Оставшись одна и обнаружив, что замок на двери отсутствует, Лали прижалась к ней спиной и медленно обвела взглядом обширное помещение. Это, черт возьми, была не ванная комната, а целая… купальня… Помещение оказалось огромным. Прямо перед ней широкий проход вел к небольшому бассейну, в который можно было спуститься по ступеням, а там присесть на уступы из плит вдоль бортиков. Вода в этих местах слегка бурлила, скорее всего, от струй подводного массажа.
Над бассейном было расположено огромное окно, из которого лился яркий солнечный свет. Только вот добраться до него не представлялось возможным, до него было метра три, не меньше, да и потолки здесь тоже уносились вверх на несколько метров. Лали все пыталась прикинуть, в каком здании они могли находиться, и на ум не приходило ничего, кроме довольно-таки большого особняка. Да, спальня, скорее всего, располагалась в какой-то башне, а ванная комната – в какой-то пристройке к ней.
Осмотрев комнату и дрожа всем телом, девушка наконец обнаружила то, что искала. Две просторные душевые кабинки располагались справа и слева от входа, как и две раковины, будто ванная была рассчитана на двоих.
Заметив справа халат на крючке, а также стопку из полотенец на столике, Лали поспешила к правой душевой кабинке, заскочила в нее, прикрыла дверцу и отрегулировала душ. Когда по телу потекли теплые, почти горячие струйки, принялась судорожно тереть ладонями скользкую в некоторых местах кожу, тут же покрывшуюся мурашками, будто пытаясь отмыться от собственного стыда и позора.
Как он смел?! Как он мог прикасаться к ней так?! Какое право он вообще имел так с ней обращаться?! Проделывать с ней такие ужасные вещи и насмехаться над ней?!
Схватила с полочки шампунь, поспешно вымыла волосы, затем принялась натирать им все тело, тут же смывая пену водой и намыливаясь вновь. Вспомнив, в чем он вымазал ее губы, умыла с мылом и лицо, а затем прополоскала рот. Отмывшись, наконец, закрыла лицо ладонями и долго стояла, ничего не воспринимая, просто позволяя воде литься на голову и омывать ее со всех сторон.
Опять пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, пришла в полное отчаяние, потому что в голове была одна черная бездна. Неужели она могла добровольно пойти на это?! И вообще – кто такая «она»? Кем была та личность, которую она совершенно забыла?!.. Что если этот человек – ее враг, и все это ложь?.. Что если…
Из-за спины вдруг раздался звук открывающейся двери, и Лали вздрогнула, обернувшись через плечо и инстинктивно прикрывая грудь и низ живота. Сквозь запотевшие матовые стекла душевой кабины можно было различить лишь призрачный силуэт обнаженной мужской фигуры, но Лали не сомневалась, что это он.
Как ни странно, мужчина не проронил ни звука и сразу направился ко второй душевой. Боясь выйти, девушка напряженно прислушивалась к шуму воды и понятия не имела, на что решиться. Спальня, без сомнения, была заперта, так что бежать, пока этот монстр был в душе, не представлялось возможным. Однако, в спальне были огромные окна, которые стояли раскрытыми настежь… Вдруг до земли было не так далеко, и тогда…
Девушка закрыла воду, осторожно открыла дверцу кабинки и схватилась за полотенце, судорожно вытираясь и не отводя взгляда от мужского силуэта за стеклом. Тут же натянула на себя халат и поспешила к выходу. Ее мучитель даже головы не повернул в ее сторону, хотя она была практически уверена, что ее заметили… Что ж, это было неважно… Она просто должна была узнать, где находится.
Спальня оказалась пуста, окна закрыты, и воздух вновь стал прохладным и свежим. Лали приблизилась к одному из окон и прилипла к стеклу. Вид за окном так ее поразил, что около минуты она стояла без движения, завороженная представшей перед ней картиной бескрайнего лазурного моря, сейчас спокойного, умиротворенного, сияющего и слепящего миллиардами солнечных бликов.
А еще ее поразила высота… Девушка все же открыла окно и высунулась наружу. Здание, в котором она находилась, было построено на мысу, возвышающемся над водой, и одним из фасадов смотрело на каменистый берег, окруженный морем. Волны бились у его изножья, и от высоты кружилась голова. Впереди, справа и слева по всей территории мыса пышными кронами высились деревья и благоухали яркими цветами кустарники. Там был разбит сад с фонтанами, беседками и бассейнами. Только вот пробраться туда у нее пока никакой возможности не было…
Она вплотную прильнула к стеклу лицом, взглянула вниз и увидела прямо под окнами большой балкон или террасу, обставленную мебелью и украшенную кадками с деревьями и цветами. Вот если бы ей удалось вылезти из окна и спуститься на эту террасу…
– Ищешь пути к бегству? – произнес из-за спины невозмутимый мужской голос. Девушка резко обернулась, плотнее кутаясь в халат и скрещивая на груди руки в защитном жесте.
Вошедший в комнату мужчина в отличие от нее смущенным ничуть не выглядел. Обернутое вокруг узких бедер полотенце держалось так бесстыдно низко, что едва прикрывало топорщащееся под ним внушительное достоинство. Рельефные мускулы и скульптурно прекрасное тело, конечно же, нарочно было выставлено напоказ. По золотистой коже и особенно с волос стекали капельки воды, но на лице вновь была маска.
– Вы в маске и душ принимаете? – холодно приподняла бровь Лали, стараясь ничем не выдавать панику.
– Хочешь лично ее снять? – тут же ответил он, эффектно упирая мускулистые руки в поджарые бока и останавливаясь в какой-то паре метров от нее. Лали сглотнула. Со своим ростом выше метра девяносто и внушительным размахом плеч выглядел он устрашающе и почему-то вновь ее волновал. Однако сдаваться она вовсе не собиралась.
– Мы участвуем в конкурсе на самый оригинальный ответ в форме вопроса? – отчеканила она холодно.
– Ты ведь хотела увидеть мое лицо. Подойди и сними. Или трусишь? – прозвучало это так же бесстрастно, как и ее вопрос. Ни тени намека на насмешку.
Почему-то этот вызов в его словах взбесил. Неужели она и правда испугается?
Стремительно приблизилась, чтобы не успеть передумать. Протянула руку, сорвала с него маску и отбросила в сторону. Затем, словно от огня, отпрянула на шаг и замерла, рассматривая невозмутимое мужское лицо. Высокий лоб, прямые уверенные штрихи бровей, между которыми пролегла суровая складка. Чуть вьющиеся крупными локонами светлые волосы, сейчас мокрые насквозь и зализанные назад. Прямой правильной формы нос. Чувственно-спелые губы, плотно сомкнутые и, кажется, недовольные. Красивый, фактурный, эффектный мужчина, знающий себе цену. Он был не так молод, как показался ей вначале. Вовсе не мальчишка, а мужчина. На вид ему можно было дать около тридцати, может, чуть больше. Во взгляде уже поселилось приходящее с возрастом безразличие, непроницаемость и искушенность.
Нет, она не помнила это лицо, не помнила этого человека… По спине пробежался холодок, а потом жар воспламенил щеки, когда вспомнила вдруг, чем они только что занимались в постели. Что он с ней делал… Внутренняя дрожь вернулась, и Лали невольно попятилась, хотя мужчина даже не думал сдвигаться с места.
– Тебе, должно быть, страшно, Лали… Но страх это не главное… Ты здесь ради удовольствия и острых ощущений, а не ради мучений.
Не стала спорить, хотя много чего могла бы ему на это возразить.
– Я хочу прочесть приложение к договору. То, в котором оговариваются все детали, – потребовала она уверенно. По крайней мере, это дало бы хоть какую-то определенность.
– Ты сможешь ознакомиться с ним только после окончания срока действия договора, чтобы убедиться, что я соблюдал все условия. А сейчас ты можешь задавать мне любые вопросы. Я постараюсь ответить на все откровенно и подробно… насколько это в моих силах.
Открыла было рот, но смутилась. Он правда думал, что она станет спрашивать его об интимных подробностях этого идиотского контракта или как?.. Впрочем, по ледяным стекляшкам глаз сразу становилось понятно, что ему плевать на ее стыд и смущение. Эти чувства ему неведомы, поэтому на понимание, сочувствие, снисхождение едва ли стоило рассчитывать.
– Вы что же, даже можете меня ударить? – спросила бесстрашно, высоко задрав подбородок.
– Я не бью женщин, если ты о бытовом насилии. Но я могу наказать тебя поркой, которая не нанесет никакого вреда твоему здоровью. К тому же, это не самый мой любимый метод, хотя тебе, скорее всего, он понравится. Ты из тех, кто любит острые ощущения и контрасты. И все же надеюсь, что ты более разумна и уравновешена, чем кажешься на первый взгляд.
Лали вспыхнула.
– Вы слишком высокого мнения о себе и своих методах. И позвольте задать вам вопрос. Вы часто вот так продаете себя девушкам за деньги?
– Я продаю свои методы, как ты выразилась, очень богатым женщинам. Только тем, которые в моем вкусе, и только если наши предпочтения совпадают. За их деньги я имею их, как хочу. Это взаимное удовольствие. Поверь, ты тоже останешься довольна, когда к тебе вернется память.
– А если нет?
Красивые мужские губы скривились в едва заметной улыбке.
– Я компенсирую тебе моральный ущерб материально. Только едва ли это потребуется. Пойдем завтракать, Лали. Тебе нужно подкрепиться.
Вот так запросто оборвав волнующую ее тему, он развернулся и направился к столу, накрытому у окна. Занавески были задвинуты, моря не было видно, но теперь Лали знала, что оно там есть, и от этого в груди все трепетало. Наверное, она любила море… или оно внушало мысль о свободе, которой ее лишили.
Девушка тоже прошла к столу. Только увидев еду, вдруг поняла, насколько голодна. Вчерашний ужин едва ли можно было считать сытным, учитывая, что она сама его испортила. Да и кусок тогда ей в горло не лез.
Желудок скрутило судорогой, но она не собиралась набрасываться на все, словно с голодного края. Чинно уселась за стол, стараясь не смотреть в сторону полуобнаженного мужчины, который налил ей и себе дымящегося кофе из турки и развалился в кресле напротив. Видимо, отводить взгляд хотя бы иногда из вежливости ему даже не приходило в голову. Он просто потягивал кофе и неспешно скользил по ней глазами, пока она ела. Будто прикидывал что-то или строил одному ему известные планы.
Кроме ледяного йогурта со свежими ягодами ежевики, малины и клубники, а также нежных сливочных сыров, Лали предпочла съесть круассан, принялась намазывать на него джем, но уже не выдержала слишком пристального к себе внимания.
– Может, перестанете уже пялиться, господин? – не без сарказма заметила она. Эта бесцеремонность раздражала, и молчать, полностью покорившись его воле, совершенно не хотелось.
Пронизывающий взгляд, покалывающий холодными осколками, царапнул как-то неприятно.
– Известная модель не любит, когда на нее смотрят? – с ответным сарказмом парировал он. – Думаю, эксгибиоционизм – часть тебя. Ты должна испытывать удовольствие от посторонних взглядов…
– Если это и так, я этого не чувствую, – проворчала недовольно. Виктор в раздумье поджал губы.
– Возможно, подсознательно сопротивляешься этому чувству в стрессовой ситуации… А, возможно, этого никогда в тебе и не было. Человеческая натура загадочна. Некоторые выбирают себе род деятельности вопреки. Ради удовлетворения собственных амбиций и подпитки гордыни они готовы практически на все.
– Считаете себя знатоком душ? – нахмурилась Лали.
– Никаких душ не существует. Есть лишь тело, химические процессы в нем и его потребности. Оно диктует нам желания, дает умственные и физические возможности и формирует наш характер, к этому добавляется приобретенный опыт и воспитание. О женском теле и его реакциях я знаю все или почти все, так что вполне способен предугадать некоторые предпочтения…
– Да вы тонкий психолог, господин, – вновь со злой усмешкой выдала она. – Не так уж трудно рассуждать о чужих предпочтениях, если навязывать их другим насильно и выдавать свои желания за чужие.
– Я не настолько самонадеян, Лали… – похоже, ничуть не обиделся Виктор. – Для того, чтобы не ошибиться в предпочтениях, и предусмотрен контракт и приложение к нему. Но, похоже, тебя мучают сомнения и недоверие. Я готов предъявить тебе безоговорочные доказательства того, что ты согласилась на подписание добровольно. Точнее говоря, я покажу тебе видео, которое разрешит все твои сомнения. Это тебя успокоит?
Напрягшись, девушка замерла на вздохе, пытаясь оценить услышанное.
– Возможно… – настороженно произнесла она после некоторой паузы.
– Однако в ответ я потребую исполнения моего желания, которое выходит за рамки твоих предпочтений, указанных в приложении, – последовало ожидаемое продолжение. Виктор откинулся на спинку кресла и чуть склонил набок голову, продолжая бесцеремонно рассматривать свою гостью.
– Могу себе представить, что это за желание… – Лали презрительно хмыкнула, закатив глаза.
– Это едва ли… – хмыкнул он в ответ. – Зато у тебя есть выбор… – мягко заметил ее собеседник, поджав губы и с наслаждением отпив глоток кофе из чашки.
– Какой же это выбор?! – вспылила она. – Это издевательство! Был бы у меня выбор, я бы тут больше минуты не оставалась!
– Что ж, такой опции не предусмотрено договором, – Виктор пожал плечами, и Лали всю передернуло от этого небрежного тона и жеста.
– Тогда почему бы вам просто не предъявить мне эти чертовы доказательства, раз я все равно в ваших руках?! – выпалила она, хватаясь за подлокотники кресла и подаваясь вперед.
Виктор отставил чашку с кофе на столик и тоже немного наклонился вперед, опираясь локтями о колени и переплетая пальцы.
– Потому что я люблю играть со своими игрушками… и потому что я хочу от тебя большего, чем предусмотрено договором… – ответил с невозмутимым спокойствием и откровенностью.
По его холодным глазам она в очередной раз почувствовала, что этому человеку чужда жалость. Он и правда забавлялся, как ему заблагорассудится… А еще, возможно, питал к ней какие-то не слишком добрые чувства… Почему? За что?.. Незнание бесило и пугало, черт возьми…
– Чего именно вы хотите? – со всей серьезностью поинтересовалась она.
– Так это не работает, Лали… – покачал головой он. – Никаких объяснений заранее я давать не собираюсь. Но обещаю – будет приятно.
– Нет! – категорично отрезала она, выдохнув.
– Нет? – мужчина приподнял бровь.
Девушка облизала губы, мучаясь сомнениями.
– Нет, – выдохнула она мягче и помотала головой.
Виктор медленно встал, подошел и замер, нависнув над ней громадой своего великолепного тела и глядя в поднятые на него шоколадные глаза. Лали выпрямилась в струнку, вся напрягшись. Тоже замерла, ожидая худшего и внутренне готовясь сопротивляться.
Не выдержав острого взгляда зеленых глаз так близко, опустила голову. Невольно прошлась глазами по мускулистому мужскому телу в капельках воды. Кончики его пальцев коснулись ее волос. Они защекотали кожу, и Лали слегка отпрянула. Мужчина убрал руку и цокнул языком, изображая недовольство, потом развернулся и направился куда-то на другой конец комнаты.
Лали проследила за ним взглядом, чувствуя, как вся она начинает дрожать. Пришлось впиться пальцами в подлокотники, чтобы не выдать паники.
Виктор открыл ящик прикроватной тумбочки и вынул оттуда нечто похожее на ремешок. Затем вернулся и на этот раз подошел вплотную.
Лали вновь отодвинулась и попыталась вскочить с места. Только не успела. Он перегородил собой путь к отступлению, вклинил колено ей между ног, к тому же вдруг поймал ее за волосы на затылке, а второй рукой подцепил подбородок, задирая его вверх и заставляя ее посмотреть ему в лицо. Унизительно, черт возьми!
Девушка мотнула головой, чтобы избавиться от этой хватки. Только он вновь ее поймал. От жестких прикосновений его пальцев по коже почему-то побежали мурашки, по спине – волна жара. Обескураженная и напуганная, она толком не успела оценить, что происходит. Между тем вокруг ее шеи за доли секунды обвился широкий кожаный ремешок… Ошейник, черт возьми! Виктор застегнул его под подбородком так ловко и незаметно, что она толком не успела среагировать. Когда дернулась и схватилась за его руки, чтобы вырваться, ее уже крепко удерживали, не позволяя шелохнуться.
Продев указательный палец в кольцо на ошейнике, Виктор притянул голову девушки к низу своего живота и зарылся пальцами свободной руки в шелковистые черные, как ночь, локоны. Ее руки судорожно схватились за его бедра, пытаясь оттолкнуть, но тщетно. Он ощутил ее напряжение… как она пытается вырваться, чувствуя его пульсирующий твердый член, прижавшийся к ее щеке сквозь полотенце.
– Ты слишком строптивая, куколка… – мягким полушепотом протянул он, поглаживая ее волосы. – Я очень терпелив, но ты должна запомнить, где твое место, что запрещено, а что разрешено. – Он слегка тряхнул ее, натягивая ошейник, чтобы поумерить ее прыть. Тут же почувствовал, как она впилась когтями в его кожу и вновь попыталась оттолкнуть и встать.
– Отпусти!
Виктор потянул ее на себя, поднимая на ноги и приближая к себе ее лицо. Полотенце сорвалось с его бедер и упало на пол. Левой рукой удерживая ее за ошейник, правой притянул к себе гибкое женское тело.
– «Прошу милости, господин», – поправил он нравоучительно, дыша ей в лицо. – Ты быстро забываешь, кто здесь хозяин.
– У меня нет никаких хозяев, – прошептала едва слышно, но упрямо. Воинственный котенок, пытающийся шипеть и выпускать когти, но сейчас такой беспомощный и трепещущий… Ничего, приручать диких кошечек – его любимое занятие.
Капли с его волос упали ей на лицо, заставив вздрогнуть и заморгать в растерянности. Склонившись ниже, губами почти коснулся ее губ.
Сама не зная почему, замерла в ожидании поцелуя, ловя его дыхание приоткрытым ртом.
– Я твой хозяин, Лали. А ты моя цепная зверушка, – произнес Виктор и отстранился, вовсе не собираясь ее целовать. – К сожалению, сейчас мне пора уходить. Да и тебе пора к себе, – продолжил он. – Я вернусь через какое-то время. Хочу, чтобы к моему приходу ты приняла душ и надела то, что тебе принесут. Ошейник не снимать. Также даю тебе время подумать насчет моего предложения. А сейчас свободна. Скоро за тобой придут и проводят в твою комнату. – Мужчина выпустил ее ошейник, слегка оттолкнул ее в сторону и развернулся, чтобы уйти.
Лали смотрела на него широко раскрытыми глазами, жадно вбирая воздух. В ее груди бурными всплесками поднимался гнев, будто извержение слишком долго спавшего вулкана. Это унизительное обращение… эти болезненные рывки, хватки, толчки… Эти сладкие и одновременно сводящие с ума провокации! Она ненавидела, когда с ней так обращались! И ненавидела то неуместное волнение, слабость и томление, которые испытывала всякий раз, когда этот тип к ней прикасался.
– Да пошел ты! – выпалила ему в спину, как можно громче, наверное, чтобы самой было не так страшно. А еще запустила в него первое, что подвернулось под руку. Это оказалась подушка с кресла, на котором она только что сидела. Два неконтролируемых безумных порыва – от безысходности, от возмущения, от странной обиды на его равнодушие и высокомерие!
О проекте
О подписке