Глава 4. Хавьер

Прим.от автора: всю главу герои говорят на итальянском языке

Девочка стоит, дрожа от страха. Ей кажется, что сейчас с ней что-то случится. Но я не причиню ей вреда, по крайней мере, пока что. В мафиозных семьях новые сотрудники появляются крайне редко, и мне нужно быть уверенным, что она не предаст меня, как это сделала её предшественница.

Что она не шпион, который сейчас прекрасно справляется со своей ролью. А просто испуганная девочка, которой повезло, но она пока не понимает этого.

– Присаживайся, – говорю ей, указывая на стул, но Ана не понимает меня.

Еще бы, русские редко когда учат итальянский язык. Он настолько редкий в их окружении, что наверняка они знают его лишь по популярному фильму «Il buono, il brutto, il cattivo» («Хороший, плохой, злой»), и то, некоторые фразы. Или по здешним смешным видео. Но никто в своем уме не будет преподавать его в школах.

Но у меня есть Мария, которая знает русский и без всяких проблем переведет ей мои просьбы или слова. Впрочем, она это только что сделала.

Ана с опаской подошла к стулу и села за стол, сложив руки на коленях. У нее была пустая тарелка, поэтому Мария поспешила положить ей в нее еду.

Я сидел и с интересом разглядывал девочку. Меня поражали её невероятно большие зелёные глаза и пухлые розовые щёчки. Ее белокурые волосы были собраны в высокий хвост, концы которого едва ли касались ее плеч. Девушка беспокойно дышала, словно ей тесно в платье. Словно она хочет сбежать отсюда.

Красота русских женщин всегда вызывала восхищение и будоражила воображение. Их недоступность и невинность словно уносили в мир грез. Это было словно запретный плод, перед которым невозможно устоять ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем.

Ана старалась прятать взгляд, но не смотреть на меня, будто бы я ей это запрещал. Напротив, мне хотелось как можно дольше наслаждаться ее красотой.

– Что ж, – начал я, взяв в руки нож и вилку, а после отрезал большой кусок жареной говядины. – Теперь ты будешь жить здесь, в этих стенах, – сделал паузу, положив и прожевав кусок говядины, пока Мария переводила мои слова. – Будешь выполнять просьбы, которые буду давать я или Мария, – указал вилкой на Марию. – Я буду платить тебе, чтобы ты смогла купить себе то, что ты хочешь.

Подцепив вилкой салат, я думал, что девочка что-то мне ответит, но она будто бы в рот воды набрала: сидела смирно, как перед директором в школе. А я продолжал делать вид, что меня это устраивает, хотя нутром чувствовал, что это не так. Прожевав салат, я вновь поднял взгляд на Ану.

– Расскажи о себе, Ана.

Девушка среагировала на произнесенное мной имя. Она подняла взгляд, задержав его на мне чуть дольше, чем полагает ситуация, а после вновь потупила его в тарелку. Мария перевела ей мои слова, но девушка не торопилась отвечать на вопрос.

– Откуда ты родом, чем занималась до того, как оказалась здесь? Я хочу узнать о тебе побольше, Ана.

Девушка продолжала внимательно дышать. Через большие подсвечники я наблюдал за ней, будто бы был незримым зрителем. Ана набрала побольше воздуха в легкие и сказала:

– Я жила в России, – Мария мгновенно переводила ее слова. – Работала на заводе.

– Какое у тебя образование?

– Швея.

– Рассказывай, пожалуйста, про себя еще, – сказала я ей. – И не забудь поесть. Повар старался, чтобы сделать ужин вкусным.

Девушка замолчала. Дрожащими руками она взяла вилку и ножик, подцепила кусок говядины и отрезала кусочек.

– Значит, – продолжил я, стараясь как можно мягче говорить ей, – ты по профессии – Швея? И работала на заводе?

Ана просто кивнула головой, после того, как Мария ей протараторила на русском.

– Почему Швея?

– Потому что это единственный колледж, который был в моем городе.

– Разве в России нет других колледжей?

Ана заметно напряглась. Мне показалось, что она с трудом вспоминает что-то из своего прошлого. Оно давило на нее с такой силой, что ей не хотелось об этом вспоминать, но и делиться им она не торопилась.

– Есть, – едва слышно ответила она. – Просто не в моем городе.

– И в каком же городе ты жила?

– Вы вряд ли знаете такой город.

Кажется превосходная еда не лезла девушке в горло.

– Мария, налей Ане вина, – приказал я ей и женщина выполнила мою просьбу. Она влила в свободный бокал красное вино.

– Хорошо, не хочешь говорить из какого ты города родом, не говори. Я учту твое пожелание, при условии, что ты оставишь прошлое в прошлом.

– Он находится за Сыктывкаром, – тихо ответила Ана. —

– Сыктывкар? – попытался я повторить за Анной по русски, но у меня плохо это получилось. – Что это за город такой? – переспросил уже на родном языке.

– Республика Коми, – ответила Мария. – Город тысячник, но Ана говорит, что она жила за пределом этого города, а значит численность ее города куда меньше.

– Я спросил про конкретный город, – возразил ей, продолжая есть говядину и запивать ее вином. – Конкретный город, Ана. Или тебе есть что скрывать от меня?

Девушка взглянула на меня печальным взглядом. На ее глазах вырисовывались слезы.

– Евма, – ответила наконец-то девушка. – Я родилась и выросла в Евме. Отучилась в Сыктывкаре, а потом уехала в Москву на заработки.

Информация, которую я узнал от девушки, согревала мне душу. Она говорила мне правду, в этом не было сомнений. И хотя я всё ещё не доверял ей полностью. Старался отбросить все опасения и сосредоточиться на том, что чувствовал.

– Значит, ты уехала из родного гнездышка, чтобы покорять мегаполисы? – усмехнулся я, откинувшись на спинку стула, продолжая гипнотизировать девушку. Ана ковыряла вилкой в тарелке, пытаясь реже поднимать свой взгляд на меня. – Почему ты уехала?

– Мне нужна была работа.

– Разве в городе, который больше твоего, не было работы?

Девушка нервно сглотнула.

– Нет.

– Нет, – повторил я по-русски за ней. – Нет.

В столовой повисла пауза. Я и сам ее выдержал, чтобы перевести дух.

– У тебя есть братья или сестра?

– Нет.

– Родители?

– Нет.

– Дальние родственники?

Девушка, помедлив с ответом, на мгновение застыла в страхе. Кажется, она осознала, что вот он – источник ее страха: дальние родственники, от которых она так стремилась убежать. Я вопросительно выгнул бровь, сделав глоток вина из бокала, в ожидании ответа девушки.

– Нет, их нет.

Она соврала. Но, кажется, это ложь была во спасение. Я не стал давить на нее в первый же день, потому что Ана и так выглядела потрепанной. Впереди было много времени, чтобы узнать ее получше и решить: оставлять ли себе, или же выгнать прочь.

– Что ж, доктор сказал, что ты девственница. Это правда?

Девушка вжалась в спинку стула. Она застыла, так и не притронувшись к вину.

– Это правда? – громче переспросил я. Мария попыталась сказать ей что-то в дополнение, чтобы Ана ответила мне. И я очень надеюсь, что она ответит мне.

– Да, – тихо пробормотала девушка.

– Да, – повторил я за Аной. – По-русски у тебя имя – Анна?

Девушка просто кивнула головой.

– На итальянском ты будешь – Ана. – Я проговорил ее имя так, как оно читается на итальянском. – Мне так удобнее тебя называть. Думаю, что и ты не против.

– Нет, – ответила девушка.

Хотя бы два слова она теперь говорит без опасения: «нет» и «да». Что ж, это уже лучше.

– Завтра я сам отвезу тебя в клинику, где тебе проведут всевозможные процедуры.

Я встал из-за стола, вытерев рот белой салфеткой. Сделал несколько шагов и, оказавшись около девушки, склонился над ней.

Даже так, на расстоянии, я чувствовал ее страх. Она дрожала. Ей было страшно.

– И не вздумай думать о побеге.

Я вдохнул аромат жасмина, который исходил от кожи девушки. Такой нежный, как и она сама.

– Иначе наказание будет очень ужасным.

Выждав еще пару секунд, я отстранился от девушки и ушел прочь, оставив ее наедине с Марией.

Вечером мне нужно было отъехать. Пьетро навел наводку на то, что в моем окружении появился стукач. В машине, которую вел Диего был я и он.

– Совсем дела плохо? – поинтересовался Диего.

Он был хорошим человеком. Точнее, он был мне как брат, хотя и не родной.

– Бывало и хуже.

Диего ухмыльнулся.

Это был высокий молодой человек с тёмными, коротко подстриженными волосами. У него были глубоко посаженные карие глаза, высокие скулы и тонкие губы. Диего любил заниматься спортом и не мог устоять перед острыми ощущениями, которые испытывал за рулём. Но больше всего на свете он обожал банановый чизкейк и мог съесть его так много, что легко стал бы чемпионом по поеданию этого лакомства.

– Конечно, моего мнения никто не спрашивал, – усмехнулся Диего, – но мне не нравится Пьетро.

– Я с ним вырос, Диего, – заверил его. – Он появился в нашей семье намного раньше, чем ты вылез из утробы.

Диего вновь усмехнулся, поворачивая машину на повороте.

– Я ему доверяю, как себе.

– А он доверяет тебе?

Я замолк. Диего часто мне говорил, что Пьетро – стукач. Он ведёт себя как скользкий и лживый человек, который стремится попасть в разные места, но как только возникают какие-либо проблемы, сразу же исчезает из виду.

– А ты как думаешь, а?

Диего фыркнул.

– Я думаю, Хавьер, что Пьетро не тот, за кого себя выдает. Ты же не первый раз видишь, что там, где Пьетро, – там всегда стукач. Разве это не мировое, мать его, совпадение?

– Ты просто завидуешь ему.

– Ни капельки, – с некой досадой в голосе отозвался Диего.

Когда мы доезжаем до заброшенного поместья, куда привезли стукача, я надеваю солнцезащитные очки и выходу из машины. Нам встречает Пьетро и два его посыльных. Они стоят около машины, которая припаркована ближе ко входу.

– Ну наконец-то, – восклицает Пьетро, раскинув руки как крылья.

– Где он?

– Там, – кивает головой Пьетро. – Внутри. Пойдём.

И мы всё вчетвером зашли внутрь.

Вести опасный бизнес и занимать лидирующие позиции в криминальном мире сложно. Нужно постоянно балансировать, давать понять, что тебя должны уважать. А вот это понятие приходит лишь через мучения, боль или смерть. Ничто другое, увы, не работает.

В помещении был затхлый аромат мочи и блевотины. Мы прошли дальше, в гостиную. На полу была разделена большая плёнка. На стуле сидел связанный пацан, склонивший голову. На его одежды были кровоподтёки.

Пьетро подошёл к пацану и схватив за волосы, резко поднял его голову.

– А ну поздоровайся со своим боссом.

У парня уже был разбит глаз до такой степени, что он им попусту не видел. Алые ссадины красовались на лбу, скуле и подбородке. Парень держался из последних сил.

Я медленно подошёл к парню, держа руки в карманах брюк. Кажется, он узнал меня, потому что начал вопить.

– Хавьер… Я не стукач! Клянусь Святой Марией…

Я игнорировал его слова. Снял с себя очки и, присев на корточки, внимательно осмотрел парня.

– Как тебя зовут?

– Симоне.

Я выдохнул. В носу засел резкий вонючий запах, который мешал сосредоточиться.

– Симоне. Скажи-ка мне, пожалуйста, почему мы здесь?

Парень задумался. Было видно, что он – нарик. На его венах красовались отметины от уколов. Скорее всего, вводит в себя какую-то дрянь и ловит кайф.

– П… Потому… потому что я стукач?

Парень едва ли не обделался. Я прищурился, продолжая буравить его своим серьёзным взглядом.

– Правильно, Симоне. Правильно.

Парень начал трястись.

– Знаешь, чего я больше всего не люблю? – Диего поднёс стул, на который я уселся.

Синоне замешкался с ответом. Хотя правильным он будет или нет, меня это не волновало.

– Я не люблю, когда мне врут, Симоне, – достав нож, я покрутил его в руках, демонстративно смотря на острый кончик. – Ложь – это трусость. А ты трус?