Глава 10
Воспитание Фуфайкина

Глотающего слёзы Дениса выволокли из кабинета, протащили по коридору, по лестнице в подвал, затолкнули в мрачную зелёностенную душевую.

– Раздевайся донага, – приказал Ренат.

Денис дрожал и дико озирался. Ренат шумно выдохнул через ноздри, теряя терпение.

– Тебя раздеть? Я могу.

Денис содрогнулся и скинул одежду.

– Сложи на скамейку.

Сложил, как мог, ослабевшими руками.

– Туда иди.

Ренат показал куда. Денис прошлёпал босыми ногами по холодному кафельному полу к стене.

– Ко мне спиной! – услыхал он и отвернулся. – Ладони к стене припечатай.

Припечатал и со стыдом понял, что страх перед странной экзекуцией, скрытой в старинном слове «купальня», вылился из него в самом прямом смысле слова.

– Ба, да ты у нас ещё малышок-грудничок, – хихикнул довольный Ренат. – Не матёрый геймер, как тут тебя представляли, а Малыш Enter. Сопляк Enter. И даже без «ка». Просто Сопля. Короче, другие пусть тебя Enter’ом кличут, а я тебя видел, я знаю, что ты из себя представляешь, и буду звать тебя Соплёй. Но это между нами, верно, Сопля?

Денис дрожал. Плакать он уже не мог. Сильная струя холодной воды ударила его в спину, распластала по скользкой стене. Ренат водил струёй, бьющей из шланга, по худому мальчишескому телу и приговаривал:

– Охладись, мамкина Сопля, охладись, уродец, мы из тебя сделаем пресмыкающееся, дай срок. Охладись, Сопля, охладись.

Наконец напор воды ослаб. Денис обессиленно сполз по стенке. Но отдыхать не дали.

– Марш ко мне, Сопля! – сказал Ренат. – Растирайся давай тряпкой. Не хватало ещё, чтобы ты потом настоящими соплями умывался.

Денис докрасна растёрся дурно пахнущим жёстким полотенцем.

– Одевайся и вперёд.

Денис оделся, ничего перед собой не видя, ничего не понимая и не принимая того, что с ним происходит. Просто это кошмарный сон. Просто он в игре. Сто́ит выдержать все пытки, и он перейдёт на новый уровень – к свету, радуге и фейерверкам. К маме.

Лестница. Коридор. Двери с чёрными цифрами. Перед одной Ренат остановился, открыл и втолкнул внутрь Дениса. Сквозь чистые стёкла било солнце, освещая местами облезлые дешёвые обои, древние, советских времён шкафы, видавший лучшие времена квадратный стол, пенсионного вида тумбочки и аккуратно застеленные кровати. На Дениса уставились испуганные глаза ребят.

Девять парней примерно одного возраста одеты в тёмно-синие штаны и серые футболки. Ни одной живинки нельзя было обнаружить в их лицах. Затравленные взгляды и абсолютное молчание выдавливали из новичка последнюю надежду на жизнь. Здесь царила не жизнь – выживание.

– Деточки, – строго провозгласил Ренат, – десятым номером в ваших хоромах стал некто Enter. Гарюха, ознакомишь пацана с правилами существования и проследишь, чтоб он устав прочёл и вызубрил его до последней точки. А ты, Певунец… встать.

С кровати поднялся щуплый, обритый наголо парень с веснушками на белых щеках.

– А ты, Певунец, в «отходную» марш. Мусор выбросить забыл? Забыл. Скажешь Фуфайкину, что тебе пять «зелёных» полагается. Вон!

Веснушчатый Певунец пробежал мимо Дениса, наклонив голову. Ренат нарочито широко зевнул и вышел. Денис постоял возле стола, ожидая расспросов, но не дождался вообще никакой реакции. Тогда он поплёлся к свободной кровати и рухнул на неё. Стиснув голову руками, он повторял про себя: «Это гейм, это гейм. Выдержу – перескочу на следующий уровень. Надо просто стать на время Enter’ом, компьютерным персонажем».

Enter будет всё выполнять, чтобы Денис Лабутин мог вернуться к маме. Домой. Туда, где старый родной двор с качелями и рыжим мохнатым чау-чау. Как он хотел домой!.. Зажмурившись, Денис пытался отогнать от себя мрак происшедшего с ним, но… никак. Перед ним горело синеватым газовым пламенем круглое лицо в улыбке и мягких ямочках, смотревшее на него изучающе, как на подопытную мышь. А где-то позади, скрытый этим широким лицом, проявлялся едва-едва мамин образ – горестный, плачущий, зовущий. Денис изо всех сил стискивал веки, но ресницы, а потом и щёки всё равно намокали от слёз.

Кто-то тронул его за плечо. Денис вытер рукой солёную влажность и открыл глаза. Перед ним стоял парень чуть старше его, черноволосый, черноокий, нос горбинкой.

– Я Гарюха, – тихо сказал он. – Идём в учебку, будем разговаривать.

– Бить? – испуганно спросил Денис.

– Я же сказал: разговаривать, – повторил Гарюха. – Правила и устав учить. Не слышал распоряжение господина Махметова? Скорей давай, а то оба в карцер попадём.

– Куда? – пискнул Денис.

– В карцер. Глухой, что ли?

– Он про карцер только в книжках читал! – пояснил светло-русый паренёк.

– Заткнись, Букашка, – цыкнул Гарюха. – Не твоё дело. Разберёмся. А ты, Enter, сопли утри и вставай.

Денис послушался и побрёл за чернявым парнем. Они прошли до конца коридора. Гарюха открыл последнюю дверь. В небольшой комнате был минимум мебели: пара столов и несколько стульев у стены, шкаф без стёкол, на полках которого лежали простые карандаши, бумага и тонкие брошюрки. Гарюха взял одну брошюрку и протянул Денису.

– Это устав нашего интерната, – бесцветно сказал он. – Займи мозги и вызубри. За каждое нарушение следует наказание. Исполнители наказания – Велимир Тарасович Фуфайкин и Ренат Абдуллович Махметов. Вызубри все имена. Они в начале устава прописаны. Понял?

– Ну.

– Не «ну», а «да». За «ну» двадцать минут карцера полагается.

– Ну?! – непроизвольно удивился Денис.

– Ещё двадцать минут.

Гарюха подождал, не скажет ли новичок ещё какую-нибудь глупость, но тот промолчал. Открыл брошюрку, с усилием сосредоточился на понимании читаемого текста.

Денис читал и удивлялся всё больше и больше: это был не устав, а сборник сплошных запретов, призванных обеспечить полное подчинение воспитанника начальству.

Глаза открывать по звонку в шесть тридцать утра.

Закрывать по звонку в одиннадцать вечера.

В окна не выглядывать, но мыть их раз в неделю по графику дежурств.

Сморкаться только в унитаз и раковину.

В общественных помещениях ходить в туфлях, в спальне – в тапочках.

Не читать запрещённые книги – список прилагается.

Не передавать записки родным.

Не выходить за ворота.

Не сбегать.

Не покупать.

Не хранить.

Не прыгать.

Не бегать.

Не играть.

Не дружить.

Не любить.

Не помогать.

Не плакать.

Не спать в неположенное время.

Не жаловаться.

Не есть тайно от других.

Не настаивать на свидании с родственниками.

Не отлынивать от работы и учёбы.

Не грубить.

Не возражать.

Не просить.

Не гулять по территории.

Не отвечать на вопрос воспитателя и учителя «Ну».

Денис чуть не присвистнул. Удержался только потому, что в этот миг узрел новый запрет: «Не свистеть». А рядом: «Не петь вне урока по музыке».

– И этот бред учить?!

– И этот бред учить, – подтвердил Гарюха. – А вякнешь где, что это бред, тебе такого захимичат, что таблица умножения бредом покажется.

Он помолчал, наблюдая за новичком, и внезапно спросил:

– Ты из виртоманов, что ли?

Денис вскинул голову:

– Чего?

– Виртоманы, – повторил Гарюха. – Те, кто не от наркоты, а от компьютера кайф ловят. Похоже, а? Оба управляют целым миром – только нереальным. И без этого кайфа жить не могут. Говорят, виртомания вообще не лечится.

Он сообщил это без эмоций, и Денис не понял, одобряет он «всякоманов» или порицает. Будто робот этот Гарюха.

– Enter – это твой никнейм? – поинтересовался Гарюха. – Ты в каком-нибудь клане состоишь? В Сети играешь?

Денис кивнул.

– Училка как-то про это прознала и меня так при всём классе назвала, – буркнул он.

Он с неожиданной тоской вспомнил о своём компьютере. Его ждали в виртуальном мире шутеры и файтинги, RPG-эшки и стратегии, а он тут завис! Ему нужен комп! Ему нужны его игры! Чтобы забыть о доме! Он с ума сойдёт в этом скучнейшем обрыдлом мире! Он замочит кого-нибудь с досады!

Денис вдруг понял, что сейчас тоска по игре вытеснила в его сердце тоску по маме. Попытался испугаться – не смог. Дали б ему сейчас комп и его игры – и дом для него исчез бы. Зачем ему дом, если в его распоряжении – МИРЫ!

– В «Контру» играешь? А во вторую «Доту»? А в «World of Tanks»? «ВКонтакте» сидишь? Или в Фейсбуке? Или в Твиттерe? – сыпал вопросы Гарюха.

Денис в ответ время от времени кивал. Гарюха под конец тоже кивнул – словно окончательно понял всё про новичка.

– Ладно, хватит болтать. Устав давай учи. Проверю.

Он спрыгнул со стола, на котором сидел, скользнул на стул, к окну, отвернулся.

– Гадко мне, Гарюха, – прошептал Денис. – Помереть же можно…

Гарюха зевнул не оборачиваясь.

– Помереть можно. Валяй. Никто не запрещает. Некоторым даже выгодно.

Денис побаловался минуту этой мыслью. Помереть просто. Как в игре. Тебя убили – проиграл. Ты убил – выиграл. Грань между жизнью и смертью почти стёрлась. Как в стрелялке «Counter-Strike». Ты умер, но жив. И готов умирать снова и снова, потому что это лишь игра, в которой победителю достаётся переход на новый уровень, на новую высоту, где больше весёлого, захватывающего азарта, которого в жизни так не хватает…

Потому что в нормальной жизни разве испытаешь столько невероятных приключений? Разве создашь, например, целую цивилизацию с её историей, героями и злодеями, с её экономикой и политикой, чувствуя себя творцом и властелином вселенной? Какие там, после подобного звездопада красоты, власти и переживаний, противные уроки и домашние дела?! Тьфу на них! Жизнь – игра. Сыграй достойно и/или умри.

Денис будет и здесь играть в эту игру. Он до́лжен выйти на новый уровень. Он победит. Если здесь нет компа и игр, он сделает всё, чтобы выбраться отсюда домой. Дома – смысл его существования: комп, дверь в иной, более прекрасный мир. Да… и мама. И даже отец. Пусть он забыл о сыне, но всё равно он есть. Иногда он может подкинуть чаду денег на игры. Если сильно его обрадовать или сильно достать. Второе вернее.

Запреты из устава интерната № 34 никак не учились наизусть. Память не на то натренирована. Всё, что касается игр – развития замков, прокачки героев, поиска артефактов, – хоть сейчас наизусть. А эти простые предложения с отрицательной частицей впереди – ну никак.

Гарюха сперва ждал. Когда надоело, принялся его натаскивать. Каждую фразу повторяли несколько раз. Одну вызубрили – учили вторую. Соединяли вместе. Оба от усердия вспотели, но у Дениса получалось плохо: в единый текст никак не складывалось.

Наконец терпеливый Гарюха не выдержал и всердцах пробурчал:

– Ну ты и тупой!!! Меньше надо было в комп пялиться, виртоман долбаный! Вот тебе Фуфайкин забалдычит! «Купальню» ты уже прошёл?

Дениса передёрнуло.

– Класс, да? – с удовлетворением произнёс Гарюха. – Кости враз вышибает.

– А как отсюда выйти? – с непривычной робостью спросил Денис и вперился взглядом в чистое окно.

Гарюха повернул голову и посмотрел туда же, не отвечая на вопрос. Так они сидели, молчали, изучали унылый вид из окна, пренебрегая уставом, и ни о чём особом не думали: Гарюхе не хотелось, а Денис устал. Он уже забыл, о чём спрашивал, когда его наставник сказал:

– Отсюда не выходят, парень. Отсюда выползают, расплющенные в слизнячье пятно.

– Почему? – по инерции спросил Денис.

– А кому мы нужны? – цинично процедил Гарюха. – Ну, может, как пушечное мясо тому, кому надо пасть врагу порвать. А ещё кому?

– Ну… родителям.

– Двадцать минут карцера за «ну». Итого час, – сосчитал Гарюха, а потом, через паузу, с усилием проговорил: – Родителей к нам уже не подпустят. Не понял разве? Им оторва без семьи нужна, чтоб суметь в нас залезть и нами повелевать. Про зомби слыхал? Вот мы – потенциальные зомби. Только не в компе, а по-настоящему. Страшно? – усмехнулся Гарюха, вонзаясь в серые глаза Дениса чернотой своих глаз.

Денис поёжился.

– Непонятно, – признался он. – Это ещё переварить надо.

Гарюха встал со стула.

– Вари. Наше время кончилось. Щас Ренат придёт проверять, как ты устав знаешь. Не справишься – не позавидую.

Он вышел в коридор и плотно закрыл за собой дверь. Ничего не пожелал. Даже не попрощался. Ну и… не больно-то и надо было. Подумаешь! Не друг же. И не соратник из игрового клана. Хотя… соратник за здорово живёшь продаст, если ему выгодно. А друг… кто его знает? У Дениса Лабутина все друзья отошли в сторону, когда он открыл для себя виртуальный мир. В сказочном мире друзья без недостатков. И в социальной сети проще общаться даже с врагом… хотя какие у Дениса были враги? Чужие кланы – скорее не враги, а противники, которых надо убить как можно быстрее и изощрённее. А в жизни враг тот, кто мешает сесть за комп и погрузиться в игру.

Значит…

Ахнул про себя и застыл. Значит, враги – школа, секции… мама? Родная мама?!

Денис поскорее отогнал эту злосчастную мысль прочь. И вовремя. Дверь распахнулась и впустила Рената. Упитанный парень что-то дожёвывал на ходу. Не глядя на узника, он присел за стол, придвинул к себе брошюрку с текстом устава и зевнул:

– Слушаю тебя, отрок.

Его нарочито спокойный вид до того устрашил Дениса, что он сразу же затараторил бредовый текст бредовых запретов. Ренат выслушал, качая ногой в такт словам. Когда отзвучало последнее слово, встал.

– Теперь за мной, Сопля.

– Куда? – необдуманно спросил Денис и вжал голову в плечи: он нарушил один из идиотских запретов – не задавать вопросов старшим.

Ренат хмыкнул:

– Наука трудно вбивается в твою виртуальную голову, а, Сопля?

Денис зажмурился, ожидая тычка. Но Ренат вывел его в коридор без дальнейших угроз. Они прошли по коридору, по лестнице, опять по коридору и оказались перед дверью с табличкой «Воспитательская».

Внутри было сумрачно из-за тёмно-фиолетовых тяжёлых штор, задёрнутых почти полностью. За небольшим письменным столом сидел совершенно неприметного, неопасного вида мужчина и разглядывал что-то в лупу.

– Что, Велимир Тарасович, нового жука изучаешь? – поинтересовался Ренат и подтолкнул к столу Дениса.

– Занятный мир, Ренат Абдуллович, – вздохнул любитель энтомологии и взглянул на Дениса. – А это что?

– А это любопытный экземпляр. Прошу любить и жаловать.

– Что, уже провинился? Ай-яй-яй, – посетовал Велимир Тарасович. – Как же так, миленький…

Он достал из ящика большой канцелярский журнал и раскрыл на красочной детской закладке. Взял ручку, принялся писать.

– Звать-то как?

– Денис Лабутин, – сказал Ренат. – Кликуха Enter.

– En-ter, – повторил Велимир Тарасович. – Лет полных?

– Четырнадцать.

– Школа?

– Шестьдесят восьмая.

– Провинность?

– Задал мне вопрос.

– У-у? В первый день? – изумился Велимир Тарасович, приподняв светлые кустистые брови. – Во даёт парень! Воспитывать надо строже, а, Enter?

Денис не отвечал. Он не мог понять, что за человек Велимир Тарасович Фуфайкин. Судя по разговору – вроде незлой… Весёлый где-то. Отчего ж его бояться? Под маской кролика прячется беспощадная гиена? Ну, триллер какой-то… Вернее, так: триллер продолжается и отщёлкивает оставшихся в живых. «Lost».

Велимир Тарасович хмыкнул:

– Разведчика из себя строишь? Одобряю. Внутренне. А внешне, понимаешь, парень, трудиться надо – воспитывать. Ренат Абдуллович, вы через полчасика зайдите.

– Без проблем, – обещал Ренат и вышел.

И они остались одни. Велимир Тарасович подмигнул Денису. Может, пронесёт? Может, помилует? Пальцем погрозит и отпустит. Денис попробовал улыбнуться. Получилось совсем неправдоподобно, и он вздохнул со всхлипом. Велимир Тарасович встал из-за стола, направился к Денису.

– Идём, сынок. Охо-хо, силёнки мои слабущие… Тут бы уж помоложе кого прислали…

Он привёл воспитанника в другую комнату с зелёными полосками жалюзи, обставленную шкафами с ящиками, парой столов, парой стульев и кушеткой. Фуфайкин показал Денису на коричневую медицинскую кушетку, ровно застеленную оранжевой резиновой клеёнкой.

– Чего? – пискнул Денис.

– Чего-чего, – улыбнулся Фуфайкин и снова сделал приглашающий жест. – Снимай рубашку, спускай штаны и ложись на живот.

– Укол, чё ли? – удивился Денис.

Фуфайкин усмешливо покачал головой.

– А что, уколов боишься? – прищурился внезапно, уже без улыбки.

– Немного, – признался Денис.

– Поня-атно, – протянул Велимир Тарасович, словно на заметку беря новую информацию. – Ну так ложись, милок, ложись на живот. За вопрос старшему всего-то пять ударов вицей полагается.

– Чего? – слабым голосом переспросил Денис.

У него всё похолодело внутри. Велимир Тарасович шумно вздохнул.

– У, как с тобой становится трудно! Гляди, я скоро терпение потеряю – не обрадуешься. В раздражении я на Ганнибала похож. Видал такой фильм? У новичка есть, конечно, период привыкания или, правильнее сказать, тупизма, но у тебя он как-то шибко затянулся.

Он на пару секунд сдвинул и снова расправил свои светлые брови.

– Ложись, милок, получай свои пять ударов и мотай на полдник, хватит тупить. А то отдельно добавлю, за нерасторопность.

Денис лёг, как ему был велено, зажмурился, вцепился в края кушетки.

– Давно бы так, милёнок ты мой ненаглядный, – довольно проворковал Фуфайкин. – Охо-хо, грехи твои тяжкие… Ну, с Богом, Enter. Смотри, не дёргайся, хуже будет – привяжу.

Денис услышал короткое «э-эх!», а следом ощутил такую резкую боль, что дёрнулся и заорал. Он не услышал окрика своего добродушного палача, вскочил и припечатал ладони к горящей спине.

– Не надо! А-а! Не надо!

Фуфайкин, ласково приговаривая что-то, сгрёб его в охапку, снова уложил на кушетку и привязал к ней широкими ремнями. Денис рвался, визжал, а Фуфайкин методично хлестал его и вслух считал удары.

– Семь, – сказал он с удовлетворением. – Два тебе за непослушание. И это мало. Цени мою доброту и хорошее отношение.

Он развязал жертву, сложил и убрал в один из многочисленных ящиков ремни.

– Ну, голубчик, вот и всё. А ты боялся. Иди теперь в медпункт, пусть тебя Гузель Маратовна полечит. Медпункт знаешь, где? Нет? Ну, Ренат Абдуллович проводит. Познакомишься. И это… кхм… ты, Enter, поскорее привыкай-то. Воспитание – дело ответственное, мы – люди ответственные, ты себе это в программу вставь – домик какой виртуальный себе понашлёпай, с овчаркой немецкой в будке, в котором ты себя правильному поведению учить будешь, чтоб нас не подвести. Усёк, малыш? – И он без паузы выкрикнул: – Ренат Абдуллович!

Через пару секунд дверь отворилась. Неторопливо вошёл Ренат.

– Что, готов? – спросил он и равнодушно обозрел распухшую от слёз физиономию Enter’а. – Пошли к мадам Гинзуле. Она тебе примочит твои царапины.

Enter удивился: а где его ноги? Они вообще есть? Он глянул вниз. Ух ты! Есть. Класс. Он двинул правой ногой. Левой. Наблюдал, как шагают его ноги, словно во сне, со стороны.

– Обмяк мальчонка, – со знанием дела посочувствовал Фуфайкин. – Пусть Гузель ему эфедрин даст.

– Обойдётся, – зевнул Ренат.

Велимир Тарасович пощёлкал языком.

– Да ладно тебе, Ренат. Пожалей пацана: первый день же. И так досталось бедолаге.

– Воспитываем, Велимир Тарасович, воспитываем, – снова зевнул Ренат и вытолкал Enter’а в коридор.

Обошлось без лестниц: медпункт находился через две двери от «Воспитательской-экзекуторской». Понятно, почему так близко…