Безмолвие, глубина пространства, странное свечение – всё продолжало меня поражать. Из серой мглы к белеющей просеке нас с Проводником медленно несло течением потока к свету. Мне казалось, что рассеянный свет находился по ту сторону Земли. Перед нами открылся абсолютно белый город. Он расстилался внизу, залитый перламутровым светом.

Проводник объяснил:

– Тебя необходимо очистить в Белом Граде. Здесь ты пройдёшь адаптацию и окажешься в новом состоянии. Память твоя будет раскрепощена и начнёт открываться. Будешь мыслить и ощущать уже по-другому, не по-человечески. Всему этому будем учиться.

Мы начали опускаться. И чем ниже мы опускались, тем шире становился город. Он рос. Мне казалось, что уже город надвигается на нас. Внезапно появились огромные хрустально-белые врата. Мажорные звуки победоносно нарастали, отчего каждый неповторимый узор снежинки на вратах засверкал ещё ярче.

Я невольно начала сгущаться.

– Не волнуйся. Нас встречает Хозяин Белого Града, – успокоил меня Проводник.

Звуки музыки то нарастали, то стихали. Вдруг в наступившей тишине издалека послышался лёгкий шелест падающих снежинок. На самом деле всё это было рядом.

Распахнулись врата Белого Града, и перед нами предстал его Хозяин в белых одеждах. Над ним блистала появившаяся из ниоткуда хрустально-белая снежинка. Вращаясь, она преобразовалась в корону и остановилась. Хозяин радостно приветствовал нас и лично проводил к специальному отсеку – очищающему. Мы с Проводником попали внутрь сферы, состоящей из ажурных снежинок. Звуки музыки прекратились, волнообразные вспышки белого цвета с сопровождающей пульсацией перевернули мои ощущения и представления о прошлом и будущем. Здесь всё одномоментно: нет прошлого, настоящего, будущего. Мой разум прослеживал неразрывную связь несовместимых на первый взгляд событий, произошедших со мной.

Проводник продолжил обучать меня. Он показал целевую программу, которую я не выполнила. Но ещё есть шанс завершить её, и для этого непременно надо воплотиться вновь на Земле. В противном случае я просто-напросто распылюсь на мелкие частички между галактиками.

– В нашем измерении время течёт гораздо быстрее земного. За определённую долю секунды нашего измерения на Земле проходят годы. Ты обязана вернуться на планету Земля, что третья от Солнца, для выполнения своей программы, – сказал мне Проводник.

– Земля, Земля. Только планета Земля. Иначе я буду пылью этой Вселенной. Я ведь прошла по эволюционной спирали, потратив немало сил и таланта, чтобы человеком стать из пыли и праха. Вновь рассыпаться?! Нет уж-ж-ж. Ни в коем случае! – завибрировала я.

– Тело человека состоит из микроэлементов Земли, поэтому в Ветхом Завете, в книге «Бытие», сказано: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою». Ты об этом… Мы ещё вернёмся к истории создания человеческой расы. А сейчас о тебе лично. У тебя два варианта. Начинай свой расчёт и анализируй дальнейшие действия, – подсказал Проводник.

Я принялась рассуждать:

– Итак, для реализации своей задачи в первом варианте я должна точно просчитать скорость своего попадания в самую здоровую, активную, светящуюся сперматозоиду будущего отца. Затем мы направимся в яйцеклетку моей будущей матери. Став эмбрионом, я начну превращаться в зародыш человека и в течение девяти земных месяцев в её лоне буду развиваться и расти. По расчёту, когда мне исполнится двадцать земных лет, Альберту будет уже сорок пять.

– Подумаешь, двадцать пять лет разницы! Зато урок любви пройдёшь и сохранишь себя, а это и есть главное. Помни! – одобрительные волновые сигналы послал мне Проводник.

Для этого мне необходимо будет направиться в специальное резонансное поле вибраций. Вся сложность в том, что я обязана чётко попасть в пару, проживающую где-то рядом с Альбертом. Если допущу ошибку, меня втянет воронка совершенно другой пары. Тогда вероятность встречи с ним сходит на нет.

А вдруг я всё забуду?! В этом случае придётся рассчитывать только на интуицию. Если и она подведёт, что тогда может произойти? Могу себе представить, как влюбляюсь до безумия в молодого парня. Пройду через первую страстную любовь… Но ведь с ней непременно надо будет расстаться. На Земле многие так поступают. Первая любовь остаётся у них в сердцах или памяти как нечто непорочное, чистое. Когда у них плохо на душе или что-то не удалось в жизни, они в воспоминаниях прибегают к ней, прячутся там, а затем вновь возрождаются. Набравшись сил в чувствах первой любви, люди продолжают жить дальше.

– Сейчас тебе легко рассуждать, – передал в ответ импульсы Проводник и продолжал вибрировать: – Это с ними происходит до тех пор, пока они не встретятся с настоящей любовью. Редко кому из них удаётся сразу найти точное попадание в свою любовь.

– На планете Земля только и говорят о любви! – возмущённо я пыталась перекрыть его вибрационную волну.

– На самом деле это и есть планета любви, которая третья от Солнца. У них всё троично, – объяснял Проводник.

– Главное там – любовь и деньги, – продолжала я спорить.

– Это так! Земля – планета любви, а деньги – её эквивалент. Теперь давай рассмотрим второй вариант, – предложил Проводник, приготовившись отслеживать мои рассуждения.

– Можно выбрать готовое тело для моей души, – сказала я. – Например, девушка лежит на смертном одре, на операционном столе или теряет сознание… Мне нужно срочно влететь, заменив душу, покидающую тело. Главное – этот миг не упустить! Только девушка должна быть знакома с Альбертом. Преимущество второго варианта – больше вероятности сохранить цель и проще исполнить свою миссию.

Внимательно наблюдавший за моим анализом Проводник одобрительно произнёс:

– Меня устраивает ход твоих рассуждений. Оба варианта тебе подходят. Выбирай любой из них. Важно достичь вовремя цели, а каким путём – в твоём случае не имеет значения. Хотя есть и третий вариант… О нём пока не будем рассуждать. Память твоя быстро оживает, тебе легко удаётся адаптироваться к новому состоянию. Молодец, ты готова! Пора на Землю – к нашим задачам!

Мы направились к ощущаемой преграде, разделявшей нашу мерность с той мерностью, где находилась планета Земля. Через определённую нишу меня вытянуло к переходному порталу. Пронзая пространство, почувствовав вибрации Ангелины, я мгновенно притянулась к роддому.

Под Новый год в зимнем саду больницы снег лежал пушистый и не тронутый ничьими следами. Синим воздухом ночи была залита вся округа.

Ангелина готовилась к родам! От неё исходил приятный поток, и он служил для меня маяком. Я с интересом наблюдала за роженицей.

Ангелина находилась в предродовой. Она стояла возле окна, схватившись за подоконник. Её тело скрывалось под тонкой просторной рубашкой, а наполненная грудь слегка трепетала. Шелковистые волосы потеряли лоск и тяжело ниспадали на плечи.

Начинались схватки. Малышка тоже готовилась к появлению в мир, сжималась внутри матки. Я постоянно улавливала волны дискомфорта, которые чувствовала малышка.

Через некоторое время Ангелина подошла к кровати и прилегла. Видимо, матка перестала сокращаться. Широко раскрытые серые глаза роженицы слегка увлажнились слезами. Схватившись руками за низ живота, она терпеливо переносила боль, издавая негромкий стон. Затем медленно поднялась с кровати и начала шагать по комнате вдоль и поперёк, то сжимая зубы от боли, то запрокидывая голову. У окна Ангелина неожиданно встала на колени и начала грызть угол подоконника, корчась от схваток.

– Господи, помоги, пожалуйста, помоги. Невыносимо больно. Боже, будто всё разрывается внутри, – шептали её губы.

Я долго наблюдала, как Ангелина, выбиваясь из сил, всячески старалась держаться в рамках дозволенного, не доводила себя до абстрактной истерики, как это делала её соседка. После очередных схваток Ангелина вновь вернулась к кровати и вцепилась крепко в спинку. На лице отразился страх.

Расставив ноги, она закричала:

– Сестра! Сестра!

Услышав крики о помощи, акушерка сразу отреагировала – она уже неслась по коридору с каталкой.

– Что, рожаешь? – закричала она на ходу, распахивая двери.

– У меня мокро между ног, – ответила Ангелина растерянно.

– Значит, воды отошли, – вздохнув, произнесла акушерка и, мягкими руками обхватив роженицу, осторожно спросила: – Дойдёшь до каталки?

Пожав плечами, Ангелина всецело покорилась командам акушерки. На лбу уставшей от схваток роженицы выступили капельки пота.

Я приблизилась к ней, стараясь не давать о себе знать. До меня дошли тёплые волны жара, исходившие от Ангелины. Меня вовсе не устраивало то, что происходило с ней. У неё прекратился родовой процесс!

Малышка в утробе находилась в некоем оцепенении. Она старательно пыталась вкручиваться по спирали в родовые пути, прилагая много усилий для своего прихода в мир. По родовым путям малышка должна сделать три с половиной оборота.

«А почему три с половиной оборота?» – возник у меня вопрос к Проводнику. И тут же получила ответ: «Земля – третья от Солнца! Трёхмерное пространство и есть геометрическая модель плотного, материального мира Земли. Описывается оно тремя однородными измерениями: в высоту, длину и ширину. Ноль целых пять десятых оборота есть условная математическая модель – относительное время. Положение любой точки во времени, которое не зависит от её положения в пространстве». Для себя я сделала некое сакральное открытие: люди рождаются, вкручиваясь в пространство Земли, проходя родовые пути через три с половиной оборота.

Малышка тоже устала не меньше матери после немалых попыток вкрутиться в родовые пути. Её сознание находилось ещё в моём измерении, поэтому она знала, что я нахожусь рядом.

– Не пугай мою маму своим появлением, – передала она мне вибрационную волну.

– А ты старайся не терять силы. Ты должна обязательно родиться на Земле. Моя судьба, скорее всего, связана с тобой.

– Организм моей мамы прекратил родовую деятельность, поэтому я не могу пройти по родовым путям.

Акушерка подвела Ангелину к медицинской каталке. На её сосредоточенном лице появились озабоченные морщины: она понимала, что здоровье роженицы и малышки в опасности. Подозвав санитарку в помощь, акушерка умоляюще продолжала смотреть на Ангелину.

Увидев, что неуклюжее тело беременной обмякло, она стала её успокаивать:

– Держись, дорогая… Сейчас всё будет хорошо, всё сделаем, только ты держись.

Игорь Абрамович, увидев бледную Ангелину на медицинской тележке в родовой палате, тихо произнёс:

– Её не сюда. Вези в операционную, я следом за вами. Как я и предполагал…

– Всё ясно, Игорь Абрамович.

Акушерка вместе с санитаркой по коридору потихоньку катили медицинскую тележку. Ангелина пыталась приподнять голову, чтобы посмотреть, куда её везут.

– Лежи, лежи спокойно, – приговаривала акушерка.

В унисон движению тележки тело роженицы равномерно покачивалось.

Акушерке показалось, что женщина нервничает, и она вновь попыталась успокоить её:

– Не волнуйся, прошу тебя.

– Я не волнуюсь, у меня спина онемела, – проговорила Ангелина устало. – Что сейчас будет и куда меня везёте?

– Будем рожать.

В операционной было всё готово. Дежурная медсестра оказалась предусмотрительной. Значит, доктор правильно предвидел, что роды у Ангелины будут сложные. Вряд ли она сама родит.

Ангелину готовили к кесареву сечению.

Теперь я наблюдала за операцией, которую проводили Ангелине. Я продолжала оставаться в пульсационном напряжении. Исходившие от меня волны дошли до моего Проводника: мы же были связаны с ним невидимой дорожкой.

Он тут же очутился возле меня и стал успокаивать:

– Не волнуйся, её ангелы делают всё для того, чтобы она родилась. Вы с ней сотканы из одной любви. Вы должны выполнить очень сложную программу.

Из переданной Проводником вибрации я не всё поняла. Мы с ним продолжали наблюдать за операцией. Перед тем как Ангелине сделали анестезию, напоследок мне улыбнулось астральное личико малышки.

Она мне пульсировала:

– До встречи в другом состоянии. Скоро меня извлекут из лона моей матери.

Теперь малышка меня забудет – и я смогу приходить только к ней во сне.

Операция прошла благополучно: у Игоря Абрамовича золотые руки и хорошая интуиция. Правда, здесь обошлось, конечно, не без помощи ангелов-хранителей.

Новорождённая меня восхищала. Её волосы были легки как пух, нежные глаза обрамлены густыми ресницами, прелестные губы то сжимались в трубочку, то делали что-то наподобие улыбки. Малышка почти не кричала. Медики, сделав необходимые манипуляции, увезли её в специальную палату, где находились такие, как она.

– Похожа на Ангелину, такая же красивая, – вибрировала я Проводнику.

– Она великолепна!

– Всё-таки её красота затмит красоту матери!

– Теперь ты должна зорко следить за её жизнью. Не упустить свой момент, своё время, – подсказывал Проводник многозначительными пульсациями.

Акушерка передала дежурной медсестре, что операция прошла нормально, но роженица ещё очень слаба. Ей придётся долго восстанавливаться. И предупредила:

– Не забудьте на живот положить пузырь со льдом.

Убедившись, что опасность для малышки миновала, мы с Проводником вернулись через портал на свой уровень в нашей мерности.

Так что же имел в виду Проводник, передавая информацию о том, что мы с ней сотканы из одной любви…

Поймав моё напряжённое состояние, Проводник меня ещё больше озадачил:

– Однажды ты уже ошиблась с воплощением: не в то время и не в том месте!

Интересно, о какой ошибке идёт речь?

Огорчённая произошедшей незадачей, я напряглась. Моя беспокойная вибрация мгновенно передалась по всему нашему уровню. Вдруг меня начало обволакивать лёгким трепетом нежности.

– Пришла пора представить тебя Наставнику, – сообщил Проводник участливо.

Шли незнакомые мне сигналы. Сначала они едва ощущались, затем усилились. Я поняла: сигналы шли с другого, более высокого уровня. Внезапно вокруг изменилось свечение. Сделалось светлее. Озаряя пространство серебристым светом, пред нами предстал Наставник. Мне стало так неловко перед его великолепием. Он продолжал наполнять меня нежностью, и я успокоилась.

Наставник передал мне пульсации:

– Скоро ты узнаешь об ошибке. А пока помоги малышке сохранить имя Рената.

Затем Наставник удалился, оставляя за собой следы переливчатого свечения, которые мгновенно растворялись.

Проводник медленно проплыл вокруг меня, проделывая спиралеобразные движения. Наполнился светло-серым цветом, напоминая по форме улыбку.

– У Наставника мы с тобой не одни. Он всех контролирует.

Всё, что происходило со мной, и так казалось мне невероятным, а встреча с Наставником ещё более усилила эти ощущения. Проводник мне внушил, что всё будет в порядке.

Оставив Проводника у портала, я, уже осмелев, самостоятельно переместилась на Землю в семью, где родилась малышка. Счастливый молодой папаша Жорик, мой кузен, оказался очень заботливым. Оформленная с любовью детская комната сверкала новизной. Девочка спала, утопая в нежных кружевах. Сквозь стены я проникла в соседнюю комнату, где Ангелина с Жориком обсуждали насущную для меня тему.

– Посмотри, сколько красивых девичьих имён, – убеждала Ангелина мужа, перелистывая словарь.

Жорик нервно ходил по комнате туда-сюда. Затем подошёл к окну и, задумчиво глядя на зимний пейзаж, сказал:

– Понимаю, что очень много других красивых имён…

Подсев к жене на диван, он обнял её за плечи, забрал из рук словарь с именами и отложил в сторону.

– И меня пойми, не мог я поступить иначе. Считаю, что обязан был дать нашей дочери именно её имя, – и Жорик выделил голосом слово «её».

Ангелина резко вывернулась из объятий мужа. Встала. Теперь пришла её очередь ходить по комнате туда-сюда.

– Обязан! С какой стати обязан?! – возмутилась она, размахивая руками. – А я что, не имела права принимать в этом участия? Я просила тебя в записке обсудить со мной. Я мать! – воскликнула она.

Жорик произнёс мягко:

– А я отец. Произошла какая-то чепуха. В тот вечер она должна была быть в нашей компании. Вместо этого попала под нашу машину. Судьба как-то играет с ней несправедливо, а теперь её нет. Я и подумал: почему бы имя не сохранить?

Возбуждённая Ангелина в нервном состоянии встала перед мужем. Руки демонстративно поставила в бока.

Сузив глаза, швырнула фразу так, что впечатала мужа полностью в диван:

– Ты вообще не понимаешь, что ты наделал?!

Бедный Жорик замер. Ангелина, не меняя позы, посмотрела на него буравящим взглядом. Внезапно я навеяла ей воспоминание о трагическом дне аварии, а у неё в голове всплыло моё предсказание: «Когда ты потеряешь свою дочь, тогда я её заменю, но ты должна сохранить имя». Озноб прошёл по телу Ангелины. Губы затряслись.

– Как я её ненавижу… – прошептала она и, закатив глаза, начала терять сознание.

Растерянный Жорик еле успел подхватить падающее тело жены. Без сознания она находилась лишь один миг, но этого оказалось достаточно, чтобы я смогла встретиться с ней в моей мерности. Перед тонким телом Ангелины, которое вышло из неё, я предстала в серебристой форме человеческого сердца. Стала источать безусловную любовь, набрасывая на тело серебристые кольца сердец. Когда тонкое тело Ангелины вернулось в плотное, она открыла глаза.

– Я где? – произнесла она робко, глядя на мужа.

– У меня на руках, – ответил Жорик осторожно. – С тобой всё в порядке? Скорую надо вызвать. Ты меня напугала.

– Скорую не надо, у меня всё нормально. Я не поняла, где я была?

– Здесь была, у меня на руках.

– Жорик, милый, пусть наша девочка остаётся Ренатой. Красивое имя… – многозначительно и загадочно проговорила Ангелина.

Глаза её сверкнули и наполнились некоей решимостью. Она оставалась в объятиях мужа. Жорик наклонился к губам любимой жены и мягко поцеловал. После поцелуя она размякла. Потянулась к нему за повторным поцелуем, который получился более продолжительным и глубоким.

Когда дыхание мужа стало учащаться, Ангелина оттолкнула его:

– После родов мне пока нельзя, рано.

Жорик вздохнул:

– Нельзя так нельзя. Потерпим ещё немного.

– Пока Рената спит, пойдём чайку попьём, – произнесла осторожно Ангелина и слегка вздрогнула. Она впервые за неделю назвала имя своей дочери.

– И то так, – ответил Жорик облегчённо и направился в кухню вслед за женой.

Он

Значит, её зовут Рената. Я встряхнул головой, задумался, всматриваясь прищуренными глазами в Полупрозрачную. Она вновь явилась лёгкой дымкой в виде неяркого белого свечения, словно желая подразнить меня. Странно, именно в этот миг наступило душевное равновесие. У меня кольнуло сердце, когда скорая увозила её тело, а вместе с отъезжающей машиной исчезло и видение. Я даже не заметил, как мы поехали и как рядом со мной оказался младший лейтенант.

– Сильно не переживай ты, – пытался он даже подбодрить меня, подтолкнув локтем. – Уже ничего не изменишь.

Я посмотрел на него отстранённо.

Всмотревшись в моё лицо, он добавил:

– Да ты, похоже, выпивший.

В знак согласия я молча кивнул и еле выговорил:

– Мы отмечали мой день рождения. Мне сегодня исполнилось двадцать пять лет.

– Да ладно, может, тебе уши надрать в честь такого случая? – сказал он таким игривым тоном, что у меня и вправду начали гореть уши.

В душе вскипела ярость, и я нервно заёрзал на сидении, с укором взглянув на него.

– Успокойся, – возмутился пискляво худощавый младший лейтенант.

– Оставь его, на месте разберёмся, – вмешался хриплым голосом капитан, слегка повернув голову.

2 3 4

...