Глава 2

      Лакония лежала совершенно обессилевшая. Сознание то и дело покидало ее, и женщина погружалась в короткий беспокойный сон, в котором заново переживала обрывки предыдущих нескольких часов мучений. Вдруг приходя в себя, она лихорадочно обшаривала взглядом освещаемую вспышками молний комнату, ощупывая руками покрывало в поисках чего-то или кого-то. Снова убеждаясь, что она совершенно одна, Лакония отчаянно вздыхала – сил не было даже на стон. Она так хотела крикнуть, позвать, спросить. Детеныш? Нигде нет детеныша… Острота страшного предчувствия выбивала почву из-под ног сознания Лаконии, и от страха она опять впадала в беспокойный сон…

Ей виделось, как над ней склоняется знакомое лицо, и Вознеженный ласково приговаривает: «Ты молодец, ты умница… Еще немножко… Я рядом». Его родная теплая ладонь вытирает испарину со лба. У изножья постели возится деревенская повивальная Жапка, низкорослая, с выпученным глазами и зеленоватой кожей, она ворчит себе под нос что-то о слабом Духе Лаконии, о глупости Мудрого Лиса, который позволил жене снова пытаться даровать свет детенышу… Но во всех этих обрывках воспоминаний нет самого важного: Лакония не слышит крика. Такого желанного крика нового живого существа… И тот же страх, что погружал ее в беспамятство, вырывал ее оттуда, стоило мелькнуть этим мыслям.

Минуты ожидания казались часами, часы длились как дни. Самое невыносимое было просто вот так лежать одной в полутемной комнате, зловеще озаряющейся вспышками молний.

Шум листьепадного ливня за окном становился невыносимым. Раскатистый гром пропитывал Лаконию ужасом. Комната наполнилась странными запахами и тенями, в глазах рябило. Потолок начал вращаться – сначала медленно, постепенно ускоряясь. Она почувствовала, что близится конец… Она только и успела позволить себе подумать: «Мне так и не показали мою малютку… Даже если детеныш отпустил Дух, они должны, должны были дать мне его подержать!..»

Из груди женщины вырвался вопль отчаяния. Слезы, так долго сдерживаемые слезы, хлынули горьким потоком, стоило ей все же подпустить к себе эту ужасную мысль… Горечь вселенской утраты навалилась на нее и начала душить. На полминуты дыхание перехватило… и выдох вырвался громкими грудными рыданиями…. Сквозь собственные всхлипы и вой Лакония услышала торопливые шаги за дверью… Распахнув ее настежь, в спальню вбежал Мудрый Лис. Ее Вознеженный, ее спасение! Мгновенно он осветил всю комнату, все почерневшее от горя нутро рыдающей женщины, разогнал тени и страхи: в одной руке Мудрый Лис держал ночник, ярко пылающий огоньком, другой же рукой трепетно прижимал к груди крохотный кряхтящий сверток!

Готовый уже было отлететь Дух Лаконии возликовал и крепко вцепился в тело, насыщая ее смыслом и желанием жить.

– Лакония, смотри, какая радость! Ты смогла, ты справилась!.. Малышке немного нездоровилось, даже Жапка не смогла ей помочь, но потом в моих руках произошло чудо, детеныш отогрелся и обрел свой Дух! Лакония, смотри сюда, милая… Это наша дочь! Малакиния, – он осторожно вложил сверток в руки Вознеженной жены, и сами Магии Натуры в тот же миг произвели поразительную перемену в ней. Еще мгновение назад она была на грани. Но взяв в руки теплый сверток с копошащейся малышкой внутри, Лакония обрела краски на лице и силу в мышцах. Хранитель видел – Дух ее постепенно становился крепче.

– Малакиния, – эхом повторила Лакония. – Наша умница, – радостно прошептала она, старательно сосредоточив взгляд на личике детеныша.

«Уже завтра маленькая Малакиния будет пахнуть только мамой и молоком. Главное – это счастье и покой, который мы сможем подарить этому лисенышу… Я навсегда благодарен тебе за спасение моей Вознеженной… Тебе и этому маленькому живному комочку», – думал мудрый Хранитель.

Так, в эту ночь три Духа были отпущены, но два были спасены…

****

      Жизнь маленькой Малакинии ничем не отличалась от жизни других лисят в деревне Лисоборотней. Надо заметить, что в целом териантропы Долины радостно поддерживали межродовое общение, и в столице, большом городе с гордым названием Цкенод, представители разных родов жили бок о бок. Но все же деревни и поселения в большей степени размещались по видовому родству.

Итак, когда нашей лисе исполнился третий хит, как и все детеныши териантропов, она отправилась в школу. Крепко держа узелок с обедом и письменными принадлежностями одной рукой, другой так же крепко держа за руку любимую старшую сестру Миланию, Малакиния гордо шла по улице. Успевая по пути показывать язык задиристым грызливым белкам, скачущим следом за ними по верхушкам заборов. Несмотря на завершение сезона сбора урожая, день выдался очень жарким. С раннего утра солнце светило в полную силу, и мухи устроили соревнование по громкожужжательству, проносясь над головами девочек и стараясь выдать максимально громкий жжжууужжж.

– Первый день в школе всегда непростой, – поучала лисенку сестра. – Не вертись за партой, не задирай одноклассников и не пререкайся с учителями, Малакиния. Не вставай из-за парты и не уходи из класса без спроса, внимательно слушай урок… Ты слышишь меня? – Милания посмотрела на младшую – та увлечено следила за полетом стрекозы, тем не менее, четко следуя за сестрой. – Понятно, – вздохнула Милания.

– Что? – Малакиния, отвлекаясь от стрекозы, посмотрела на сестру. Глаза ее были широко распахнуты, внутри больших зеленых радужек танцевали золотые крапинки. – Я слушаю, правда. «Не уходи без спроса и слушай урок», – повторила она с интонацией Милании, нахмурив брови и потрясая узелком с обедом в воздухе. – Видишь? Стрекоза приглашала меня поиграть, но я сказала, что не могу, что иду в школу учить уроки.

– Все правильно, нельзя отвлекаться на игры, когда надо учиться, – похвалила Милания.

Она все еще привыкала к способности младшей говорить с живными силой мысли, хотя что же тут удивительного: Малакиния – младшая из рода Хранителя, значит, ее способности к Магиям с годами будут расти все больше. Например, их отец – Мудрый Лис – видел Духов, которые не смогли отлететь после отделения от тела, и предчувствовал смену погоды. Милания не завидовала, она искренне гордились своей семьей и особенно своей маленькой сестричкой. И с нескрываемой гордостью она вела ее в школу. Будучи старше всего на три хита, Милания радостно и ответственно исполняла обязанности наставницы. Она и выглядела как настоящая старшая сестра: всегда аккуратно причесанные светло-русые волосы, убранные в длинную косу, внимательные голубые глаза, неустанно следующие за всеми движениями Малакинии, всегда чистая аккуратная одежда и тщательно вымытые шея и уши.

Малакиния же являла собой идеальное воплощение маленького хаоса; ее копну непослушно-рыжих волос с серебристо-белыми концами маме едва удавалось иногда расчесать и уж совсем никогда – заплести. Она всегда умудрялась измазаться, запачкаться и что-нибудь из одежды надорвать, хотя бы самую малость. Совсем не намеренно, но стопроцентно