Сакраментальный вопрос Симона, холодный до неприязни, заставил Ивана оборвать переходящую в пафос речь. Он посмотрел на него с приоткрытым ртом.

И, правда, что дальше?

Но почему они его не понимают?

– Ты пойми, Ваня. Ведь это авантюра. И при том связанная с риском. – Симон на мимику ученика не обратил внимания, он внимательно изучал аккуратно подстриженные ногти на пальцах своих рук. – Исчезновение перливого мира не проходит даром для этого, нашего. Ибо всё взаимосвязано. Это событие, поскольку само время обрывается рядом с нами. А там нет ни будущего, ни будущего времени. Нет завтра… будущего часа, минуты, в конце концов. И что происходит потом, никто не знает. Целый мир замкнулся, закончился, угас… Это я так говорю, но ни одно перечисленное слово ни о чём определённом не говорит… Все те ходоки, кто волей или неволей оказывались в тот гибельный момент ушедших уже параллельных струн, никогда больше не возвращался к нам. – Он помедлил и добавил: – Поистине, они ушли в иной мир, откуда нет возврата.

– Но я видел там, в поле ходьбы, оазисы…

– А ты уверен, что будешь находиться именно там, где возникнет временной оазис умершего мира? И потом… Ты всё, Ваня, меришь на себя. Но ты – КЕРГИШЕТ. Ты, может быть, успеешь выскочить оттуда в последний момент или шагнуть за грань струны. А те, кто пойдёт с тобой? Что будет с ними? Вот о чём мы тебе пытаемся сказать.

Иван помедлил с ответом.

Или – вопросом.

Он ещё не знал, как сформулировать пришедшую мысль. А она была немаловажной, по своей сути, и касалась самих Учителей. Вот почему он медлил. Однако следовало поставить точки над «и», потому что разговор его с ними стал выходить за рамки обычного. Проблема перлей встала сегодня во всей своей неопределённости для Ивана. Пора было получить сведения обо всей подноготной феномена перлей.

– Но и вы, мои дорогие Учители, ведь тоже перли в этом мире. – Он констатировал. – В этом, моём мире! Тогда я вас просто обязан бояться. И не только вас! – Иван не стал уточнять, почему Симон осуждающе покачал головой. – Сдаётся мне, что большинство ходоков столпились… Именно столпились в настоящем этой струны времени или разбрелись по ней, и только по ней. И что же теперь?

– Но, Ваня…

– Исчезнет ваш мир, – не обратив внимания на Сарыя, пытавшегося что-то сказать, продолжал высказываться Толкачёв, – исчезните вы? И я вместе с вами? Так?

Сарый осел в кресле, Симон побледнел. Вопросы ученика им, по всей видимости, были весьма неприятны.

– Я полагал, что ты уже достаточно знаешь о нас, чтобы не подозревать и не думать так, как сейчас говоришь, – сказал Симон, медленно поглаживая колени.

– Да, да, Ваня, – с просительными нотками поддакнул Сарый.

Его карие глаза заволокла дымка печали.

– Я высказал только то, что слышал от вас Симон. Это вы поведали мне о незавидной участи тех, кто в момент ухода перля в небытие окажется рядом с ним.

Симон покривил губы, словно говоря, что нельзя ловить на слове.

– Это так, Ваня, – сказал он вялым голосом и прокашлялся, словно поперхнулся. – Хотя, может быть, в том утверждении, о котором я тебе говорил, присутствует некоторое преувеличение…

– Ничего себе! – воскликнул Иван. – Вот это преувеличение!

Симон кивнул.

– Но вначале о нас… Да, мы ушли в своё прошлое и столпились, как ты тут изволил выразиться, здесь. В этом мире, времени и струне. Тому есть причины. Но исчезновение наших миров в будущем ещё далеко. И исчезнут ли они, ещё неизвестно никому. Некоторые перливые миры существуют сотни и тысячи лет. Оттого твои опасения по поводу ходоков, которых ты знаешь, и с которыми сталкивался на дороге времени, преждевременны. А столпились… – Симон повёл головой, словно решил умерить свою горячность, с которой он выпалил последнее слово. – Я тебе уже говорил, что нас, ходоков и временниц, особенно современников, чей кимер может пересекаться, осталось слишком мало. Нам же, как некой общности людей со специфическими способностями необходимо общение, сотрудничество и поддержка. Не будь Камена, кто бы стал твоим Учителем?.. Ума не приложу. И твой детский рывок во времени заметил тоже перль. Так-то, Ваня. Теперь о струне… Эта струна времени вашего… твоего мира оказалась в данном промежутке развития планеты или даже, всё может быть, данного участка Галактики или Вселенной в целом, самой постоянной. Мы не знаем пересечек с другими параллельными мирами, то есть с перлями, вот уже почти три тысячи лет. Немногие могут дойти до этого окна. У кого кимер позволяет, тот рано или поздно приходит к нам сюда. Вот почему мы с тобой говорим, предупреждая об опасности. Там, куда ты сейчас готов сунуть свою голову и повести кого-то за собой, всё иначе. Там преддверие кончины бытия, параллельного этому. – Симон надолго замолчал. – А ходоков, пришедших от перлей, бояться нечего…

– Но вы-то тогда почему боитесь? – возразил Иван, слегка ошеломлённый длинным монологом Симона и последним утверждением.

– Конечно, боимся. Но лишь тех, кого не знаем, откуда они и как оказались здесь. Вот почему, когда ты впервые объявился в поле ходьбы, тебя даже аппаратчики встретили настороженно.

– Вы хотите сказать… есть, значит такие, кого вы не знаете?

– К сожалению, есть. Не в том беда. Есть те, кого ожидает скорое исчезновение. Такие ходоки и временницы опасны.

– И что? Они знают о своей участи?

– Да, Ваня.

– Страшновато.

Симон вздохнул.

– Наверное. Не в том беда. Большинство из них понимает своё положение. Они стараются не навредить окружающим. Но, правда и в том, что некоторые ожесточаются перед угрозой быть вычеркнутым не только из списков живых, но и вообще из истории со своим миром. Они предпочитают уходить не одному, а в компании не подозревающих о том находящихся в соприкосновении с ними людей… Все они, Ваня, и хорошие, и плохие, просто вычёркиваются из жизни без следа. Их нет смысла искать нигде, даже на небесах. Их нет, и – всё!

Симон сказал и поскучнел.

– Теперь я понимаю, почему это Пекта назвал своё детище Поясом Закрытых Веков. Ему удалось отгородиться от мира, которого уже нет или не будет.

– Не думаю, – сказал Симон. – Он просто остановил время.

– Вы говорите, как в”ыг. Он тоже твердил мне об остановке времени.

– Я думаю, здесь разные понятия феноменов времени. В”ыг говорил о философском понимании остановки времени, а твой Пекта…

– Почему это – мой?

Симон отмахнулся и продолжил:

– Он нашёл способ закрыться от своего мира на практике.

– А почему нельзя точно также закрыться перлям-современникам?

– Ну-у, Ваня. Возможность ходьбы во времени – это же врождённая способность. А Пекта создаёт и создаст Творящего Время. На каждого ходока по такому Творящему, так что ли? Но это уже будет не ходок, а аппаратчик. Только, к сожалению, тайменд аппаратчиков – не защита.

– Но если смогли изобрести тайменд, – сказал Иван, – так почему бы ни придумать прибор или устройство, которые могли бы отгородить ходока или аппаратчика от влияния перливого мира?

Симон развёл руками.

– Пытались, Ваня, но… – он дёрнул подбородком вверх, – пока что такой защиты нет и неизвестно, создадут ли. А потом, надо ли?

– Не знаю, – честно признался Толкачёв. – И всё-таки…

– Тебя, Ваня, всегда заносит с какими-то идеями, а реальность намного хуже, – проскрипел Сарый. – О перлях ты от нас услышал всё. Или почти всё. Но мы совсем недавно узнали, что появилась целая группа, прорвавшаяся к нам сюда, настроенная на одно – как можно больше здесь навредить.

– Целая группа? Но, Учители! Такого не бывает. Один смертник – ясно. Но сразу группа. Тогда у этих перлей что, тоже секта? Камикадзе?

– Возможно, и секта. Но мы думаем, они не совсем перли.

– Наши? Новый Радич?

– Наши, они и есть наши, – ответил Симон. – Молодые люди решили покуражиться. А те, о ком упомянул Камен, – чужие. Дважды чужие. Мы считаем, что они из иного, неизвестного и недоступного нам потока времени.

– Вот это да-а! – только и мог выдавить из себя Иван, после заявления Симона, сразу забывая только что волновавшие его вопросы. – Но если это так… Таких потоков, как и перливых миров и струн, может быть несколько?

– Кто знает, – вздохнул Симон.

– Они чем-нибудь отличаются от нас? Вы их видели?

– Видели, конечно, – пробурчал Сарый, будто ученик затронул какую-то запретную тему. – Те же люди, те же манеры…

– Камен как-то от них едва ушёл. Хорошо, что мы были начеку и смогли его отбить.

– Как?

На лице Симона появилась улыбка.

– Извечным способом, – сказал он. – Кулаками.

– И вы? Кулаками?

– И я. Нас тогда было больше. Их трое, нас пятеро. Кроме того, они все подстать мне. Вот и справились.

– И что потом? Куда они делись?

– Сбежали.

– Но куда?

– Нам бы тоже хотелось знать, да не знаем.

– Так надо было хотя бы одного из них пленить, – разочаровался Иван. – Вас ведь было больше…

– Каким образом?

– Дали бы по башке одному…

Симон выпрямился.

– Дали бы, но не получилось. Мы ведь не знаем, держат ли их стены, как ходоков, каков у них кимер и где расположен проход или скрещивание их потока с нашим временным потоком.

– Но тогда как вы догадались, что они… ну-у… это они, чужие?

Учители переглянулись. Иван уже неоднократно замечал их такой красноречивый взгляд, после которого они выдавали ему новые какие-то сведения.

– Пора его поводить по местам, где случились трагедии с перлями, и дать возможность ощутить трапов, – сказал Сарый. – Мы их называем тарсенами. Между собой. Некоторые ходоки и временницы называют их по иному. Например, хуршами или пасталами.

– Как ни назови, – обмолвился Симон. – Но ты прав, показать надо, чтобы он знал, с кем сейчас затеял игру и других хочет позвать за собой. Желаешь, Ваня, посмотреть?

– Любопытно, конечно. Но, – Иван помедлил, – мне бы надо поспать… Извините, Учители. Я скоро исправлюсь и найду себе местечко где-нибудь в прошлом, чтобы отсыпаться, а сюда появляться бодреньким.

– Давно пора, – сварливо заметил Сарый. – Как возвращаешься, так сразу за еду, а потом спать заваливаешься. Ни поговорить с тобой, ни наставить на ум-разум.

– Выйдем здесь, – предложил Симон.

Точка зоха, как определил Иван, приходилась на самое начало второго века нашей эры в Южном Китае.

В полушаге от себя Иван отметил странное закрытие. Обычно для его видения невозможности покинуть дорогу времени или предупреждение о том, что этого не следует делать, представлялось плотной столбообразной формой. Либо, как это было в будущем Кап-Тартара или те же столбы, но прозрачные. Здесь же поднимались в высь и таяли на фоне размытой желтизны неба клубы ядовитого голубого дыма.

Толкачёв поделился наблюдением с Симоном.

– Слишком близко подошли. Для меня здесь уже трудно дышать, и тошнота подступает. Хорошо, что у меня это проходит без последствий. Некоторые ходоки после встречи с подобным закрытием болеют. Ладно, выходим!

В реальном мире – время дождей. Удушливые запахи раздражали обоняние и горло. Иван закашлялся.

– Здесь, я смотрю, тоже не курорт.

– Гиблое место. Отсюда такая болезнь, как грипп, распространяется по всей земле. Но люди живут! И вот тут… Да, Ваня, как раз на этой зарастающей полянке совсем недавно жили люди. Затем сюда пришёл перль или тарсен. Зачем именно сюда, мы не знаем. Но его застала в этом поселении кончина его родного мира, а с ним и его, и тех, кто по несчастью оказался рядом.

Иван внимательно осмотрел пятачок исчезнувшего поселения вместе с его жителями.

– Похоже на взрыв мощной бомбы. Только вот, правда, нет воронки от её падения и взрыва, – высказал он своё мнение.

– Не очень-то похоже, – отрицательно покачал головой Симон. – От происходящего мало остаётся свидетелей и свидетельств. А мы ступать на такие участки, а тем более изучать, как это выглядит, не рискуем. Но создаётся такое впечатление, как будто целый пласт земли переворачивается и всё, что находилось на его поверхности, он хоронит под собой. Пойдём, покажу тебе ещё одну отметину…

В точке зоха, к которой его подвёл Симон, Иван увидел закрытие в виде струи марева не выше десятка метров, хотя делать какие-либо предположения о размерах в поле ходьбы было безнадёжно.

В реальном мире перль исчез в пятом веке до нашей эры на берегу будущей Москвы-реки прямо напротив Боровицкого холма. Событие произошло лет за десять до появления ходоков, но до сих пор площадка с половину футбольного поля резко выделялась от окружающего её ландшафта. Она походила на взрытый громадной лопатой участок. На нём практически ничего не росло, лишь кое-где торчали из земли остатки одного из домов бывшего поселения людей. Выстроено оно было из ошкуренных стволов деревьев и могло бы простоять ещё не один десяток лет. Однако теперь на этом месте зияла рана от катаклизма влияния параллельных миров.

Они долго простояли молча на окраине поля. Тут когда-то, наверное, были ворота или окончание улочки, поскольку вниз, к реке, шла утоптанная дорога, уже заросшая травой, а над ней выбивались ветки кустарника и молодых деревьев.

– Ещё посмотрим? – нарушил молчание Симон.

– Не знаю, хочу ли я подобное видеть ещё? – задумчиво произнёс Иван.

Ему почему-то было неинтересно, вернее, он просто не хотел видеть всего этого, так как ощущал внутренний дискомфорт, словно ему показали нечто далёкое от его помыслов и забот. Да, конечно, печально, что так произошло, – погибли люди, а с ними их труд, надежды и будущее потомство, без которого человечество, может быть, потеряло часть своего величия, таланта и естества.

Но на фоне того страшного беспредела, что люди вытворяли с себе подобными на протяжении тысячелетий, то следы пребывания перлей – капля в море.

Услышав неуверенный ответ Ивана, Симон кивнул.

– Это я тебе показал места, где перли, возможно, искали убежища. Может быть, они думали, что если заберутся подальше в глушь, то беда минует их. Навредить, кому бы то ни было, они не собирались. Другое дело те, кто как бы мстил жителям в этом стабильном мире. Они выбирали многолюдство и в прошлом, когда стены не приглушали эффект исчезновения перливого мира.

– Стены смягчают? Но тогда…

– Ваня! Никаких тогда. Ты что, знаешь, где сейчас притаился или открыто проживает тот перль, мир которого вот-вот исчезнет? Из того же мира, куда ты собираешься пойти? Нет! При том не все ходоки-перли знают об этом. А если и знают? Не могут же они сидеть взаперти, что равносильно такому же выбытию из жизни, как и в первом случае… Недалеко отсюда во времени и в пространстве есть такое место. Юг Урала. Там когда-то было большое поселение. Но появился перль. Возможно, не один. Большая часть людей погибла, а оставшиеся в живых в страхе разбежались кто куда. Там…

– Не пойду я туда, – твёрдо сказал Иван, чувствуя кисловатый привкус во рту и отвращение к услышанному. – Тем более, других каких-то радикальных мер остановить такого перля невозможно.

– Ты прав. Как его остановишь? Появляется человек. Ничем как будто неотличимый от окружающих его людей. Разумеется, со странностями. Но кто без них? Тем более что пришлый со стороны всегда кажется странноватым в поведении. Проходит год-два, человек обживается и становится как все. Но от перливого мира не убежишь, не закроешься…

– А как же вы? – непроизвольно вырвалось у Ивана.

Он вдруг понял и проникся ко всему тому, о чём Симон начал говорить ему ещё при первом посещения института времени в будущем. Рассказывая о перлях, Учители, по сути, говорят о себе. Вот почему их занимает этот вопрос, вот почему они так часто возвращаются к нему. Ибо живут под страхом оказаться у черты, перейти которую им никогда не удастся. За ней – небытие. Такой постоянный страх исподволь меняет психику, искажает представления и мешает принимать правильные решения.

И как им неуютно жить!

Но ведь Симон бывает в будущем, посещая лабораторию Маркоса. Его ли это будущее?..

– И мы, Ваня, – просто сказал Симон. – Только мы знаем, когда надо будет уйти… Но, я уже говорил, это случиться не очень скоро. До того ещё надо дожить… – Он усмехнулся своей неподражаемой мимолётной улыбкой. – Тем и живём…

Они молча возвращались полем ходьбы. Иван чувствовал подрагивание руки Симона в своей руке.

На душе у КЕРГИШЕТА был гадкий осадок, хотелось забиться куда-нибудь, откашляться и выплюнуть эту мерзость.

«И всё-таки, – думал он, – перли тут ни при чём. У ходоков есть расхожее мнение, они его и придерживаются, хотя иногда сами же и говорят об иных источниках происходящих явлений.

Всё надо будет проверить самому…»

Команда

Учители не посоветовали Толкачёву брать кого-либо с собой, но охотники неожиданно нашлись сами.

Первым, вернее вторым после Джордана, был Арно.

Начал он свою речь без обиняков, едва выйдя из поля ходьбы в комнату, где Иван отдыхал после прогулки с Симоном.

– Возьмёшь, не пожалеешь! Да будет тебе известно, уважаемый КЕРГИШЕТ, я повоевал вволю. И мечом помахал, и с автоматом побегал.

– Побегал, значит. Откуда и куда? – неприязненно осведомился Сарый, недовольный появлением этого молодца, которого явно недолюбливал.

Иван давно уже заметил эту нелюбовь. Вначале казалось, что из-за связи Арно с Радичем. Но теперь, после недавней беседы с Учителями и посещения мест, связанных с уничтожением перлей и их окружающих, он стал догадываться, как ему казалось, почему Сарый так относился к этому ходоку.

Перль, как бы далека не была кончина его мира, к иным перлям из других параллельных миров всё-таки подсознательно относился с подозрением. Что бы там не говорили Учители, но развитие параллельных ветвей цивилизации шло по-разному, а люди – продукт своего мира. Иван не собирался глубоко копаться и соизмерять это на себя, но Сарый относился так к Арно по одной причине – тот был уроженцем этого, стабильного мира, к которому относился и Иван.

На вопрос Сарыя, будто не замечая издёвки, Арно отозвался быстро и весело.

– Как куда? В атаку, конечно! А там, думаю, и тем и другим поработать можно будет.

– Эк, как тебя заносит, – буркнул Сарый. Передразнил: – В атаку, видишь ли ты, чтобы тем и другим поработать… Тьфу!

Иван никак не мог вставить в их перепалку своих слов. Наконец, удалось.

– Ты куда это собрался?

– С тобой, в Кап-Тартар и дальше.

– Э, ты-то откуда знаешь, куда я собираюсь идти и кого-то звать с собой берусь? – неприятно поразился Иван.

– Все знают, – заверил Арно и весело, словно о забавной проделке, пообещал: – Скоро сюда многие прибегут тоже. Вот я и поторопился обогнать их всех.

Иван подозрительно посмотрел на Сарыя.

– Учитель! Как они узнали?

– Хе! – потупился вопрошаемый, засовывая руки между коленями.

– Да вы что?.. Вы… – Иван от возмущения не находил слов. – Ну, точно как базарные бабы! Честное слово! Только те несут новости сиюминутные, а вы их по векам разносите!.. Всё! Всё! Меня нет и где я, неизвестно. Арно, пойдём, поговорим где-нибудь в другом месте. Здесь, сам говоришь, скоро…

Могучая фигура дона Севильяка явилась реальному миру во всей своей непередаваемой красе: экстравагантные одежды, усыпанные блестящими звёздочками, на голове лихо заломленный колпак, какие носят сказочные маги и волшебники или шуты гороховые, и тяжёлые башмаки пятьдесят пятого размера на высоком каблуке и с громадными бляхами, сверкающими, словно только что были начищены.

– Ваня! – громоподобный крик, от которого все вздрогнули, а Сарый пригнулся, вырвался, казалось, ещё из пустоты, когда сам дон Севильяк даже не появился в реальном мире. – Как ты мог забыть меня?!. Меня? Твоего друга и где-то даже Учителя?.. Я с тобой, КЕРГИШЕТ!.. Как ты, Ваня мог меня забыть, а?

Последнюю фразу он произнёс нормальным просительным тоном и выпучил глаза.

Иван непроизвольно простонал. Сарый тоже постанывал, но от душившего его смеха.

– Учитель! Это ты устроил этот базар?

– Ты как раз вовремя, – сказал Арно дону Севильяку. – КЕРГИШЕТ, уходим?

– Да, да…