направленность её можно было отнести к любому дурбу, даже к самому Ольдиму, но в ней просматривался явный укол предводителю молодых дурбов.

Свим высказал бывшему сотоварищу по Фундарене: негоже, де, в самом начале пути, когда разумные и люди в отряде ещё не притёрлись и не стали единым целым, обижать кого бы то ни было, тем более официально, по сути, облечённого властью. Кто знает, что их ещё ждёт впереди, тем более что сама экспедиция к Скале авантюрно, по всему, не предсказуема, да и по содержанию – тоже.

Ольдим, играя диким лицом, смиренно заверил, что больше «не будет», вызвав у Свима гомерический хохот – такого ответа он не ожидал, напротив, предполагал от дурба присущего ему нахального отклика. А тут: «не буду…» Впрочем, смех Свима случился не столько от слов Ольдима, сколько от разрядки напряжённости.

Сам автор каманамы, возможно, тоже смеялся вместе с ним, но внешне этого нельзя было определить.

Молодой дурб хорошо понял поэтические намёки Ольдима, и старался не иметь с ним близких встреч, обходя стороной, поэтому Свиму даже приходилось по делам отряда общаться с ними порой порознь. Но сообщение, принесённое Ф”ентом, о преследователях, в кругу которых мог находиться Присмет, не терпело промедления. Свим собрал на совет своих прежних спутников, и несколько молодых дурбов, а также К”ньеца и Ф”ента.

Пока собирались, К”ньец хлопотал вокруг Ф”ента.

– Ты, собака, бегать не умеешь, – наставительно говорил он, однако в его голосе не было упрёка, а лишь заботливые нотки. – Все лапы стоптал. Надо было дорогу выбирать…

– Он такой… – суетилась рядом Х”вьюся.

– А ты, – слабо защищался стехар, – помесь неизвестно кого с лошадью, вообще бы не добежал. И какие здесь дороги, кошка?

– И шерсть всю ободрал до мяса, – продолжал хопс. – Зализывай, зализывай!.. Вот здесь тоже! Х”вьюся, не мешай! Лучше помоги ему!

Люди говорили о другом. Свим коротко ввёл собравшихся в курс событий. О Присмете и о его участии в преследовании команды не знал только Зливан, но достаточным оказалось нескольких слов, чтобы он мог оценить тревогу остальных. Хотя не до конца.

Для дурбов Камрат был представлен как обыкновенный спутник команды Свима, точно так же, как Гелина, Грения и Думара. Женщины, кроме Жаристы, также шли не под своими настоящими нэмами. Поэтому, если для Ольдима предметом язвительных высказываний являлись молодые дурбы, то Камрат стал для них отдушиной, на которой можно было отыграться. Он представлялся им увальнем, носящим сразу два меча только чтобы покрасоваться, но, главное, их задевало полное невнимание к ним со стороны Грении и Думары, увлечённых одним Камратом. Да, они ещё девочки, но всё равно обидно, когда к ним, молодым, весёлым и настоящим, по сравнению с Камратом, дурбам, демонстрируется такое пренебрежение.

Впрочем, Думара порой позволяла себе иногда перекинуться репликами с дурбами и даже к концу дня помогать ей идти, порой даже нести на руках. Но в целом, эта троица, казалось, никого не замечала…

– Напасть на них, – выслушав Свима, тут же предложил Зливан. – И…

– Тескомовцев не так-то просто взять, – недовольно заметил Ольдим. – Каждый из них стоит наших троих. И, если ввяжемся в драку, до Скалы ли нам будет? Половина из твоих ребят погибнет, а другая – будет раны залечивать.

– Почему только мои? – возразил Зливан. – Если хорошо подготовить засаду, то можно обойтись и без потерь, – не сдавался он.

– Зачем? Чтобы только подраться? Да там один Присмет пятерых твоих дурбов стоит… – мрачно сказал Свим. – И Ольдим прав, после драки до Скалы мы не дойдём. К тому же с нами женщины и дети.

– Вот-вот! – подхватил Ольдим, но теперь в адрес Свима. – Опять ты во главе непонятно кого. И чего я за тобой таскаюсь, имею дело вот с этими болтунами, переживаю до головной боли?

– Была бы голова, – буркнул Зливан, отворачиваясь от Ольдима.

А у того от наглости молодого дурба глаза начали своё удивительное движение по лицу – один вверх, другой вниз.

– Если говорить о голове с безголовым, то… – начал высоким голосом Ольдим.

Его одёрнул Свим.

– Мы не для того собрались!.. Здесь, думаю, для нас возможно одно из двух. Либо идти, как шли, имея за собой тескомовцев, либо попытаться сбить их с нашего следа. Первое – проще. Второе требует подготовки и выдумки, зато после можно будет не заботиться о них.

– Не выйдет, – подал голос Камрат, он у него прозвучал басовито и спокойно. – Второе не выйдет. Они могут знать наш маршрут, так как идут за нами от самого Примето. Или, если даже не знают, то могут иметь целью ту же самую Скалу. А что Болото будет проходимее именно со стороны Дороги Страха, они знают не хуже нашего. Они нам пока не угрожают, то и пусть себе идут следом. Скрестить мечи всегда сумеем… – Камрат не обратил внимания на презрительную усмешку Зливана. – И вот что я ещё скажу. Мы не знаем, как всё сложиться в будущем при подходе к Скале. Тескомовцы для нас могут стать не врагами, а… единомышленниками.

– Ха! Единомышленниками? – удивился Ольдим. – Как на Сажанее. Да Присмет своего не упустит!

– Да, Присмет, – сказал Свим. – Но я согласен с Камратом. А вот с тескомовцев придётся не спускать глаз.

– Для путров самое дело, – оживился Зливан. – Я могу им помочь организовать нечто вроде эстафеты, чтобы они не доводили себя до такого состояния, как этот, – небрежно двинул он рукой в сторону стехара.

– Ф”ентом меня зовут! – неожиданно вскинулся тот, хотя мгновением до того выглядел, ну, совсем умирающим. А тут вскочил на ноги, встряхнулся. – И стехар я! А не этот!

Х”вьюся, глядя на Ф”ента, тоже приняла стойку.

Молодой дурб никак не ожидал, по-видимому, такого отпора со стороны путра. Он оторопело уставился на него непонимающим взглядом. Выглядел он при этом забавно. Отчего Свим и Камрат, знающие Ф”ента, расхохотались, а на лице Ольдима отразилось нечто бесподобное.

– Ты, дурб, – воинственно мяукнул К”ньец, – если так будешь относиться к нам, то ничего не организуешь! И мы лучше тебя знаем, как обеспечить слежку. Да, стехар?

– Да уж, – важно поддержал его Ф”ент, но на всякий случай поджал обрубок хвоста под себя.

– Итак, – подвёл итог разговора Свим, – идём с разведкой и впереди, и позади.

– Может быть, ускорим движение? – Зливан не хотел, чтобы кто-то подумал о нём превратно, мол, он заткнулся, стоило только на него прикрикнуть, даже со стороны путров.

Но в душе он был собой недоволен. Когда Калея и Кате Кинг Ктора объясняли ему его задачу, они чётко оговорили его место в отряде – формальное руководство дурбами, как передаточное звено от Свима, дабы тому не надо было вести переговоры или давать какие-то распоряжения каждым из них в отдельности. Конечно, бессловесным исполнителем его быть не заставляли, но и навязывать своё мнение – тоже.

Но и молчать, когда за ним половина отряда, к тому же самой подготовленной для похода, как ему казалось, он не собирался. Что тот же Свим без его дурбов?

– Надо было идти берегом болота, – глядя мимо Тлумана, озабоченно хмурился Поликан.

– Почему это? – Тлуман тоже не смотрел на него, а оценивающим взглядом осматривал место предстоящего ночлега.

И только после того, как удовлетворился, с недоумением перевёл взгляд на кринейтора, своего ближайшего помощника. Поликан отвечал за хозяйство их небольшого отряда.

Поликан оглянулся и, понизив голос, проговорил:

– Чтобы лодки с едой тащить.

Тлуман не понял.

– Какие лодки?

– С едой, говорю. Гора Мяса скоро всё съест…

– А-а, – Тлуман поморщился.

Проблема обеспечения Присмета едой существовала. Аппетит его рос по мере продвижения вглубь Диких Земель. Создавалось впечатление – фундаренец что-то жуёт всегда: в пути, на привалах и даже во сне. И всё это с угрюмым выражением на лице, молча, ни на кого не глядя. Он словно был погружён в мир, где идёт постоянная борьба, победителем из которой выходит только жующий.

Правда, свою еду Присмет нёс сам, но содержимое его мешка уже уменьшилось наполовину, а поход ещё, по сути дела, только-только начался – шёл девятый день, как они вышли из Примето, и до вьючных торнов, посланных вперёд к Дороге Страха надо было идти ещё долго…

Вокруг простиралась, слегка испорченная редкими увалами, равнина. Неясно было, что могло здесь располагаться во времена древних, но местные Дикие Земли славились отсутствием каких-либо дорог, руин и, вообще, следов пребывания здесь когда-либо человека. Единственное объяснение тому, бытующее издавна, – равнина когда-то представляла собой дно моря. Но против такого предположения выступала Дорога Смерти или Мёртвых или Страха, соединившая Болота Первое и Второе.

Сам думерт у Дороги никогда не бывал, хотя она территориально как будто относилась к сфере влияния Южного Тескома. Но знал о ней кое-что, поскольку, выходя из города, ознакомился с некоторыми данными из Хранилища знаний Тескома и рассказами, тоже записанными в разные времена, побывавших рядом и видевших её.

Сведения, скудные и противоречивые, излагаемые разными источниками, совпадали в одном: строительство или какое-то иное появление Дороги Страха относилось задолго до эры Падения. Якобы она первой стала вечной дорогой, но и в забвение по каким-то причинам попала тоже первой, отчего совсем не пострадала во время войн Проклятых Веков. Вот почему могла служить образцом для сравнения с другими дорогами обитаемого мира, пострадавшими так, что до сих пор исковерканы выбоинами и пока не могли восстановиться полностью.

– В полотно её можно смотреться как в зеркало, – утверждал один из очевидцев.

– Она как будто покрыта слоем чистого синего льда, – вторил другой. – Даже веет холодком.

– Это подобно застывшей реке в тихую погоду, – свидетельствовал третий…

Но что любопытно – никто из них не решился ступить на неё, памятуя название, данное ей в незапамятные времена.

– Нет… Постоял, постоял… И ушёл от неё подальше, – высказался один из свидетелей. – Рядом с ней стоять – мороз по коже…

«Пройдут те, пройдём и мы», – успокаивал себя Тлуман.

А те, команда Свима, шли уверенно. Каждый день отмеряли двадцать пять свиджей – не торопились, но темп держали. Тескомовцы, не привыкшие к такой повседневной гонке, к вечеру уставали. А у тех будто есть женщины и дети, а идут только с одним привалом в середине дня.

– Удобно тебе? – Камрат нёс Грению, а для всех – Рению, не ощущая её веса.

Дочь бывшего правителя Сампатании уютно устроилась на согнутой и упёртой в бедро Камрата руке, словно в своеобразном кресле, спиной по ходу движения. Руки её лежали на широком плече Камрата, поверх которого она могла видеть и разговаривать с Думарой, вернее, с Марой, пересаживаемую с шутками с руки одного молодого дурба к другому. Из-за пазухи Камрата выглядывал любопытный одур и время от времени стучал кулачком в бок Грении, тогда она гладила его голову, и он успокаивался.

Женщинам, кроме Жаристы, также помогали: несли их заплечные мешки, поддерживали под руки. Как бы ни был труден путь, команда Свима порой гляделась вышедшей на прогулку большой компании. Но к ночлегу крайняя усталость проступала на лицах у большинства спутников, особенно молодых дурбов.

Ничто, казалось, не утомляло лишь Камрата, Сестерция и Ольдима. Свим тоже держался, но на нём всё-таки было возложено руководство, а это его изматывало больше, чем ходьба.

К вечеру отряд догоняли путры с сообщением о движении тескомовцев. Из их докладов следовало, что темп движения, навязанный Свимом и поддержанный всеми, приносил плоды – тескомовцы постепенно отставали, и, наконец, остановились на дневку.

Доклады путров действовали успокаивающе, а остановка, вообще, дала повод к злословию в адрес тескомовцев. Два дня назад был отпущен в Примето проводник, данный Калеей. От него ничего нового Свим почерпнуть не мог, а сам Наван держал себя незаметно и практически в маршрут движения команды не вмешивался. Порой Свим подозревал, что проводник сам не знает: верно ли они идут или нет. Так что казалось, всё идёт правильно – ещё полпути и они у Дороги Страха.

Но ранним утром следующего дня прибежал взмыленный Ф”ент с известием: у тескомовцев появился воздушный шар, и уже сегодня, можно будет ожидать его появления над отрядом.

Выслушав Ф”ента, Свим почувствовал дрожь в теле – непроизвольное воспоминание о путах липучки. Он повёл плечами, стряхивая наваждение, и обратился к собранной команде:

– Всё! Идём без спешки. Нам от них не убежать, чтобы затеряться здесь где-нибудь. Но будьте готовы ко всяким пакостям тескомовцев, прилетевших на шаре. Они могут что-нибудь сбросить сверху на голову или окутать липучкой. Поэтому держитесь кучнее и… как можно ближе к Камрату.

О Камрате он не хотел упоминать, но подтолкнула его к тому мысль, высказанная Малионом, о Камрате-защитнике.

– К Камрату ближе всех Рения, – подал кто-то голос из молодых дурбов, вызвав смешки.

– И правильно делает… – и опять смех.

– Мы, может быть, тоже остановимся на день? – предложил Харан. – Пора всем отдохнуть. И я бы осмотрел тех, кто нуждается.

Нуждались самые прыткие из молодых дурбов. Не имея опыта дальних переходов, они уставали и за ночь не восстанавливались в полной мере. Харан уже им рекомендовал не злоупотреблять стимуляторами, но некоторые из них по утрам уже не могли без боли шевелить руками или ногами. И хотя молодые организмы быстро использовали подпитку, однако с каждым разом требовалась усиленная порция. Назревал кризис.

– Что, так серьёзно? – негромко спросил обескураженный Свим, переведя взгляд с Харана на Зливана.

Оба кивнули.

– Тогда… Дневка?

Против никто не высказался.

– Но не здесь, – выждав паузу, сказал Ольдим. – Надо где-то укрыться так, чтобы нас не могли заметить сверху.

– Где же здесь спрячешься? – разом воскликнули почти все.

– И, точно. Где? Ты что-нибудь придумал? – Свим облизнул губы.

Он и сам подумывал сделать то же самое, но здесь, на открытом месте, от тескомовцев на шаре таким большим отрядом не укрыться. Куда ни глянь – они будут у них как на ладони.

– Я предлагаю сделать днёвку завтра, – Ольдим не обратил внимания на разочарованные вздохи. – А сегодня сделать рывок не вперёд, а к берегу болота. Там мы сможем найти укрытие от тех, кто полетит на шаре. И хотя бы на первое время собьём тескомовцев со следа. А потом подумаем, как идти дальше.