Глава 8

12 августа 1985 г.

Поздний вечер, борт теплохода «Комарно», где-то в ходу. 

С момента отправления бодрого трехпалубного теплохода «Комарно» из Москвы в свой непростой рейс прошло два дня.

Вся команда была в напряжении, оно явственно ощущалось в воздухе. В местах обитания пассажиров экипаж ходил словно по струнке. На палубы, по наказу капитана, лишний раз старались не высовываться, а с иностранцами не заговаривать и не болтать ничего лишнего. Проводницы быстро выполняли свою ежедневную уборку в каютах и так же быстро скрывались на служебной территории. Матросы ходили как тени, старались привлекать к себе как можно меньше внимания. В общем, мягко говоря, все побаивались иностранцев и хотели, чтобы они как можно скорее сошли с их теплохода.

Единственной отдушиной были служебные помещения, где все могли собраться вместе и вдоволь посплетничать, поэтому в кают-компании и на корме каждый вечер было дикое оживление.

Свободные от вахты матросы смеялись, играли кто в карты, кто в домино, рассказывали друг другу новые шутки и пили сладкий чай из граненых стаканов, постоянно подбавляя сахар и забывая его размешивать. От чего на дне у них был уже приличный белый слой, и за что им светил нагоняй от повара команды, если заметит, конечно – сахар-то тоже подотчетный.

Сейчас была вахта старшего помощника, боцман был занят на баке с молодняком, а капитан отдыхал перед трудной ночной вахтой, поэтому никто из матросов не опасался, что их могут заметить за азартными играми и наказать за это. Три проводницы болтали о чем-то за отдельным столом, окружив свою старшую – Веру Клопову. Даже нелюдимые помощники электромеханика выбрались из машинного отделения и сейчас сидели вместе со всеми.

На корме тягали гантели два моториста, которые даже больше красовались перед сидящими в сторонке проводничками, чем занимались спортом. Девушки изредка поглядывали в их сторону и тихонько хихикали, шепотом обсуждая своё, девичье.

«Комарно» бодро шел вперед, его двигатели шумно бухали и урчали, вздымая вверх целые столбы брызг. Летний вечер был ласковый и теплый, и даже назойливые комары словно куда-то пропали. Казалось, что природа замерла, затаилась в ожидании чего-то… Вокруг всё было тихо и спокойно. Просто благодать!

Об этом и думала Ольга Борисовна, стоя в проеме двери изолятора и глядя на окружающую тишину и спокойствие. Не долгим было её созерцание – в амбулаторию, как вихрь, ворвался системный:

– Олька, ты где? – басовито крикнул он.

Надо было запереть дверь… – подумала Ольга и усмехнулась.

– Ага-а, нашел! – Лёшка подскочил сзади, схватил сестру своими большими лапищами за тонкую талию и стал кружиться.

Пространство изолятора было настолько крошечное, что там нельзя было нормально развернуться, что уж говорить о попытках покружиться, поэтому молодые люди тут же оказались на полу, смеясь и по-дружески переругиваясь друг с другом.

– У меня теперь синяк будет на ноге, – обиженно сказала Ольга и по-детски надула губки. – Вот, смотри.

– Ой, сестренка, до свадьбы заживет, – махнул рукой беспечный братец и быстро сменил тему. – Ты только представь, это наша первая навигация. Самостояя-яятельная! Столько дел, столько обязанностей… Повеселиться совсем некогда, – сказал он и ткнул сестру пальцем под ребра.

– Ай! – вскрикнула Ольга. – Некогда говоришь? Я тебе сейчас покажу, – и стала в ответ щекотать Лёшку, пока тот корчась от смеха и щекотки, не запросил о пощаде.

– Всё-всё… Сдаюсь! Отпусти! – парень отполз к противоположной стене, чтобы перевести дух. – Я, вообще, чего пришел-то. Ты пробы воды¹⁴ сегодня брала?

– Ой, – доктор хлопнула себя по лбу. – Сегодня столько пациентов было… То у них «морская болезнь» в штиль на реке… То у них давление, то – голова, то – мозоль, то – синяк… Я даже ужин пропустила, что, уж, о пробах говорить.

– Ну так пойдем, сейчас возьмешь.

Ольга кивнула.

– Закрой изолятор, я в амбулаторию за пробирками, – и вышла через другую дверь, потому что высоко поднимать ногу в узкой юбке было неудобно. Дверь изолятора со стороны внутреннего пролета открывалась как на подводной лодке и была с высоким порогом, достававшим почти до колен.

Доктор прошла несколько шагов по пролету и, завернув за угол, вышла к амбулатории, открыла дверь свои ключом, быстро взяла с полки уже подготовленные колбочки и пипетки и стала ждать в дверях амбулатории, пока братец соизволит закрыть изолятор и прийти.

С палубы, легко, точно пушинку открывая тяжелую дверь, картинно держась за бок и громко охая, появился Лёшка.

Не успела Ольга открыть рот, как он опередил её:

– Пошли уже, чего стоишь?

Вот актёр, – посмеялась про себя доктор.

– Поторапливайся, давай… – продолжил подгонять системный.

Взяв пробы из главной цистерны в носовой части (там стояла озонаторная установка, с помощью которой вода дезинфицировалась), они решили пройти через кубрик ресторана, так было ближе.

И тут, спустившись по трапу, они увидели страшную картину: на светлом покрытии пролёта виднелась вереница свежих кровавых следов, и рядом были небольшие лужицы крови. Доктор медленно двинулась по этим следам, видимо кровь обильно текла из раны.

Два шага… Три… Поворот к каютам… А там… По дверям двух кают были щедро размазаны следы крови, и около ручки пятой каюты красовался яркий след от кровавой пятерни.

Лешка хотел было побежать до рубки, потом решил не оставлять сестру одну, мало ли что там еще будет.

Они медленно вдоль стены продвинулись по проходу, стараясь не задевать кровавые лужицы, до нужной двери, и доктор, мысленно собравшись, быстро нажала на дверную ручку и чуть толкнула её, настежь распахнув дверь каюты.

Внутри всё было еще хуже: кругом валялись окровавленные тряпки, пол тоже был весь измазан, и тут и там виднелись бордовые капли. А весь воздух, казалось, пропитался этим металлическим запахом.

Доктор зашла чуть поглубже и увидела, что на столе стоит разрезанный арбуз, сверху щедро залитый кровью. Рядом лежало и само орудие – широкий мясной нож, с невероятно острым лезвием, которое в тусклом свете ламп буквально светилось, отражая в себе красные всполохи.

– Что… здесь… произошло? – медленно промямлил Лешка.

– Надо доложить, срочно. Беги в рубку, зови старпома, сейчас его вахта.

– Не, так не пойдет, я тебя одну не оставлю.

– Тут никого нет, видишь? – она осторожно повернулась вокруг. – Беги давай.

И Лешка рысью бросился к трапу. А доктор, стараясь, не сильно натоптать и ничего не трогать, вышла из каюты и пошла дальше по кровавым следам.

Капли неровной дорожкой привели её к девятой каюте, в которой жил новый повар ресторана. Ольга хорошо запомнила этого низенького восточного мужчину с золотыми зубами – он всегда любил играть с ножами, когда она заходила к ним на кухню. Всё время хвастался, как он может их подкидывать и ловить. И даже пару раз демонстрировал доктору своё умение.

Медленно и осторожно Ольга открыла дверь и увидела внутри такой же бардак, как и в каюте номер пять. Дальше, за столом, поджав по себя ноги, сидел тот самый повар – неудавшийся циркач с ножами. В руках он вместо своих любимых ножей, держал большой кусок сочного арбуза и довольно улыбался во весь рот, сверкая своими золотыми зубами.

Вид у него был, прямо-таки скажем, небрежный: вся белоснежная одежда была в каплях крови, один ботинок был надет на босую ногу, другой валялся рядом на кровати, а светлые волосы были всклочены. Но, похоже, настроение у него было миролюбивое.

Судовой врач на ходу окинула его профессиональным взглядом и быстро нашла источник – из его ладони струйкой сочилась кровь.

– Добрый в..вчер, – пьяный «ик» слегка прервал его приветствие, – Ольга Брисов..вна, – проговорил повар и улыбнулся еще шире. – П..прохдите, пжалста, – он явно был сильно пьян, но, к счастью, не агрессивен.

Ольга тут же отбросила в сторону все страхи подошла к мужчине и без лишних вопросов стала оказывать ему помощь.

– Тихо сидите, – скомандовала она.

В училище на третьем курсе один преподаватель рассказывал им, как нужно общаться с пьяными пострадавшими. Он даже целую лекцию этому посвятил.

«Говорите спокойно, но уверенно, тоном, не терпящим пререканий. Сопротивляться не будут» – наставлял тогда Антон Федорович – бывший врач скорой помощи. «В глаза не смотрите, но всё время держите их в поле своего внимания, спиной не поворачивайтесь».

Ольга оглянулась по сторонам, ища подручные материалы для перевязки, и ей повезло: на крючке возле двери висело чистейшее, практически белоснежное, льняное полотенце из ресторана. Не раздумывая, доктор схватила его и скомандовала:

– Руку дайте, – повар опять задумчиво осклабился, но руку протянул.

Беглого осмотра было достаточно, чтобы понять, что в этот раз шить не придётся. Рана была ровная, но длинная, и поэтому крови из нее было много.

Когда Ольга закончила накладывать импровизированный жгут- повязку, в каюту ворвались боцман с Лёшкой.

Все эмоции, отразившиеся на лице Гаврилыча при этой картине, было не передать. Увидев зачинщика, да ещё и пьяного, хотел было разразиться непечатным текстом, но наткнувшись на строгий взгляд доктора, смог только как рыба, беззвучно похлопать ртом.

– Вы тут подождите, последите за ним, я в амбулаторию за нормальной перевязкой, – скомандовала она.

Короткой дорогой по узкому пролёту кубрика нижней палубы, быстро преодолев два трапа, Ольга добежала до амбулатории. Два легких поворота ключа, и замок открылся.

Толкнув дверь, доктор влетела в кабинет, одним неуловимым движением схватила перевязочный чемоданчик и большую бутылку перекиси водорода, машинально заперла дверь и поспешила обратно по крутому трапу вниз, в кубрик.

Доктор отсутствовала не больше пяти минут, но за это время уже успела произойти масса событий. Вернувшись, в дверях она застала Алексея, он хмуро смотрел на повара и молчал.

Сам повар сидел притихший, и не мудрено, громогласный голос, отчитывающей его на все лады, директора ресторана перекрывал все остальные шумы на теплоходе.

И откуда у нее столько сил на крик, – мельком подумала Ольга.

Не обращая внимания на текущую головомойку, которую затеяла директор ресторана. Ольга, обойдя её, занялась раной. Быстро промыла её принесённой перекисью водорода, от которой кровь зашипела, образуя на поверхности руки коричнево-белую пену. Она вздулась большой шапкой и медленными хлопьями стала опадать, капая на пол.

Доктор ногой пододвинула ведро из-под раковины и продолжила промывать рану. Просушив и продезинфицировав её, Ольга наложила давящую повязку и, убедившись, что она не пропитывается кровью, немного успокоилась.

Повар затравленно озирался то на собравшуюся у дверей толпу, то на директора ресторана, и совсем не понимал, зачем подняли столько шума.

На все высказывания Карины Олеговны он усиленно кивал своей взлохмаченной головой, выражая абсолютное согласие, но по его глазам можно было заметить, что из сказанного он ничегошеньки не понимает.

Пока судовой врач занималась оказанием помощи, в малюсенькую каюту уже набилось несколько человек: младший повар Олег – сосед раненого циркача с верхней койки, два матроса из пятой каюты, совсем обалдевшие от того бардака, который они обнаружили в своей каюте, и, конечно же Алексей, который, как мраморное изваяние, стоял, даже не шелохнувшись, на прежнем месте, отгораживая Ольгу от напора толпы.

– Всё, я закончила, можем идти, – обратилась она к брату.

Матросы расступились и, понурив головы, пошли драить свою каюту и менять постельное бельё. Директор ресторана, видя полное отсутствие разума в глазах повара, махнула рукой, отложив дальнейшие разбирательства до утра, резко развернулась и ушла, громко стуча каблуками, и только Олег – второй повар сокрушался вслух о том, что ему предстоит не отдых перед работой, а генеральная уборка каюты.

Все уже разошлись, а он так и продолжал что-то бубнить себе под нос, наверное, костерил циркача, который к тому моменту безмятежно спал, тихонько похрапывая.

– Да-а… – сказала Ольга, когда они с братом подходили к амбулатории, – достанется завтра шутнику, не позавидуешь.

– Ну и правильно, так ему и надо, напугал он нас всех неимоверно… Особенно этой цепочкой кровавых следов.

– Ладно, пошли, – кивнула она брату.

Возвратившись в амбулаторию, она вспомнила, что надо бы доложить о подробностях происшествия и успокоить старпома.

Зайдя в кабинет вместе с братом, она первым делом вымыла руки и только потом протянула руку к корабельному телефону, набрав на круглом диске два ноля, почти сразу услышала знакомое:

– Рубка, Салаев, слушаю, – в спокойном, на первый взгляд, голосе старшего помощника звучал вопрос.

– Это доктор, с поваром все в порядке, все живы, он сильно пьян, – она слегка поморщилась, вспоминая устойчивое амбре, исходившее от него, – порезал руку, помощь оказала.

– Добро, спокойной ночи, Ольга Борисовна, – щелчок, и в трубке повисли короткие гудки.

Ольга удивленно посмотрела на пикающую трубку в своей руке, потом перевела взгляд на брата и, вздохнув, сказала:

– Вот и успокаивай после этого мужчин…

– Старпом у нас немногословен, – пошутил Лешка.

– Ну, да ладно. Я пить чай, к себе в каюту, ты со мной? – спросила она, возвращая телефонную трубку на место.