Что сломается внутри клетка, что кто-то очень несдержанный и необузданный выйдет наружу.

* * *

Другая комната, и мы, наконец, остались одни, из дома исчезли лишние люди – женщины, охранники. По крайней мере, так казалось. Тишина; мы друг напротив друга, тиканье настенных часов, на которых половина десятого вечера. Итан, должно быть, давно съел все бутерброды и обиделся.

– Чего ты от меня хочешь?

Как говорить с тем, кто ведет себя так, будто давно знает меня под кожей? Кому не важны ни имена, ни внешние условия, ни тот факт, что мы встречались лишь однажды, если это вообще можно назвать встречей.

Меня ласкали взглядом, под которым я ощущала себя той самой королевой красоты, которой недавно мечтала стать. Это смущало, это будоражило, это пробуждало желание довериться неожиданно глубоко.

– Чего хочет мужчина от женщины?

Поверхностный вопрос и глубокий.

– Секса?

– Как мелко ты обо мне думаешь.

«Почему с ним каждый шаг – игра?» Как будто поле и клетки, как будто противники, но каждого хода ты ждешь и не можешь дождаться.

– Сколько его должно быть, этого самого секса, чтобы…

«Я перестала думать о тебе». Плыть.

Он чувствовал продолжение недоговоренной фразы. Я все еще пыталась что-то скрыть, мой знакомый мягко наблюдал, как я жалко проваливаю эти попытки.

– Для тех, чья феромоновая совместимость идеальна? Можно вычислить только методом проб.

Нет, я не собиралась. Этот демон слишком умело манил в сети, чтобы в них попасть.

– Я должна…

«Идти».

Он не дал договорить.

– Все еще не можешь поверить, что все то, что здесь происходит, так же сильно нужно тебе, как и мне? Существует только один человек, способный убедить тебя в этом лучше меня.

Какой? Он собирался кого-то позвать?

– Ты сама.

Этот ответ расставил незримые точки над i. Едва уловимое движение тела. Я тут же отпрянула – боялась, что сейчас он шагнет навстречу, что это убьет остатки моего контроля, а все и так слишком шатко.

– Замри, – попросил спокойно. – Просто замри.

Я замерла.

А мой безымянный друг принялся расстегивать пуговицы своей рубашки. Расстегнул все – я, не отрываясь, смотрела на его обнаженную грудь, рельефный пресс, – отбросил рубашку в сторону. Застыл сам. Пояснил.

– Следующие пять минут я не буду шевелиться. Их хватит для того, чтобы уйти. Я даже позволю тебе это сделать…

Хитрый блеск в глазах подсказал мне, что уйти мне позволят ненадолго.

– …или для того, чтобы позволить себе все, что ты действительно хочешь. Не думай, чувствуй. – Взгляд на оставшиеся на запястье часы. – Время пошло.

Хорошо, что он не снял штаны. Плохо, что все-таки обнажил торс – о, эта шея, эта грудь, эти кубики… Необъятные выпуклые плечи (они до сих пор помнились моим ладоням и пальцам).

Я должна была уйти. Всяко. Сейчас самое время, самое оно, чтобы раз и навсегда дать ему знать – мне это неинтересно. «Не гоняйся за мной, бесполезно».

Время текло, но я продолжала стоять. На меня смотрели жарко, плавленым стеклом в зрачках.

Я могу уйти…

Я должна.

Сейчас.

Я могу уйти.

Только кому я вру? Всю жизнь есть пресную кашу, когда тебе предлагают все десерты мира разом? А я стою, шаркаю ножкой, смотрю в пол и мямлю о том, что «не люблю сладкое».

– Ты провокатор.

Тишина. Тиканье настенных часов.

– Я надеялась, что ты окажешься…

– Уродом? Извини, разочаровал.

И опять эта ровная линия зубов, чуть нарушенная с двух сторон клычками. Секси.

«Пресная каша. До конца жизни».

Черт, я постоянно держу себя в узде, когда хочется чувств – хорошая для папы, хорошая для Итана, когда я уже стану хорошей для себя?

И не удержалась. Шагнула вперед.

Прикрылись наполненные эротикой глаза.

– Только не целуй меня в губы. Иначе мы из этой комнаты не выйдем.

«Не сегодня».

Блин, я только посмотрю. Нет, не только. Дам себе волю чуть-чуть – одним пальчиком в шоколадный крем…

Я приблизилась настолько, чтобы знакомый запах мужского парфюма пинком вышиб ворота моего контроля и приказал логике выметаться. Эти три точки, тату… место для поцелуя…

Я не удержалась, поцеловала его шею. Перед этим коснулась чуть колючих от щетины щек, проскользила пальцами по лицу, потянула ближе, заставила податься вперед, коснулась губами возбуждающего мой разум тату.

Жаркий выдох, полностью закрытые глаза. Зверя этот мужчина держал внутри, но срывался тоже, уже завис на самой грани.

К черту… Или бургеры с Итаном, или узнать, куда уводят линии на спине…

Я обошла замершего посреди комнаты мужчину и рассмотрела то, что так хотела – замысловатый узор, охватывающий часть левого плеча, бегущий по лопаткам и сходящийся в точку на позвоночнике.

«Я гладила эту спину в темноте, царапала ее, обожала». При свете я обожала ее еще сильнее; в моем собственном животе уже скрутилась такая спираль, что без чужой помощи не раскрутить.

У Итана почти ровная поверхность с ложбиной для позвонков. Здесь сплошные бугры из мышц под кожей, и такой размах в стороны… Я сделала то, что действительно хотела – обхватила, обняла чужой торс, прижалась щекой к этому произведению искусства, с легкой руки кем-то именуемого спиной. Это не спина – это щит. От забот, бурь, чужого мнения. За таким можно укрываться всю жизнь, за таким можно вообще ничего не бояться.

– Имя…

Попросила тихо.

Но в ответ промолчали.

– Ты мне скажешь?

– Скажу.

Собственное кольцо из рук я разомкнула с сожалением (я проиграла самой себе), смешанным с предвкушением, уже знала, что не смогу остановиться. Да, идиотка, да, прощай размеренная спокойная жизнь, но вдруг мне никогда больше не посчастливиться попробовать все десерты мира?

Обошла снова, провела пальцами по груди, спустилась ниже, поразилась тому, что джинсы сидят на косых мышцах, как на бетонных сваях. Насколько же он силен…

«Не отдам!» – сумасшедшее знание из глубины.

– Я… не могу от тебя… отлипнуть.

– Не отлипай.

Он как будто был готов провести со мной вечность. Я же совершенно не знала, серьезно ли вообще этот тип настроен. Знала только, что водоворот из ощущений он мне подарить может.

Все, Итан, прощай, ты сегодня не со мной.

Короткий взгляд на запястье.

– У тебя осталось полминуты.

Да на время уже наплевать.

– Говоришь, ждал шесть дней…

– Очень долго. И очень терпеливо.

А во взгляде хищник, уставший быть в засаде.

«Что подарит мне этот нырок в омут?»

– Значит, сможешь подождать еще полчаса?

Вопрос в глазах. Застывшая на губах улыбка – он был прав, я бы их поцеловала…

– Могу. Но не хочу.

Я знала, чего он хотел – еще одного жаркого соития прямо здесь, прямо сейчас. Но во мне уже проснулся кто-то дерзкий, раскрепощенный, выпутавшийся из оков. Все, теперь только вперед.

– Ты хорошо водишь машину?

– Так же хорошо, как занимаюсь любовью.

Значит, изумительно.

– Тогда поехали.

Я протянула своему желанному незнакомцу сброшенную рубаху.

Мне не задали никаких вопросов.

Здравствуй, ночь свободы, пахнущая неоном и грехом. Зазвонил в моем кармане телефон – Итан; я заглушила звонок на второй секунде, выключила мобильный.

Застегнулась последняя пуговица рубашки, оставив на свободе выглядывающие из ворота три точки – место для поцелуя.

Звякнуло кольцо от автомобильного ключа.

– Идем.

* * *

Его автомобиль оказался черным, брутально-спортивным; верх открыт, сиденья кожаные.

Хватило двух моих слов «Хочу скорости», чтобы мы уже пятнадцать минут неслись куда-то без цели и направления. Мгновенье и вечность назад покинули черту города, теперь покоряли ночное шоссе.

Я давно заметила, что быстрая езда примиряет тебя с реальностью, с текущим моментом. Неважно, логичен он или совсем нет, согласен ли ты с тем, что творишь сам или, может, коришь себя. Когда просто несешься, как сейчас, а впереди бетонная лента дороги, необратимо понимаешь – есть то, что есть. И остальное неважно. Теряются правые и виноватые, причины и последствия; остаются только чужие руки на руле, отсвет приборной панели и не твоя нога на педали…

Водил мой новый знакомый умело и в меру агрессивно.

«Действительно, как трахался».

Можно было с закрытыми глазами сказать, никогда не видя водителя, что у руля полный тестостерона мужик, потому что на ускорениях и обгонах моя голова плыла, а низ живота поджимался.

«Почему Итан никогда не превышал скорость? Сколько раз хотелось его попросить об этом…»

А этого, имени которого я до сих пор не знала, и просить не пришлось.

– Ты обещал сказать мне, как тебя зовут.

Я чувствовала, когда он начинал улыбаться, не приходилось даже поворачиваться.

– Друзья зовут меня Форс.

У меня аж мурашки прошлись по позвоночнику. Очень подходящее «прозвище».

– А по документам?

– По документам… чуть позже.

Ну конечно… Мы ведь так мало знакомы.

Форс… Жестко, непримиримо. Сочетание букв, походящее на нежно затягивающийся на шее канат.

Что ж, будем знакомы.

Поверх ветрового стекла вихрились невидимые воздушные потоки, трепали мои волосы, заставляли радоваться, что из дома я вышла в трикотажном спортивном костюме. Не секси, но для ночной поездки как раз. Путь в никуда позволил немного остыть от бесконечного желания, начать мыслить логично, пробудил думы об Итане – шевельнулась совесть. Надо бы позвонить, предупредить, но ведь уже три года со мной живет, знает, что в стрессовые моменты я просто пропадаю на сутки или двое, уезжаю в свой прибрежный домик. Всегда переживаю нестабильность настроения там, у моря. Он привык. Подумает, что так случилось и теперь, ничего нового.

А вот о сидящем сейчас рядом мужчине хотелось узнать чуть больше.

– Можно узнать, кем ты работаешь?

– Можно. – Момент тишины. Нет, водитель не обдумывал ответ, но будто подбирал слова.

Пояснил коротко:

– Я госслужащий.

Госслужащий? Это кто: клерк, налоговый инспектор, кто-то в безымянном ведомстве?

– А подробнее? Чем именно занимаешься?

Очередная пауза.

– Слежу за порядком. Наблюдаю, чтобы другие тоже за ним следили.

И более никаких пояснений.

– В смысле, охранник?

– Можно… и так сказать.

«Слежу за порядком» – прохладные слова, очень ровные, со зловещим отсветом. Или показалось?

Интересно, мой привередливый батя обрадуется «охраннику» больше, чем продавцу спорттоваров? Несвоевременная мысль, да и глупая на данном этапе. Что ж, хотя бы ясно, откуда у моего соседа такая мощная и развитая мускулатура, наверное, в его профессии к силовым параметрам предъявляют высокие требования.

Еще несколько минут мы проехали в тишине – слева море, справа бесконечный луг, заросший разнотравьем.

«И нет, если бы он не позволил намеренно, я тем утром не смогла бы от него сбежать…» – подумалось вдруг.

Где мысль, там и вопрос вслух:

– Ты ведь не спал… тогда?

Мне ничего не пришлось пояснять. Этот тип все понял, потому что теперь пытался свою улыбку скрыть. И молчал многозначительно.

– Конечно, я могла думать так раньше, пока не увидела твои глаза.

– А что не так с моими глазами?

С ними все было так. Но этот взгляд… Взгляд человека, который никогда и ни при каких обстоятельствах не теряет внимания. И, если уж наметил «жертву», капкан не разожмет – не помешают ни усталость, ни сон. А я еще – кланя глупая – так старательно, силясь не уснуть, выжидала, когда рядом начнут дышать ровно, когда действительно погрузятся в дрему.

Ну да, Форс «заснул», точнее, сделал вид. Перед самым рассветом впервые убрал с меня руку, перевернулся на спину, задышал «профессионально», ровно. Позволил сбежать. Помнилось, как впопыхах собирала свои шмотки, долго искала туфли, трусики не нашла вовсе – умотала без них.

Вся эта сцена оказалась постановочным спектаклем.

– Ты бы не отпустил меня, если не захотел сам. Значит, захотел.

Машина в этот момент мягко затормозила, свернула к обочине, встала у невысокого дорожного ограждения; водитель повернулся в мою сторону, смотрел он странно – вроде бы мягко, но со сталью.

– Ошибочная формулировка, потому что нет, я не захотел. Но я позволил тебе уйти, так как знал, что на обдумывание некоторых вещей нужно время. Чтобы их переварить, впитать.

Одна его рука на руле, под голубой тканью рубахи внушительный бицепс – я залипла на нем взглядом, как пьяный посетитель стрип-клуба на трусиках танцовщицы. В который раз думала, что, если честно, плевать… На все причины и следствия, на то, что случилось шесть дней назад или случится через еще шесть. Этот мужчина был слишком красив, он тянул к себе магнитом, и просто так сидеть с ним рядом становилось все сложнее.

Пауза, взгляд глаза в глаза, секунды прогорали пеплом – бесценно утекало время, пока между нами тлел фитиль.

– Укажешь мне дальнейшее направление действий?

Я обожала фразы с двойным смыслом. Мол, «куда едем?» или же «давай я уже сделаю это прямо здесь».

К «сделаю прямо здесь» я уже тоже склонялась все отчетливее. Машин почти нет, крышу можно закрыть…

– Вообще-то изначально я хотела показать тебе свой домик. Личное пространство, так сказать. Но мы не на том шоссе.

Водитель смотрел на меня, о чем-то думал.

– Тогда давай я покажу тебе свое. Здесь недалеко, и мы на нужном шоссе.

«С тобой хоть на луну», – думалось мне. Внутри хорошо, почему-то легко, как бывает тогда, когда все равно уже ступил не туда. Но кто сказал, что ошибочной дорогой нельзя насладиться?