Взгляд Артура метал молнии и огненные стрелы, а Рита на него смотрела, как-то особенно, с каким-то ехидным прищуром. Что между ними было? Или есть?

– Дети устали, им пора обедать и спать. К нам зайдете? – то ли пригласила, то ли просто из вежливости спросила Рита, Костя молчал.

– Нет, ребята, как-нибудь в другой раз. Мы лучше по парку с Машенькой погуляем, – ответил Артур, одной рукой держа меня за талию, на другой восседала Стеша.

Мы провели ребят до выхода из парка. Все это время Стешу Артур нес на руках. При прощании он что-то шепнул Рите на ушко, было видно, ей это не понравилось, но она промолчала. Просто как-то зло на него посмотрела.

– До среды, Костик. Я тебя жду. И учти, тянуть нельзя! Пока малыши!!!

Мы попрощались и вернулись в парк и еще какое-то время бродили по его многочисленным аллеям, наслаждаясь просыпающейся природой и весенним солнцем, почти не разговаривая. Каждый думал о чем-то своем. Я думала о нем. А он явно не обо мне. Очень грустными были его глаза и какими-то растерянными. О чем ты думаешь, мой милый? Что тебя заставило мысленно покинуть меня? Я шла рядом и украдкой наблюдала за ним.

Мы подошли к верхней площадке большой каменной лестницы. Мраморные львы, античные вазы, как это торжественно и красиво. Вниз, к набережной реки Славянки, вели массивные каменные ступени. Когда-то по этой лестнице гости, приехавшие на бал, поднимались во дворец.

Артур сделал шаг вперед и остановился. Посмотрел на меня, улыбнулся:

– Машуня, здесь шестьдесят четыре ступеньки. Я считал. На каждой ступеньке, поочередно произносим прилагательные характеризующие друг друга. Мы же уже достаточно хорошо познакомились, ведь так?

– Допустим. Но пополам – это тридцать два прилагательных, – я задумалась, посмотрела на Артура, и честно призналась. – Я столько не назову…

– Не знаешь, что сказать – целуешь. Идет?

Я засомневалась, хотя понимала, что это единственный способ вернуть его ко мне, и согласилась:

– Давайте попробуем. Но! Игра прекращается на третьем поцелуе.

– Идет! Я первый. Милая, – быстро произнес он и сделал шаг.

Мне ничего не оставалось как продолжить, и я сделала свой шаг:

– Галантный – Обворожительная – Добрый – Нежная – Ласковый – Красивая – Внимательный – Умная – Талантливый – Скромная – Симпатичный – Приветливая – Обаятельный.

Артур улыбнулся, задумался и продолжил:

– Смелая – Надежный – Практичная – Романтичный – Изысканная – Заботливый – Тактичная – Дружелюбный – Дерзкая – Чуткий – Утонченная – Отзывчивый – Деликатная.

На сей раз замолчала я, немного подумала и добавила:

– Властный – Соблазнительная – Обольстительный – Впечатлительная – Сильный – Загадочная – Рассудительный – Рисковая – Веселый – Стеснительная.

Он молча смотрел на меня:

– Я жду поцелуя…

Но я, явно не оправдав его надежд, продолжила:

– Требовательный – Яркая – Самоуверенный.

Теперь молчал он, а я смотрела на него и улыбалась:

– Мои характеристики закончились? – подтрунивала я.

Он немного подался вперед и поцеловал меня, нежно прикоснувшись к моим губам.

– Я не думал, что это так сложно, – он подхватил меня на руки. Я тихонечко ойкнула. Мне не очень хотелось лететь вниз, даже вместе с ним. – Держись, а то уроню, – посмеялся он.

Я обняла его за шею. Он легко спустился вниз по лестнице со своей ношей, но внизу опускать меня не торопился, продолжая держать на руках, улыбаясь, смотря мне в глаза.

– А можно вернуть меня на землю обетованную?

– Тебе не нравится?

– Нравится, – не стала отрицать я, – но, когда есть твердая почва под ногами, я чувствую себя увереннее.

Он опустил меня, но не отпустил, а вновь поцеловал, поцелуй был немного дольше предыдущего.

– Сладкая.

– Исполнительный, а еще терпеливый, воспитанный, аккуратный, щедрый, сдержанный, настойчивый, ответственный, – продолжила я.

– Впечатлительная, способная, застенчивая, трудолюбивая, любимая – он поцеловал меня еще раз, но уже более настойчиво, и я, как умела, ответила на этот поцелуй.

– Я признаю твою победу. Я проиграл.

– Артур, скажите честно, Вы же подыграли мне…

– А это теперь не имеет значение, Машенька.

Зачет – незачет

В среду зачет по детской оперативной хирургии я не сдала, как и все остальные студентки нашей группы. Но только мне было предложено сдать его индивидуально, чтобы не портить зачетку. Как можно индивидуально сдать зачет этому козлу говорили многие. Это знало не одно поколение студенток. В нашем институте он работал не так давно, лет пять-шесть, наверное. Ранее он работал в первом меде. Там что-то произошло и его попросили уволиться по собственному. Надо будет спросить у Артура Ваграмовича, может он знает?

После зачета я бесилась, злилась. Не сдать оперативку, которая мне так нравилась, которую я знала лучше, чем любая девчонка на потоке, да ладно девчонка… Он поставил зачет Олежику, который сосуды от нервов отличить не может, не то что рассказать, какие слои нужно пройти, чтобы добраться до почечной лоханки. Но, реви – не реви, ничего не поделаешь. Придется идти и пересдавать.

Вечером заехал Артур, узнать результат зачета. Соседок не было. Мы сидели на моей кровати. Я еще всхлипывала, он меня пытался успокоить.

– Не реви, малышка. Придется пересдавать. Попробуем подготовиться к зачету еще раз. Хотя, что там готовиться… Со сдачей не торопись. Я что-нибудь придумаю. Дай мне время и верь мне…

Было горько и обидно за несданный зачет. Но как меня успокаивал Артур!.. Я согласна еще раз что-нибудь не сдать, лишь бы он так же меня успокаивал. Моя голова покоилась у него на груди, он нежно поглаживал мои волосы, а я слушала как стучит его сердце…

Потом мы пили чай с пирожными, принесенными Артуром. Я немного успокоилась. На прощание он нежно поцеловал меня в щечку и тихо прошептал на ушко: «Ты – только моя!!!».

В пятницу у нас была лекция по оперативке. По каким-то причинам лекцию читал Козёл, вернее Игорь Павлович Ко'зел, но студентки его звали Козёл и заслуженно.

После лекции я поспешила из лекционного зала, но незаметно прошмыгнуть мимо препода мне не удалось. Игорь Павлович окликнул меня на лестнице и, нагло улыбаясь, сообщил, что ждать меня будет в воскресение на кафедре с десяти утра до восьми вечера. Если меня смущает солнце, то он готов задержать до полуночи. Наглец! Так как была названа моя фамилия, то все поняли кого он приглашает на аудиенцию. Мальчишки заржали: «Влипла недотрога», многие девчонки облегченно выдохнули (обычно он выбирал одну «жертву»), девчонки из группы смотрели кто на меня, кто в сторону.

У меня пробежала дрожь. На глаза навернулись слезы. Через их пелену я увидела Артура. Увидела, как он посмотрел на меня, заметила и его взгляд в сторону Козела. Артур обнял меня, прижал к себе, как бы пытаясь защитить… В голове мелькнуло: только не это? Я не хочу, чтобы он это слышал!

Артур заглянул мне в глаза, поцеловал в щечку, по которой бежала слезинка.

– Почему ты не сказала, что к тебе у него «особый подход»?

– Не знаю. А чтобы это поменяло?

– «Не знаю», – передразнил он. – Не плачь, я обещаю что-нибудь придумать… Но, ему зачет ты сдавать не будешь. Не то, что вечером, но даже днем. Успокойся, пожалуйста, он не стоит твоих слез, – он костяшкой пальца смахнул еще одну слезинку.

– Да ладно, прорвемся, – ответила я, шмыгая носом и смахивая другую. Он обнимал меня на виду у всех. Я уже не знала, как ко всему этому относиться…

– Поехали куда-нибудь? – предложил он.

– У меня еще семинар по политологии.

– Ведет Вера Ивановна?

– Да…

– Тогда сейчас отпросимся. Пошли, – и он, сбегая по лестнице вниз, увлек меня за собой.

Я уже смирилась с тем, что с этим мужчиной лучше не спорить – бесполезно, нервно и затратно – и особо не перечила ему в мелочах.

Мы спустились на третий этаж. Он попросил меня подождать и, как залог, отдал ключи от машины, водрузил на меня свою шляпу, сдвинув ее немного набок, чмокнул в щечку и постучался в кабинет к Вере Ивановне. В кабинете он пробыл не долго. Вышел мой милый с масляной улыбкой. В дверях стояла улыбающаяся Вера. Я поздоровалась.

– Ах, вот эта… – протянула она. – Без ножа режешь, Артурчик, с кем же я семинар проводить буду? Ну, да ладно, идите уже, идите…

Мы выбежали на улицу.

– Что ты ей сказал? – стоя на пеньке, снимая халат и одевая курточку, спросила я (я стала привыкать к тому, что он меня вечно куда-нибудь ставил: поребрик, ступенька, пенек, лишь бы повыше).

– Не важно…

– Ну, что? – не унималась я.

– Правду!

– Какую? – я была уверена, что его правда могла отличаться от моей, поэтому и хотела узнать, что он сказал Вере.

Он снял меня с пенечка, и мы пошли по аллее к машине. Артур держал меня за талию. Теперь это меня не смущало.

– Сказал, что женюсь на тебе.

– Что??? – я, опешив от такого заявления, остановилась, даже дыхание перехватило.

– Ты чего остановилась? Сказал, что женюсь. Я же не соврал. Я действительно женюсь на тебе. Но ты же сейчас не хочешь, значит я подожду.

Он чмокнул меня в щечку и увлек к машине.

– Сейчас мы заедем в Куйбышевку. Мне нужно посмотреть одного больного. Сегодня была сложная операция. И меня что-то смущает и тревожит. Что? Не знаю, не спрашивай. Седьмое чувство. Просто, что-то тревожит… и я должен понять, что…

– Тогда поехали.

Мы приехали в Куйбышевку, поднялись в отделение 1-ой хирургии. Здесь я уже пересекалась с некоторыми хирургами, кое-кто из среднего персонала мне тоже был знаком. К тому же заведующий отделением вел у нас курс общей хирургии и должен будет принимать зачет, а возможно и экзамен.

Предложив мне чей-то халатик, я пакет по привычке оставила в машине, и взяв историю болезни пациента на сестринском посту, уточнив вклеены ли результаты последних анализов в историю, Артур предложил мне расположиться на диванчике в холле. Здесь находиться с ним было безопасно, в больнице он не позволял себе вольностей, особенно в общественном месте, одним словом, вел себя прилично, хотя изредка бросал такие взгляды, что я сразу чувствовала себя раздетой. Но к этому я уже стала постепенно привыкать…

Он просмотрел историю болезни, протянул ее мне и, явно раздраженно, спросил:

– Что здесь не так? Что-то не так. Но что? Чувствую, но не вижу. Смотри только внимательно…

Я взяла историю болезни и, не торопясь, стала просматривать ее, не надеясь что-либо увидеть:

«Иванов, 42 года, рост, вес, жалобы …, анализы …, операция, ход операции, анализы…» Старалась смотреть внимательно, так, как нас учили работать с историями болезни пациентов. Что? Я вернулась к анализам крови до операции (дата, время, формула), во время операции (дата, время, формула), сразу после (дата, время, формула), последние (дата, время, формула). Что за чертовщина?

– Артур Ваграмович, посмотрите на формулу крови. В анамнезе есть проблемы со свертываемостью крови у мамы, но я не увидела расширенного анализа на свертываемость у него… Формула крови сразу после операции лучше, чем спустя шесть часов. Кровь говорит – о кровопотере… Если взять во внимание маму, то …? – я задумалась, он внимательно смотрел на меня.

– Где-то есть кровотечение, может быть небольшое, но оно есть… Может, пропустили какой-то сосуд? Не прижгли? Боже, как ты это увидела? Ты мое спасение!

Он чмокнул меня в щечку и попросил подождать его в ординаторской, медсестру на посту – попросил позаботиться обо мне. И… быстро удалился … к больному, по дороге позвав попавшего под руку дежурного врача.

В ординаторскую мне не хотелось, там, наверное, Ирочка (Ирина Ивановна), мрачная и надменная. Немного посидев в холле, я пошла на пост к Леночке узнать, может нужно что-нибудь помочь. Хоть какую-то пользу принесу.

– Помоги разобрать анализы. Запарилась я совсем. Сегодня поступивших много, уколы – капельницы – новые назначения, да еще послеоперационные. Целый день на ногах. Я одна на двух постах, Павловна сегодня не вышла. У нее давление. А у меня токсикоз!, будь он неладен! – измученно произнесла она.

Я улыбнулась и приняла приглашение Леночки.

Время шло медленно. Я подклеила все анализы, пообщалась с пациентом, которому очень хотелось с кем-нибудь поговорить.

В отделение зашел Николай Николаевич, заведующий отделением (студенты его звали Ник Ником). У него сегодня было ночное дежурство.

– И что здесь делает студентка? Разве мы договаривались?

Он очень часто на свои дежурства приглашал любознательных студентов. С ним дежурить было одно удовольствие, он многое разрешал и многое объяснял во время дежурства.

– Добрый вечер. Нет. Я жду Артура Ваграмовича. Он где-то пропал с пациентом Ивановым. Скорее всего на повторной… – предположила я.

– Артура Ваграмовича? Что так? Уже давно?

– Уже около часа…

Ник Ник улыбнулся. Это был добрый старичок, он любил свое отделение, персонал и студентов, все отвечали ему тем же.

– На вопрос ты, конечное, не ответила. Ну, да ладно! Леночка, если истории болезни свободны, занесите мне в кабинет. Сейчас гляну, что здесь творится и что за повторная операция в моем отделении.

– Сейчас, Николай Николаевич, – отозвалась Леночка.

– Пойдем со мной. Поможешь. Все равно прохлаждаешься в ожидании, – позвал меня Ник Ник. – Чайку попьешь со стариком.

В кабинете Ник Ник заварил чай, налил мне и себе.

– Чай душистый на травах. Такого ни в одном отделении нет. Значит, ждешь Артура Ваграмовича… Ну-ну, – многозначительно протянул он.

Леночка принесла истории болезни.

– Ну-с, начнем. С кем, говоришь, возится доктор Баграмян, с Ивановым? Это которому он операцию сегодня делал?

Я кивнула.

– Что здесь не так, Артур Ваграмович не сказал?

– Окончательную версию он не сказал. Но мы предположили… – и я рассказала Ник Нику то, что сказала Артуру, и, что предположил он.

– Хорошо, – у старика засветились глаза. – И кто ему ассистировал? Так и знал! Нет, наверное, нужно распрощаться. Пусть идет в поликлинику, там можно меньше накосячить. Учу-учу и все без толку, – ворчал старик.

Я медленно допивала чай.

– Что призадумалась? На-ко, вот тебе историю болезни и, пожалуй, еще две вот эти, – добавил Ник Ник. – Твоя задача, барышня, посмотреть внимательно, и дать заключение, чтобы Вы, милая, назначили, отменили или оставили все, как есть. Все действия обосновать.

Я взяла истории. Просмотрев первую отложила ее в сторону, глаз ни за что не зацепился. Подумаю еще…

Вторая история: Литовченко, 48 лет, анамнез, ход операции, анализы…, назначения. Я задумалась над назначением…

– Не совсем поняла, зачем мы улучшаем свертываемость крови таким препаратом, да еще в такой дозировке. 48 лет… Женщина еще не старая. О климаксе в анамнезе ничего не сказано, цикл и его периодичность – нам не известен. После операции прошло четыре дня. Если бы было внутреннее кровотечение, уже давно узнали бы. Я бы у пациентки вначале уточнила эти вопросы, прежде, чем повышать свертываемость… Да и препарат можно помягче выбрать, кровь не плохая.

Ник Ник одобрительно кивнул, но промолчал.

Я взяла следующую историю болезни: Сидоров, 32 года, заболевание, анамнез, поступил по скорой, анализы, операция срочная, лечение… Стабильная гипертония? А до операции? А лечение?

Я поделилась своими сомнениями с Ник Ником.

– Молодец!.. А к отложенной вернемся? Чего отложила то?

– Вернемся, конечное, – я вернулась к отложенной истории и просмотрела ее еще раз. – У Шведовой на завтра назначена плановая операция. Но ЭКГ месячной давности, в анамнезе порок сердца, анализы не очень, а свежей ЭКГ нет. Можно было бы предположить, что назначили на утро, но и в назначениях нет. До операции нужно обязательно сделать ЭКГ, а еще лучше УЗИ сердца. Пациентка возрастная… Не хочется получить сюрприз на операционном столе…

В кабинет заглянула Ирина Ивановна, молодой хирург, в отделении работает около года, но ошибок делает много. Ник Ник постоянно ее учит.

– Ирочка, добрый вечер, возьмите истории и отнесите их на пост, коль заглянули. И … Шведова Ваша больная? – Ирочка утвердительно кивнула. – Назначьте ей УЗИ сердца и ЭКГ, завтра с утречка, до операции, дабы избежать «сюрпризов» во время плановой. Их и так последнее время хватает. И что Вы там сегодня на пару с Артуром Ваграмовичем накосячили с пациентом Ивановым? Почему Баграмян на повторную пошел?

Ирочка, пожала плечами, взяла истории и, поджав губки, молча удалилась.

– Обиделась. Не умеет признавать ошибки. Плохо. Поэтому и не учится на них… И Артур хорош, знает, что ей доверять нельзя. Почему не проверил? Доверился. А теперь сам страдает, переделывает, человека мучает… Не хорошо. Зачетка с собой?

– Да. Но у нас зачет через неделю…

– Зачетку тащи!.. Через неделю… – проворчал, улыбаясь, Ник Ник.

Я удалилась в ординаторскую за зачеткой. Артура еще не было. Посмотрела на часы. Должен уже подойти. Не на веки вечные же ушел он на повторную. Я вернулась к Ник Нику, протянула зачетку. Он открыл, стал внимательно смотреть. Зачетка была моей гордостью, основная масса оценок «отлично».

– А вот зачет по оперативке не сдала? Кому сдавала?

Я ответила. Старик нахмурился.

– Ему не сдашь. Нужно к заведующему идти. А так хорошая зачетка. А почему к нам в СНО не ходишь? Или что-то другое выбрала?

– Пока еще окончательно не выбрала. Но, хожу в СНО по судебной медицине.

– Вот как? Грязная работа. Когда у вас зачет?

– 29 апреля, в мой день рождения.

– Вот подарок ко дню рождения от старика, – он поставил зачет. – И экзамен я тоже у вас буду принимать. За экзамен тебе «отлично», досрочно, ты сегодня человеку жизнь спасла. Умница! А говорят студент не тот пошел. Тот!!! Но, мало таких…– рассуждал Ник Ник, заполняя мою зачетку.

В кабинет зашел Артур, он был явно чем-то расстроен, или недоволен. Ник Ник это заметил.

– Обошлось?

– Да. Сто раз спросил: «Все прижгла?» – «Да, все» – «Не кровит?» – «Не кровит». Ну, почему, Николай Николаевич, никому нельзя доверять? – возмущался Артур.

– По одной простой причине, Артур Ваграмович. Она женщина. У нее и так со знаниями не все в порядке, а рядом с тобой у нее мозг вообще не работает, отключается.

– И Вы туда же… Скучаешь? – спросил он у меня, сев рядом.

Я затаила дыхание, сел он очень близко.

– Я не дал… Вот зачет сдала и экзамен заодно… – ответил за меня Ник Ник. – Пытался склонить к хирургии. Пока не получилось.

– В семье одного хирурга хватит, – выпалил Артур.

– Одного… хватит… На свадьбу не забудьте старика пригласить, – Ник Ник явно был доволен.

– Обязательно. Пойдем, – Артур, вставая, протянул мне руку. Я вложила в его открытую ладонь свою. Глаза его светились, но было видно, что он устал…

В дверях Ник Ник окликнул Артура.

– Что не так с Ивановым, она подсказала? – кивнул он в мою сторону.

– Она.

– Молодец девчонка. Попроси Григорьевну, халатик пусть подберет для Машеньки. У себя в шкафчике приголубь… А то встречаетесь на лестнице, как сироты.

Это даже для Артура было новостью. Когда старик нас видел вместе? И было то всего пару раз.

– Давай, ты отвезешь меня в общагу… Тебе нужно отдохнуть. Ты устал…

Я уже постепенно переходила на «ты», что очень нравилось Артуру.

– Сейчас решим…

По дороге в ординаторскую нам повстречалась сестра-хозяйка.

– Григорьевна, организуйте, пожалуйста, новенький халатик для Марии Александровны и повесьте его в мой шкафчик. А то она у нас частым гостем теперь будет, а ходит, как оборванка, в чужом, – попросил Артур.

– Сейчас, Артур Ваграмович, сейчас.

Мы вышли на улицу. На ступеньках Артур остановился:

– Извини меня.

– За что? – недоумевая спросила я.

– За испорченный пятничный вечер… Вместо того, чтобы развлекать тебя после трудной недели, я затащил тебя на работу и заставил так долго ждать.

– Глупости, зато я с пользой провела время. И Ник Ник предложил мне приходить в отделение тогда, когда захочу или будет что-то нужно.

– Ну, это я уже слышал… Но, уговор, никакой хирургии в будущем…

– Хорошо, – пообещала я.

– Как бы ты меня не успокаивала, вечер испорчен. Планы были другие. Поехали хотя бы в кафе, а потом отвезу в общагу. Ко мне домой ты же не поедешь?

– К Вам не поеду, а в кафе – поехали.

В кафешке выпили по чашечке кофе с мороженым, обсудили планы на выходные.

Откровение

Девчонки уехали достаточно рано, часов в восемь. Я приготовила салатик, испекла шарлотку. Суп и котлетки у нас еще были. На сегодня и завтра хватит, если, конечное, мои красавицы не заявятся с курсантами. Тогда точно ничего не останется, эти господа еще те проглоты. Не кормят их там, что ли?