Цитаты из книги «Пообещай»

Я, кажется, научилась бояться, – ей действительно почему-то было страшно. Что уходит время, что каждую минуту здесь невозможно повернуть вспять, что ни за какой результат нельзя быть уверенной.

А если есть вещи, которые я для себя определить не могу? Она не стала спрашивать, какие. – Многие не могут. И тогда за них это определяет жизнь – люди, события, ситуации. Проще говоря «страх». Хочешь, очень просто научу тебя отличать, определился ты или нет? – Давай. Он сидел близко, улыбался и пах табаком. Она погладила его предплечье: – Когда внутри тебя фраза: «Хочу, чтобы она меня любила… Хочу, чтобы они это сделали, оценили, поверили, уважали, хочу, чтобы они…» – это тебя определил страх. – А если я сам? – А если ты сам, тогда фраза другая: «Я выбираю любить. Выбираю уважать. Выбираю делать. Верить, не верить, идти дальше, стоять… Я. Выбираю». Понимаешь разницу?

Дар впервые осознал, что жить – это не думать о жизни. Это видеть ее, трогать руками, вдыхать, двигаться, менять. Но не думать.

Вы все время думаете о будущем, и в этом ваша ошибка. – Мы? Дар хотел, было, пошутить, что манией величия еще не обзавелся, но не успел. Эмия пояснила: – Вы, люди. Иди сюда, садись, я кое-что покажу… Она уселась на спину теплого белого валуна, и он опустился рядом. Смотрел, как она достает из рюкзака воду, отвинчивает крышку, наливает в крышку воду. – Зачем? – Смотри. Вот вода в крышке. Это момент сейчас, назовем его номер один. После она слила воду обратно в бутылку и с интересом взглянула на Дара: – А сейчас вода снова в бутылке. Это ее будущее? Воды? Он растерялся, и потому не ответил. Ответили за него: – Нет, это снова момент «сейчас». Номер два. А теперь смотри снова… И Эмия вновь наполнила крышку водой из бутылки – блестело на поверхности мини-пруда яркое солнце. – А теперь это вода из будущего или из прошлого? – Я… не знаю. – Это просто «сейчас» номер три, понимаешь? Оно постоянно обновляется – «сейчас». И потому не нужно думать о будущем – вы все равно не можете его предсказать. Какой я буду через двести лет? Не знаю – просто собой. Обновленной. Как и ты.

Дар неожиданно подумал, что через двести лет он будет гнилым и давно съеденным червями. Наверное, его глаза отразили мысли, потому что Эмия звонко расхохоталась. – Нет, таким станет твое тело, но не ты. Ведь тело – это не ты. – А что? – Ну, это просто инструмент… Ты – весь ты – это гораздо больше.

– Я… такая, какая есть сейчас. – А там? И Дар коротко взглянул на небо. – Не помню, – легко пожала плечами его спутница, – там я – просто я. И все можно поменять по своему усмотрению. Но, если ты о том, какой я была до того, как попала на Небо, то я не помню. – Получается, сейчас я смотрю на кого-то другого? Не настоящую Эмию? Только она умела улыбаться так, что серые глаза светились изнутри. – Конечно, настоящую. Потому что настоящие мы такие, какие мы есть сейчас, понимаешь? Он не был уверен.

Она с самого начала знала, на что шла. И за тот короткий срок, который у нее здесь был, должна была уметь наслаждаться, а не обижаться. Даже если тебя не любят. Мелочи. Жители Земли постоянно упускали из вида одну концепцию: здесь нельзя ни над чем приобрести контроль. Никогда. Контроль – иллюзия твоего влияния на ситуацию, способность ее удерживать, менять, воздействовать, а желание контроля возникает только из страха. Но чего бояться, если все смертны? И разве можно воздействовать на чье-то сердце? На чье-то мировоззрение, жизнь?

В ответ на «мудрость» цинично фыркнули.

Время сквозь пальцы. Время течет, когда ты спишь, ешь, погружен в собственные мысли. Времени плевать, замечаешь ты его или нет, – а в запасе четыре недели.

Ведь здесь Бог не сердце, не доброта и не душа, здесь Бог – это мятые купюры и монеты. И потому столько недовольства.