Глава 2
Иностранка в смутное время

Тремя днями ранее.

…Она открыла глаза, лежа на спине. Дыхание затруднено. Храпела ли она? Во всяком случае, это не доставляло дискомфорта остальным пассажирам поезда, следовавшего из Владикавказа в Москву. Двери в купе были открыты. Перевернувшись на бок и переведя дыхание – все-таки грудь пятого размера давала о себе знать – она посмотрела в окно.

Город N подмигивал еще новогодними огоньками где-то вдали. Станция начинала пустеть. «Год меня здесь не было, но ничего не поменялось», – грустно подвела итог девушка. Самолетами она не летала; поездами, хоть и не очень любила, но была вынуждена ездить, и каждый раз объяснять соседям по купе, как ее зовут, где она работает и куда она едет. Путь домой составлял целых два дня.

На маршруте Владикавказ – Москва ей попалось «молодое» купе. Верхнюю полку занимали двое стриженных под «ежика» молодых ребят. Соседкой по нижней полке была не то армянка, не то осетинка, перевозившая с собой невероятное количество сумок с гостинцами из дома. Компания была не общительной, но и не напрягала.

Проводница погасила свет во всем вагоне, был дан сигнал спать. К тому же просыпаться предстояло через каких-то 5 часов. Из сонного купе было хорошо видно звездное небо. Манюня легла так, чтобы, задрав голову, она могла видеть как можно больше небесного полотна.

«Как встретят меня родители? А он? Интересно, он все еще живет там?», – подумала она.

Прибытие задерживалось. Больше всего Манюня не любила, когда что-то идет не по плану. Задерживались обычно самолеты, а поезда всегда приходили вовремя. Они опаздывали на целый час, благо в Москве у нее была долгая пересадка.

– Дали мне какие-то тесты на IQ, 5000 вопросов. Я их решал, – делился в коридоре бритый сосед с верхней полки. – Спустя час зовут меня в комнатку, прицепляют провода и давай спрашивать: «Кто такой, сколько лет, употреблял ли наркотики». Я говорю, мол, не употреблял. Они давай давить: «Говори, что пробовал! Соль курил?» И так шесть раз – заводили, выводили, и все тот же вопрос. В конце говорят: «Это был тест на стрессоустойчивость, ты его не прошел». И отправили в армию. Второй сосед понимающе качал такой же бритой головой.

Спустя несколько часов новый маршрут: Москва – Екатеринбург, еще не самый последний. Проводница долго продержала ревущую толпу на морозе и, сжалившись, запустила в свои владения. В этот раз в купе с Манюней поселились крепкие мужчины. Один сразу молча запрыгнул на верхнюю полку, второй начал знакомиться. Судя по экипировке, едет с горячей точки.

– Ты заправляйся, я выйду, – сказал мужчина как-то по-отцовски, заметив, что вместе с девушкой занимает уж слишком много пространства.

– Ага, вынос кузова 10 метров, – пошутила Манюнечка, как бы стесняясь своей крупности. Ей действительно требовалось много места, чтобы вертеться в тесном купе.

Хитрый, думалось Манюнечке. Выйдет и будет смотреть на то, как я переодеваюсь. Но мужчина галантно отвернулся и начал разглядывать в морозных окнах убегающую Москву. Манюня заправилась и уселась в позу йога посередине полки. Поезд был новый: в вагоне имелся душ и еще не спившаяся проводница, резво предлагающая купить мороженое.

Манюня обратила внимание на мужчину. Лет 50, наверняка двое детей, кольца на пальце нет, в разводе? Подтянутый, видный, наверняка не простой солдат, а кто-то поважнее. Тогда почему поездом? Из серых треников выпирал bulge^[3]. Манюня с интересом его разглядывала, но только от мысли дальнейшего взаимодействия тотчас себя одернула. Она не умела вот так вот нагло, но ведь фантазировать никто не запрещал. Ценила робость и скромность, потому что была сильной женщиной и хотела сама добиваться. А когда к ней лезли уже становилось не интересно.

Утром их поезд снова задержали. Она узнала об этом в 11 утра. Все бы ничего, но в этот раз она пересаживалась на поезд до Челябинска, и у нее было всего полчаса. Покупая билеты, она посчитала, что это очень удобно, но погодные условия изменили все ее планы. Вера в точность поездов иссякла окончательно. Манюня смотрела через окошко на родные уральские леса. Мельком пробегали деревеньки. Раскрылась перед взором большая снежная поляна. «Вот бы поляна была усеяна хуями», – фантазировала Манюня. «На лесной полянке росли бы хуи, маленькие и большие. А внизу, ближе к земле, лежали бы мошонки. И все бы твердые были хуи, парочка всего лежащих. Я бы прибежала на такую поляну, подняла бы юбочку и села б писей на грибок. На коленки бы опустилась, чтоб на маленький хуёк присесть. Дрочила бы земные хуи пизденкой, а потом бац – и кончил бы один прямо в меня своими грибными спорами. Кто бы у меня тогда родился?» – Манюня уснула.

Че-ля-бинск. Член-блядинск. Истерзанный всеми кому не лень город. Но как-то по-родному, что ли, щекотал нос стоящий запах фенола. Морозный город встретил Манюню горячим кофе три-в-одном и ожидающим такси. Родина неустанно звала её обратно в снах и воспоминаниях, и наконец она нашла причину, чтобы приехать сюда: ей исполнялось 25. Она постоянно думала о том, как соберет родственников, и, может, встретит старых друзей. Они ведь тоже по ней соскучились, правда? А он? Поздравит ли ее в этом году?

Манюня переступила порог отчего дома. Там ее встретила мать с распростертыми объятиями, а отец, после того как чмокнул в щеку, вручил ей в руки перфоратор и дал указание сходить в строительный магазин за сверлом. В этом доме все стабильно. Нет только любимой младшей сестры, которая уехала учиться в Москву.

С перфоратором наперевес, Манюня шагала в магазинчик недалеко от дома. Прислушивалась к хрусту снега. В Грузии, где она уже почти год жила в эмиграции, она совсем отвыкла от того, что такое снег. А тут он звучал по-особенному. Все-таки ни в одном городе мира, снег не хрустит так, как в городе твоего детства.

Положив увесистый перфоратор на стойку, Манюня посмотрела в удивленные глаза продавщицы, которые сразу сменились на безразличные. Она выдала ей сверло, и высказала свое недоумение по поводу того, что Манюня вообще принесла с собой инструмент. Ведь продавщица, опираясь на свой многолетний опыт в выборе правильных сверл для перфораторов, проигнорировала просьбу сразу его примерить. Манюня оплатила покупку и направилась домой.

– Мань, ну оно не подходит. Я же специально дал тебе с собой инструмент, чтобы ты проверила все в магазине, – строго, но при этом с досадой в голосе, говорил отец. И правда, узенькая «попка» сверла, хоть и вставлялась в отверстие, но не заходила в него полностью. Манюне не оставалось ничего, кроме как снова пойти в этот магазин, к этой же самой продавщице. Она уже представляла как с победной надменностью скажет ей про то, что «она же говорила, она же просила ее проверить, это она отказалась», но на эти заявления продавщица сказала, что даже самое большое сверло в их магазине имеет такой же размер «попки».

Ситуацию помог разрешить пожилой мужчина, который стоял за Манюней в очереди. Он по-хозяйски взял в руки тяжелый перфоратор и с легкостью вогнал в него сверло. Хитрость состояла лишь в том, что «попку» нужно было немного провернуть, чтобы она вошла внутрь прямо по прорези. Манюня тем временем торопилась домой, чтобы рассказать отцу про это открытие. Тот лишь нервно посмеялся, осознав свою оплошность. В этом доме все было стабильно, правда долго в нем задерживаться в этот раз девушка не собиралась.

Как же легко дышалось в своей квартире, снятой даже всего на одну неделю. Несмотря на то, что вечером от включенного света на кухне разбегались тараканы, а рейки кровати предательски выпадали под весом Манюни, это место показалось ей раем. Лишь бы не квартира, где прошло ее достаточно приличное детство, но недостаточно приличная юность.

Раньше в ее детской комнате стояла двухъярусная кровать. Младшая сестра спала на первом этаже, а Манюня забиралась на второй. После того, как Манюня выросла из этой кровати, она попросила выделить ей отдельную комнату – родители дали ей зал, он же гостиная. В нем не было ничего кроме дивана и пары книжных шкафов. С заселением Манюни там появилось все нужное для учебы: стол, стул и старенький бабушкин ноутбук.

Потом в этой комнате стало появляться все нужные для взросления вещи: первые сигареты, выкуренные в окно; первый лучший друг, которому Манюня по-дружески делала минет на диване; первая водка, смешанная с колой и тайно пронесенная в школу в этой же бутылке. И все это произошло за вторую половину 10 класса. Тогда, в школе, она завязала крепкую дружбу с Алешей – мальчиком на класс младше нее. Он очень нравился Манюне, а ему, как и любому подростку, в этом возрасте хотелось лишь одного.

Поначалу они встречались в школе под лестницей, прямо во время уроков – там они первый раз поцеловались. Потом он приходил к ней домой, и там еще девственная Манюня позволяла ему чуть больше, но не совсем все. Летом они занимались этим баловством в разных местах: в открытом бассейне у него на даче, в кинотеатре на сеансе какого-то мультика, на заднем сиденье джипа его отца.

– Вот представляешь, ты мне тут сосешь, а потом, когда я получу права, я буду катать тебя на этой машине.

Манюня смеялась и, конечно же, не верила в его обещания. Но так и случилось: спустя год, когда им обоим было уже 18 лет, он действительно повез ее на батином джипе в Кыштым. Она тогда работала супервайзером и следила за работой промоутеров. Когда работа была настроена, они с Алешей заехали на его джипе в какие-то гаражные кооперативы. Он открыл багажник своей большой машины и поставил туда раком Манюню. Собственно, как и в резвой юности, им нравилось заниматься этим в публичных местах.

После всех этих воспоминаний Манюню охватило необузданное желание заняться сексом. Но позвать к себе было некого: Алеша давно уже жил в Таиланде, а все остальные партнеры разбежались, как тараканы на кухне съемной квартиры. Манюня зашла в дейтинговое приложение и стала лениво листать виртуальную ярмарку тщеславия. В этом городе все было стабильно: вчерашние птушники, которые звали девочек с подругами пить пиво; мамкины юмористы с ноткой женоненавистничества; подглядывающие анонимы-вуайеристы, которые лайкали всех подряд, но никогда не писали первыми. После листания приложения больше 15 минут на Манюню нашла неутолимая тоска.

Оживить девушку смогло уведомление о новом сообщении, которое пришло от незнакомого аккаунта.

– А че ты меня не лайкнула в ответ?

Манюня нахмурилась и зажала пальцем вкладку с сообщением, чтобы прочитать его, не заходя внутрь. Она делала так со многими диалогами, но тут ее привлек до боли знакомый никнейм – d. Она нажала на его аватарку и замерла на пару секунд.

Неужели это он?

В профиле стояла забавная картинка с котом, закрытым в кастрюле. Любой другой человек задал бы вопрос «А ты кто?», но только не Манюнечка. Это фото въелось в ее память болезненным ожогом, боль от которого снова напомнила о себе.

d. Она не любила его имя, и всячески старалась его избегать, но даже эта одинокая буква с точкой вызывала в ней столько тревоги и трепета, что она невольно сказала вслух «Данил?» Ну конечно же, это был Данил. Кто еще мог с такой наглостью начать диалог, кроме него. Наверное, Манюня не заметила его анкеты в приложении, потому что он, как всегда, поставил глупую картинку вместо своей фотографии, а в профиле написал какую-нибудь ерунду. Раньше Манюня узнала бы своего клоуна из тысячи по его фирменному почерку, но прошло уже много лет и утекло много воды.

– Чтобы ты опять пообщался со мной и кинул в чс? – ответила ему Манюня.

Статус с «был(а) недавно» сменился на «в сети». Томительные секунды ожидания ответа казались бесконечностью, и вот, наконец-то, телефон снова встрепенулся.

–)

Манюня ненавидела, когда он отвечал одной скобочкой. Манюня вообще ненавидела все, что было связано с ним. Она пообещала себе тогда, что больше не будет вестись на его провокации и уж тем более переписываться с ним. Но сейчас ей овладевали совсем иные чувства и желания.

– Ты в городе? – пришло сообщение вслед за скобкой.

Манюня с недоумением смотрела в экран телефона. Что ему надо? Неужели он хочет встретиться?

– Допустим.

– Где остановилась?

С каждым его новым сообщением Манюня трепетала все больше и больше, но при этом все время останавливая себя. Она прекрасно понимала, что общаться с этим человеком равнозначно калечить свое ментальное здоровье. К тому же, он уже был женат. Манюня сразу отогнала мысли о возможной встрече.

Когда она уезжала из России, то не раз задумывалась о нем. Когда-то очень давно они планировали сделать это вместе, правда, вместо дальних стран присматривали университеты в Москве. Манюня прикидывала, какие экзамены ей лучше сдавать и куда подаваться, чтобы быть рядом с ним. Но реалии расставили все на свои места: в конце 11 класса, когда все экзамены уже были сданы, он сказал ей, что не любит ее, да и вряд ли между ними вообще была любовь.

И тут все институты, все их нерожденные дети и незаведенные собаки вдруг исчезли. Точнее не так. Стали призраками, кружащими вокруг Манюни и напоминающими ей о всех её желаниях, которые она себе когда-то нафантазировала. А некогда такой родной и знакомый ей человек вдруг полностью переменился и в миг стал ее самым злейшим врагом на земле.

– Да так, сняла квартиру, – отодвигая воспоминания на второй план, ответила ему Манюня.

Девушка откинула телефон в сторону и стала бездумно смотреть в потолок. Пока он набирал сообщение, у нее была пара секунд, чтобы осмыслить происходящее. Экран снова загорелся.

– Мы тут пару месяцев назад с Наташей…

Это имя оставило на ее сердце второе ножевое ранение за вечер. Глаза бегло продолжили читать дальше:

– Смотрели твой эфир. Вижу, ты время зря не теряешь. Че, нормально поднялась?

Манюнечка скривила губы в ехидной улыбке. Она действительно хорошо потрудилась в последнее время, и к тому же эти года работала без посредников и студий, на себя. Она обустроила свою комнату в арендованной грузинской квартире, купила тематическую мебель, атрибуты, костюмы, и уже несколько месяцев работала в новой для нее категории – Mistress^[4].

Зрители приходили разные: кто-то уже был знатоком своих желаний и четко понимал, что хочет получить от Госпожи. Кто-то, с долей стеснения и сомнений, расспрашивал у нее, какую игрушку выбрать для первого анального проникновения или какой пояс верности ему подобрать. Манюня не была профессионалом в этой нише, она училась каждый день, а учителями были ее же зрители.

– На хлеб с маслом хватает, – Манюнечка заготовила эту фразу на все неуместные вопросы, связанные с ее заработками.

– На хлеб с латексом))

«Да что ему вообще от меня нужно? – вспылила Манюня. – Хочет почесать мои старые раны?»

Собирая всех своих призраков прошлого воедино, Манюня настолько заигралась в счастливую жизнь, что уже не помнила, какой она была настоящей и что хотела на самом деле.

Сейчас, пока диалог был поставлен на недолгую паузу, Манюня решила прогуляться по району. День постепенно уходил в закат. Темнело намного раньше, чем в Грузии, поэтому девушка быстро собралась: надела то, в чем не стыдно было бы пойти в приличное место и распахнула скрипящую от заморозков подъездную дверь.

Холод обжег и без того румяные щеки. Манюня сразу же полезла в карман, чтобы поскорее натянуть теплые перчатки. Из-за ее большой комплекции и не менее большого пуховика, казалось, что девушка переступала по хрустящему снегу, как большой папа-пингвин. Заледенелый асфальт еще больше способствовал этой нелепой пингвиньей походке. Растянув руки в разные стороны, Манюня пыталась балансировать и чуть было не поскользнулась, вовремя ухватившись за угол газетного киоска.

Понимая, что погулять по району у нее, скорее всего, не получится, она посмотрела расписание автобусов на остановке. Но ехать на общественном транспорте совершенно не хотелось: сквозь замерзшие стекла на нее злобно смотрели люди, забитые как килька в консервные банки-маршрутки. Каждый пазик направлялся в разные спальные районы, увозя уставших и голодных людей скорее в уютную панельку. Манюне торопиться домой было не за чем, она даже не думала, куда хотела бы поехать. И вдруг она увидела его: абсолютно новый, ультрасовременный трамвай.

Среди серости и тусклости зимнего города он казался чем-то футуристичным, словно ворвался на остановку из другого измерения. В раскрывшиеся врата начал заползать стройный рой людишек, и Манюня, словно с ревностью, посмотрев на это со стороны, мол, это она заприметила этот трамвай, стала завершающим звеном этой вереницы.

Свободных мест, конечно же, не оказалось, но не было и тесно. Девушка постаралась пробиться поближе к окну, чтобы с интересом наблюдать за меняющимися декорациями родного города, но с каждой остановкой этот комфортабельный трамвай все больше заполнялся людьми-кильками.

– Следующая остановка Пионерская, – объявил дикторский голос, воцарившийся над шумной толпой.

И правда, подглядывая сквозь пуховики и шубы, Манюня смогла разглядеть небольшой кусочек знакомой остановки. Именно сюда несколько лет подряд она доезжала почти каждый день по тем же рельсам, только на трамвае менее комфортабельном и старом. Именно в этом ларьке на остановке она покупала свои первые сигареты поштучно, когда их еще тайно продавали несовершеннолетним. Именно здесь…

Двери раскрылись, и Манюня вышла из трамвая.

…Именно здесь Данил первый раз ее обнял. Картинка встала на свои места.