Цитаты из книги «Санара»

Свежая сырная булочка – это тысяча сочетаний вкуса. Тянущееся и рвущееся тесто, оттенок молока, пшеницы, дрожжей, а уж свежий, горячий, пахучий улуам Я не ела три года. Помнила о вкусах и их существовании, но скучала вот так, как теперь, сидеть человеческой девчонкой на пропеченной солнцем лавке и жевать булочку. Где я провела последние три года? В затяжном сне. Куда исчезло мое прежнее тело? Неизвестно. А здесь, на Софосе, так же, как раньше, менялись сезоны, швартовались к причалам суда, поливались дождями оливковые сады и старые деревни, пускали по лужам берестяные кораблики тонконогие загорелые пацаны…Я скучала по этому месту, как выяснилось. Потому вернулась сюда.«Пусть иначе. Иной».Наверное, потому что точно так же, как тогда, три года назад, цвели вокруг пахучие Аралии и пышными юбками красовались на клумбах алые антадеи – любимые мамины цветы, – меня накрыла ностальгия. Через неделю мне исполнилось бы двадцать четыре. Если бы я осталась прежней, если бы в моей жизни не появился Судья

Чужим, едва уловимым настроением Аид обмотался, как шарфом, натянул его на самый нос, глубоко и медленно вдохнул. Восторг бытия, раскрепощенность, полное отсутствие страха – опасное сочетание при такой мощности. Неслышный смех, умение извлекать из серьезного наслаждение, удовольствие от собственного существования. Кто ты?

Давай посмотрим, – процедил он себе под нос и принялся выстраивать в момент исчезновения злополучного экспоната Мост Времени.

Вор, кем бы он ни был, умудрился пнуть сразу шесть яиц, и короли синхронно шипели.

Мало владеть чином, – уже тогда понял он, – если ты внутри потерял человеческий облик».

Возвращаясь к кухонному столу, я мысленно передавала телу новый образ: волосы укоротить до лопаток, цвет приглушить и утеплить до русого, попу и грудь немного сдуть (сегодня мне внимание ни к чему), губы оставить дерзкими, но не такими пухлыми, радужку глаза зафиксировать на, скажем, сером цвете… Логика изменений была проста: я не помнила себя никакой. Никогда не рождалась ни блондинкой, ни брюнеткой и не имела в голове четких касательно собственной внешности убеждений, и потому легко менялась. Любой мог бы так же, если бы забыл, каким он был вчера. Но люди изо дня в день помнили свои параметры так четко, будто те были высечены по граниту в их головах. И потому почти никогда не менялись, лишь старели.

Людей людьми делают ограничения, и это замечательно. Утрамбуй кусочек энергии в форму, придай ей свойства и цвет, специфический запах, и получится, например, тот самый кофе, который я насыпала из банки в стакан с горячей водой. Ограничь пространство с пяти сторон бетонными или деревянными блоками, и получится дом.

Тратить себя на полезное приятнее, чем на развлечение недоумевающих горожан. «Напомни мне», – попросила я глубинный слой своего разума, проваливаясь в сон. Хочу знать, хочу понимать. Хочу ясности.

Зачем все? Для чего? Я больше не человек… и человек. Элементал и не совсем. Кто я, если слышу пульс земли, если чувствую, как внутри меня-планеты кипит лава, если ощущаю тяжесть гравитации и понимаю, как я сама же скоротечна? Зачем я вернулась с телом человека и способностями не принимать правила игры?

Меня не было. И я была везде. Играла, как на арфе, на нитях-сигналах сотовых телефонов; не удержалась, простонала одному парню в трубку сексуальным голосом: «Ты идешь, милый?»