Глава 4

И вот тогда Варваре Палне всё стало ясно.

Её девочку кто-то нагло разводит. Какая-то скотина воспользовалась малышкиной впечатлительностью, склонностью к фантазиям, поймала на наивной вере в чудо и на любви к приключенческим книжкам – и теперь водит занос. Надо ещё проверить штамп в паспорте, действительный ли? Женился он, гад, сволочь. Инсценировал даже поездку куда-то…

Далее в размышлениях Варвары пошли сплошь непечатные эпитеты. Но кое на каком моменте она споткнулась.

Вот с поездкой оказалась загвоздка. Неувязочка, скажем. До того ярким и сочным казался Светкин рассказ взахлёб – о путешествии в роскошном королевском поезде через всю страну, так похожую на Италию, Францию и Бельгию, вместе взятые, со старинными, но прекрасно сохранившимися и ещё жилыми сказочными замками, с винокурнями и сыродельнями, рыбацкими посёлками, конными заводами, собачьими питомниками… С красивейшими деревеньками и патриархальными городами…

С этим-то со всем как быть?

Зомбировали, твёрдо решила про себя Варвара. Или загипнотизировали.

Вот уж, действительно, захочешь сильно во что-то не поверить – найдёшь сотню причин!

В данном случае не хватало лишь одной, без которой всё рушилось. За каким, собственно, непечатным хреном это всё?

Кому она нужна, провинциальная девочка-заучка, не то, чтобы ботаник, но с абсолютно пофигистским отношением к собственной внешности, и не из-за отсутствия вкуса, а из-за полного погружения в волшебный мир красок и холстов, акварелей и пастели? Деньги от редкой подработки она предпочитала спустить на альбомы и какие-то дорогущие краски, нежели на маленькое чёрное платье и косметику, и, безо всякого злого намерения посмеяться над окружающими, одевалась не по-женски, а, чаще всего, используя мужской принцип; что из шкафа выпадет, то и напялит. Бывало, «мама Варя» перехватывала её у двери, чтобы заменить нелепый берет на более подходящую зимнюю шапочку, или на ходу переодеть из заляпанного супом балахона в более-менее приличный свитер, ворча, что она, хоть и богемная девушка и мольберт с собой взять не забывает, но лучше бы она ещё и голову прихватывала.

Да, конечно, Светланка была не просто хорошенькой – красивой. Изящной. Хрупкой, как статуэтка. Недаром те, кто не знал, что она – приёмная дочь, при первом знакомстве с дородной Варварой Палной изумлённо приподнимали брови, но… хватало такта промолчать. Однако красивых девушек в России, особенно в столице – пруд пруди, хватает, чтобы и жениться, и приятно вечерок провести… Допустим, решили в секс-рабыни заманить, но тогда какой смысл – выпускать её обратно из чужой страны? Посадил на цепь, да и держи… Свят, свят, только не такие страсти, пусть что-нибудь полегче. Допустим, запер в квартире или дома – и никуда она не денется…

А тут, как ни крути – воля ваша, но чересчур сложно получается. Даже если предположить, что поездки, как таковой, да и знакомства с родителями – тьфу, чтоб их, монархами! – не было, и всё это – тщательно наведённые гипнозом воспоминания… Слишком уж много усилий затрачено. В наше время девушек крадут и обводят вокруг пальца куда проще; читали, смотрели, слушали, знаем…

Ох, как тяжело стало на сердце у Варвары!

Тем не менее, она заставила себя выслушать Светланкины откровения с улыбкой, в меру недоверчивой, а на вопрос: «Мам Варь, ты мне не веришь?» – уклончиво ответила: «Там поглядим», но в бутылку лезть не стала. Только ещё сильнее захотелось разобраться с нежданным зятем. И ни с того, ни с сего яростно засвербила правая ладонь – у кого-то это к деньгам, а у неё – явно к хорошей плюхе.

Но пирог они всё-таки не спалили. Бисквит с вишней получился чудо как хорош – мягкий, пышный – как обычно, когда не заморачиваешься, а делаешь на скорую руку. Или как назло… Уж и неохота было переводить добро на какого-то афериста.

Поэтому Варвара плюнула на генеральную уборку, которую, наверное, затеяла бы любая тёща перед приездом любимого зятя, и занялась собой. Чтобы, так сказать, встретить во всеоружии. К утру тщательно обдуманный боекомплект был готов: громадные бигуди, очаровательный макияж в стиле семидесятых, с тенями расцветки колибри до самых бровей, пышный розовый полукружевной халат с оборками и бантами. У соседки были одолжены тапки-страшные-зайчики. И, как конец – всему делу венец, шикарная раковина-пепельница, полная благоухающих «бычков» от дяди-Васиных «Беломорин». С первого этажа.

Велкам, дорогой зять! Как говорится, чем богаты…

От волнения Варваре жутко хотелось есть, и вместе с тем кусок не лез в горло. Вот сжимало каким-то спазмом – и хоть ты тресни. Обидно.

Но больше всего почему-то раздражало, что Светка всех её глобальных приготовлений, казалось, не замечала. Впрочем, почему – казалось? Ей и впрямь было всё равно: она полностью ушла в зарисовки, вооружившись ноутбуком и перетаскивая из фотоаппарата добычу, «нащёлканную» за время поездки. Краем глаза глянув на фотографии, неспешно проплывающие в слайд-шоу, Варвара Пална остолбенела.

…Можно, конечно, и загипнотизировать человека. Тем более наивную доверчивую девочку. Но напихать ей в фотоаппарат заранее подготовленные и смонтированные снимки, да ещё с датами и временем? Да ведь не принцесса Уэлльская, оно того не стоит!

Через дочкино плечо она задумчиво посмотрела на сияющую аристократическую морду молодого человека, и впрямь чем-то похожего на Аполлона и Адониса, вместе взятых. На живые умные глаза… жаль только, с такого ракурса цвет толком не разобрать. Чёрт его знает. Надо приглядеться вживую. Своей интуиции Варвара доверяла.

И всё же… в последний момент сердце её дрогнуло. Не то, чтобы решила не позориться – а где-то, в глубине души, проснулась в ней прежняя Варюха, обожающая нравиться красивым парням, и так вдруг расхотелось выставлять себя «тёткой», распустёхой, вульгарной особой… В десять утра она повздыхала, выцарапала из причёски бигуди, смыла раскрас в стиле семидесятых и, всплакнув немного над былой стройностью, откопала из глубин почтенного бабкиного шкафа дорогое утягивающее бельё. Хрен с ним, с аферистом. В кои-то веки захотелось нарядиться для себя. И почувствовать себя не загнанной тёткой… ну вот, опять это дурацкое слово, как кликуха! – а Женщиной. В дивном струящемся платье, синем, под цвет глаз, в туфлях на настоящих шпильках. На которых, благодаря изумительной колодке, Варвара, несмотря на излишнюю полноту, держалась превосходно.

Она глянула в зеркало – и сразу перестала чувствовать себя предательницей. О, нет, такая женщина могла только побеждать!

Через без малого час ожидания пыл её заметно поувял. Принц он там или мошенник, а запаздывать – это всё же привилегия девушек. У Варвары даже обозначилась робкая надежда: а что, если Сигизмунд-который-по-счёту-наследник-Илларии не соизволит явиться совсем? Решит, например, что задумка не удалась, ну их, этих баб, таких даже облапошивать не интересно; и вообще – поигрался, и хватит, пора сваливать… Не зная, радоваться или огорчаться, она прошла на кухню, с отвращением выбросила в мусорку старую пепельницу с останками «Беломорканала» и выудила из заначки великолепнейший мундштук вишнёвого дерева. Который извлекался на свет божий довольно редко, когда, в лёгком расслаблении, они, ещё с Галкой, сиживали тут на кухне за рюмкой чая, и изображали из себя то Риту Хейварт, то Одри Хепберн… Хоть больше форсили, чем затягивались.

А уж пачке «More», завалявшейся там же, в самом редко выдвигаемом кухонном ящичке, стукнуло уже лет десять, не меньше. Три оставшихся коричневых палочки высохли до лёгкости паутины.

И мятный привкус в них еле чувствовался.

В глубокой задумчивости, в ностальгии по прошлому, в тоске о подруге она поначалу и не придала значения дверному звонку. Потом, правда, через кухонную дверь гармошкой пробился оживлённый Светкин голос, приглашающий войти. «А вот не пойду – и всё. Обойдётся», – мстительно подумала Варвара. «Много чести – у порога встречать. Ишь, зятёк недоделанный…» Не спеша стряхнула пепел в ракушку, задумчиво глянула в окно, на апрельскую слякоть, изящно отставив мундштук… И лишь на дочкино аханье: «Мам Варь, да ты что делаешь-то?» – не спеша обернулась.

Сощурившись, особым приёмчиком выпустила изо рта колечко дыма.

– Молодой человек, вас не смущает, что я курю?

Нет, ну ёшкин кот! И ведь тотчас вспомнила, по какому случаю выдала эту фразу великая актриса Фаина Раневская. Незабвенную застали в театральной уборной совершенно голой, с «Беломориной» в зубах, вот тогда она и выдала эту знаменитую фразу. Варя ничего не могла поделать, лишь безудержно расхохотаться. Хорошо, не истерически!

А смех у неё был чарующий – низкий, воркующий, заразительный. Ничего удивительного, что Аполлон, едва видимый из-за огромного букета каких-то душистых цветов, заулыбался в ответ, да так искренне и с каким-то облегчением, что Варя отчего-то сразу ему поверила.

«Принц так принц» – думала бесшабашно, угощая гостя домашней запеканкой – не творожной, прозаической, а водочной, на травках и на меду, о которой даже у классика говорится: «рюмочки три для души очень полезно принять…» Гость приходил в изумление и от солёных грибочков, и от жёлтых помидоров особого сорта, зимующих в тазике под кроватью до самой Пасхи, и от маринованных корнишонов с крошечными патиссонами, и от кулебяки «на четыре угла» – с гречневой кашей и яйцами, с рисом и зелёным луком, с молоками, с курятиной… Она потчевала гостей – и всё поглядывала на «свиту», как для себя окрестила друзей-сопровождающих жениха. Их имена она от волнения то и дело забывала, но, пользуясь положением хозяйки, нет-нет, да, подкладывая очередной вкусный кусочек, задавала каверзные вопросы. И терялась с каждым ответом…

Ибо так изощрённо врать могли только настоящие профессионалы. Шпионы или артисты. Но только по-прежнему в подобном вранье она не видела смысла.

Неужели всё-таки дочь права?

И в их доме сейчас – настоящие пришельцы… попаданцы… да как же их назвать-то? в общем, из чужого мира с дивным названием Иллария?

Глава 5

– Как-как вы сказали? Кулебяка «на четыре угла»? Великолепно. Уважаемая Варвара Павловна, вы непременно должны поделиться со мной рецептом. Наконец-то мне найдётся, чем шантажировать собственного повара.

Импозантный мужчина с небольшой бородкой, с взглядом с поволокой, чем-то похожий на Джорджа Клуни, с удовольствием, по-простецки, без ножа и вилки, подцепил кусочек кубеляки и отправил в рот. Судя по стилизованной рыбке – а Варвара всегда умудрялась в украшениях из теста поверх пирогов зашифровать подсказку, с какой именно начинкой попадётся кусочек – гостю достались молоки, обжаренные с лучком и специями и томлёные в сливках.

– Феерично!

Гость зажмурился от восторга, и принялся жевать настолько аппетитно, что, глядя не него, невольно хотелось стянуть и себе кусочек. Тем более что фирменный русский пирог, неистребимая гордость Варвары Солнцевой, исчезал с подноса с третьей космической скоростью.

Чего только не сотворишь от бессонницы… Некоторые читают, курят или отправляются на ночную пробежку. Варвара – пекла.

– А я говорил, папа, – восторженно отозвался Сигизмунд, для Вари уже просто Сиг, подхватывая очередную порцию и с удовольствием хрустнув поджаристой корочкой. – В кого, как ты думаешь, у Ланы кулинарный талант?

Второй сопровождающий из свиты, молчун, одобрительно кивнул и плеснул всем в крошечные стопки водочки. Варвара вовремя убрала свою, покачав головой. Молчун, чем-то похожий на обоих мужчин – и на жениха, и на отца, явно родственник – вопросительно приподнял бровь. Указал взглядом на бутыль с коньяком.

– Мера, – коротко ответила Варвара. – Больше не в удовольствие.

И вновь прочла на лице свитского одобрение.

Ёшкин кот, всё же хорошо, что она таки решила поменять образ и переметнуться из «Тётки» в «Светскую даму». Не то пришлось бы сейчас сгорать со стыда и выкручиваться изо всех сил. Пироги, конечно, подсластили бы проблему, но первое впечатление, произведённое на седых благообразных джентльменов, было бы испорчено на всю жизнь. Сиг – господь с ним, он не её мужчина… Гхм. Да и эти, собственно. Но… как уже говорилось, Варвара любила нравиться просто так, чтобы ею откровенно или украдкой любовались, даже если ценителям подобной специфической красоты она не оставит ни единого шанса.

Потом с запозданием до неё дошло:

«Папа?»

Это что же получается, Клуни… тьфу, господин с красивой бородкой, да и сам очень даже ничего – отец Сигизмунда? Сват? Родственничек-король, мать-мать-мать? Решил лично проверить лояльность будущей родни?

Ух, ей чуть дурно не стало задним числом, стоило представить себя в необъятном розовом халате, с бигудюшками на голове, в страшных тапках-зайчиках… Свят-свят. И дело даже не в первом впечатлении от тёщи и сватьи, а в позоре, неизбежно лёгшим бы на Светку. Где вообще была Варварина голова, когда она продумывала сию злобную диверсию? Видать, отдыхала…

Досадно, что имени папы-короля она не запомнила. Ничего. Будет ещё возможность узнать.

– Ой, я-то что, – засмущалась в это время Светланка на похвалу. – У меня от мамы Вари только страсть к пирогам. А вот супчики, борщи, мясо со мной никак не дружат.

Глаза Сигизмунда подёрнулись нежностью.

– Не страшно. Готов обойтись пирогами, – проворковал он, и всем присутствующим послышался в его невинных словах явный намёк на нечто большее. Варя только вздохнула. Где её семнадцать лет, где молодой Илюша-десантник? Эх… Молодость, конечно, не «прощай», ибо все мы в душе ещё ого-го… но наступает однажды день, когда ты понимаешь: кое-что не повторится. Никогда.

Праздничный обед шёл своим чередом, и если бы не изысканные костюмы гостей – вроде бы обычные для нашего мира «тройки», но несущие на себе флер безумной дороговизны – всё было бы чрезвычайно мило и по-домашнему. Но стоило Варваре кинуть очередной взгляд на платиновую заколку, ненавязчиво посверкивающую бриллиантами в галстуке папы-короля этой, как её… ах, да, Илларии! На запонки с короной поверх вензеля-монограммы, вспомнить безупречные ботинки стоимостью, наверное, в две её трёхкомнатных квартиры, и становилось не по себе. Вот влипла так влипла. И впрямь, придётся ехать со Светкой, чтобы хотя бы последить за ней немного, помочь обвыкнуться. Возможно, придётся даже искусственно утрировать дочкин образ рассеянной художницы, с головой погрязшей в Святом Искусстве, дабы к её огрехам в воспитании относились снисходительно хотя бы доброжелатели. А недоброжелателям не угодишь, как ни крутись.

Но вот согласится ли королевская родня на её, с позволения сказать, визит без предупреждения?

Она поймала себя на том, что рассуждает о посещения мира иного как о чём-то естественном и решённом. Будто стоило появиться на пороге этим троим – и все мысли о возможном мошенничестве, зомбировании, промывке мозгов разом вылетели из головы.

И тут Варвара испугалась.

Неужели это всё же гипноз? И её точно так же, как и дочь, беззастенчиво используют?

И порадовалась привычке – выпивать за любым застольем, даже с самыми близкими, единственную рюмку. Говорят, алкоголь подавляет сопротивляемость психики, поддаться чужому воздействию, будучи «под мухой», гораздо легче, чем трезвому. А у неё как раз прошло расслабление после рюмашки коньяка, вот и вернулась способность рассуждать здраво.

Спокойно, Варя. Считай себя в разведке. Не Матой Хари, конечно, но тем же Штирлицем. И не дай себя подвести к провалу.

С извиняющейся улыбкой она вышла из-за стола, напев что-то про чай-кофе, и исчезла на кухне. Там выпила залпом стакан ледяной воды, клацнула зубами о край стакана… и поняла, что ей неимоверно страшно.

Подозревать людей, не сделавших пока ничего плохого, звать соседей и полицию – глупо. Верить в байки об иных мирах – ещё глупее.

Действуя на автомате, налила чайник доверху, щёлкнула розжигом… и машинально потянулась к сигарете. Но на курево в своё время был наложен такой же запрет, как на выпивку, поэтому очередная коричневая «More»-ина так и не была прикурена – лишь вставилась в мундштук, прихваченный потом крепкими Вариными зубами. Постучав пальцами по подоконнику, Варя, дабы успокоить нервы, принялась общипывать листки капустной рассады, только-только проклюнувшиеся. Чего сроду не позволила бы себе в мирное время.

Спиной она почувствовала, что в кухне появился кто-то ещё.

– Вы так напряжены, Варвара Павловна, что, будь ваши соседи эмпатами, как я, к вам на помощь сбежалось бы полдома.

Приятный бархатный баритон принадлежал явно не папе-королю. Что это? Случилось чудо, и Великий Немой… то бишь господин Молчун, заговорил?

– А вы эмпат? – машинально уточнила Варвара.

– Представьте себе. К тому же, специалист по адаптации и переговорам. Иногда контакты с представителями чужих миров проходят крайне болезненно, и тогда требуется наша помощь. Уверяю, помощь самого деликатного рода.

– Признайтесь, это вы убедили меня в…

– Что вы, что вы, уважаемая. Я ни в чём не убеждаю, и ни к чему не принуждаю. Я всего лишь приглушил ваш страх. Остальное – дело вашей интуиции, и, возможно, желания поверить. Ведь идея множественности миров вам не чужда, так?

– И вы этим воспользовались, – с неожиданной злостью откликнулась Варя. – Зачем? Я всё ломаю голову, для чего вам понадобилась Светлана? Она что, наследница какого-нибудь арабского шейха или короля Брунея? Или в её коллекции вдруг затерялась безумно дорогая картина, а другого способа заполучить и вывезти её, кроме как женившись, никто не видит?

Маскировка летела к чертям. Штирлиц таки провалился.

Губы мужчины дрогнули в улыбке.

– Ни то, ни другое, драгоценная Варвара Павловна. Сигизмунд действительно принц Илларии. К счастью, не наследный… Предвижу ваш вопрос, уважаемая родственница. Мы с Эдвардом братья, так что я нашему жениху, представьте, дядя. Очень удобно иметь в семье эмпата-профессионала, особенно при таких вот ситуациях…

Варя воинственно вскинулась.

– Матримониальных? Вы что же думаете – моя девочка спит и видит, как бы захомутать принца побогаче? И слава богу, что он у вас не наследный.… Кстати, почему?

– Как интересно наблюдать за сменой вашего настроения. Ну, ну, – мужчина отступил, вскинул руки, словно прося прощения. – Вы ведь должны понимать, что правящая семья не исключает корыстных целей возможных невест, отсюда и меры предосторожности… Почему не наследный, вы спрашиваете? Всё дело в том, что наш Сигизмунд – второй сын Эдварда, и, соответственно, будущим королём станет Михаэль, его старший брат. Тем не менее, статус не наследной принцессы манит к себе многих, как бы вам сказать…

– Аферисток, – с угрозой в голосе подсказала Варвара. – Я вас слушаю. Продолжайте.

– Младший принц совершенно непрактичен, и, попадись ему девушка, лелеющая неблаговидные планы – боюсь, нам пришлось бы принимать решительные меры, тем более что при рассеянности и простодушии Сигизмунд многое принимает за чистую монету. Страсть к искусству поглощает его. – Собеседник Варвары Палны вздохнул. – Признаюсь откровенно: мы отпустили его в ваш мир без особой охоты, вполне ожидаемо беспокоясь за сохранность его целомудрия.

– А вот, кстати, попутный вопрос: зачем? – не удержалась женщина. – Что ему дома-то не сиделось?

– Это нечто вроде стажировки, сударыня. Проверка на зрелость. На умение не только приспособиться к обстоятельствам и выжить в новом мире, но и закалку некоторых личных качеств. Согласитесь, возможный претендент на престол должен доказать свою самостоятельность. К тому же, ему по душе искусство землян, особенно вашей эпохи Возрождения и Средневековья; мальчик не хотел упускать возможность изучения многих шедевров вживую. Вот, кстати, и ответ на ваш вопрос по поводу наследования. Даже будь Сигизмунд старшим – король из него получился бы неважнецким. Хотя бы один из королевской четы должен, так сказать, твёрдо стоять на земле, но ни и Сигизмунде, ни о Светлане этого не скажешь. А вы как думаете?

Облегчение, испытанное Варварой, сравнимо было разве что с её реакцией, когда однажды, дождавшись анализа на онкомаркеры, она узнала, что никакой опухоли у неё нет, и симптомы указывают на другую бяку в организме, сравнительно безобидную.