Прекрасный принц заворочался под одеялом, слушать про кулинарные изыски ему совсем не хотелось, и Василиса продолжила:

– Я ведь, когда желание у Горыныча в лапту выиграла, то думала: похитит он меня, и я стану свободна, как птица. А оно вон как вышло. Рыцари толпами под его пещерой ночевали.

– А он? – распереживался клубочек.

– А Горыныч пацифист, да и на героев у него аллергия. Он больше по кабачкам да морковке. Пригодилась мне выучка на королевской кухне, иначе точно бы батюшке обратно вернул, – вздохнула Василиса.

– И как ты тогда у Яги-то оказалась? – подкатился поближе клубочек.

– Да как, батюшка выкупать меня отказался. Откупаться от этих богатырей да царевичей было нечем. Уговорила Горыныча бежать в леса дальние, заповедные, к самой Яге под защиту. Прикинулась сиротой, сказала, что всю жизнь мечтала к ней в ученицы попасть.

Ты бы слышал, как громко она смеялась, вытирая вышитым полотенцем выступившие слёзы, слушая мой рассказ о кавалерах. Призналась, давно у неё не просили отворотного зелья от навязчивых влюблённых. А когда я ей изобразила говор картавого жениха, того, что мне папенька из последних сватал, даже кот хохотал, прикрывая лапой нос. Предложил всех женихов съесть, предварительно полив их сливками.

– А дальше-то, дальше-то что? – нетерпеливо помахивал хвостиком клубок.

– Уговаривала Ягу и так, и эдак, ну нельзя мне домой возвращаться, никак нельзя.

– И?..

– Сказала, вот если испытание пройду, тогда и возьмёт меня в ученицы. Тогда Горыныч сильно испугался, ведь первым испытанием было изучение внутренних органов змея. Ты помнишь, как оно закончилось. А теперь вот надо с этим прекрасным спящим сурком разобраться

– Мамочки, – прошелестело под одеялом, и спящий принц, скатившись с кровати, резво вскочил на ноги и выбежал за дверь…

– Какие нежные принцы пошли, – вздохнула Василиса, пряча обратно в походную сумку мыльные пузыри, – или ему под мои сказки сон страшный приснился? Ну что, клубочек, найдёшь беглеца?

– Держи подмётки! – спрыгнул с пуховой постели клубочек и, весело задрав хвостик вверх, помчался следом за прекрасным.

История седьмая 

(принц прекрасный)

В пустых и темных коридорах гуляло эхо. Василиса едва поспевала за клубочком, что весело подпрыгивал по ступенькам вниз и шустро катился по паркету, изредка чихая от пыли. Здесь за каждым поворотом притаилась опасность: то старинные доспехи норовили рассыпаться под ноги бегущей девушке, то тяжёлые бархатные ламбрекены, облюбованные молью, накрывали с головой проходившую через широкие дверные проёмы Василису, то очнувшаяся от столетнего сна мышь высовывала длинный нос из ящика комода.

– А-а-а-а… – в очередной раз взвизгнула Василиса, запутавшись в столетней паутине, – какое-то дефектное волшебство! Это же надо, все спят, а паутина с пылью нарастают. Неужели нельзя было и их в анабиоз отправить? Не завидую горничным, когда те очнутся.

– Что желает госпожа? – заспанный камердинер подхватил поскользнувшуюся на паркете девушку.

– Куда побежал прекрасный? – испуганно икнула Василиса, глядя на блаженно улыбающегося старика, который явно досматривал одна тысяча первый сон.

– Прямо по коридору, маленькая дверь за зеркалом, за ней витая лесенка в винный погреб. Я бы спрятался там!

– Точно! – стукнул себя по лбу хвостиком клубочек. – Покатились!

– Осторожно, там крутые ступеньки! – прошептал вслед убегающей парочке камердинер и вновь захрапел, прислонившись к стенке. Не просто возвращаться из царства Морфея, проведя в нём целых сто лет.

Клубок нетерпеливо подпрыгивал в ожидании, когда Василиса отыщет рычажок, что позволит отодвинуть зеркало в тяжёлой золотой раме и проникнуть в подвал, где должен был прятаться прекрасный.

– Ай! – укололась о невидимую для глаз щепку девушка, от неожиданности и досады пнув стоявший рядом вазон. Послышался лёгкий щелчок, и зеркало сдвинулось вбок, открывая потайной ход.

– Темно, – заглянул в проём клубочек, – хорошо, что я сам себе фонарик! – и укусив себя за хвостик, засветился, словно маленькое солнышко. – Погнали!

– И зачем я только уголёк в прошлый раз искала? – пожала плечами Василиса, спускаясь следом за провожатым. – Всего-то надо было укусить тебя за хвост.

Как только спустились со ступенек, оказались в уже знакомом подвале с чадящими на стенах факелами. В том самом, куда провалились, стоило лишь три раза топнуть.

– Что-то этот старикан напутал, – выключил внутренний свет клубочек, – вот что значит спать больше положенного!

– А я так думаю, что всё правильно! – почесала лоб под атласной лентой Василиса. – Если бы я хотела спрятаться, то вернулась бы туда, откуда только что сбежала. Ну кто будет искать там, где уже смотрели?

– В спальне?

– Ага!

И в сопровождении привидений парочка побежала к покоям прекрасного.

В спальне стояла тишина… если, конечно, не считать громкого сопения, доносящегося из шкафа. В нём, перерыв несколько сотен платьев, прекрасный смог найти мужской костюм для верховой езды, видимо, шитый для маскарада обитавшей когда-то в этих покоях принцессы. И теперь мог без стеснения предстать перед Василисой в приличном для принца одеянии.

– Прошу прощения за мой постыдный побег, – начал он речь ещё за закрытыми дверьми, – но появляться перед прекрасной барышней босиком, да ещё и в ночной кружевной сорочке, это верх неприличия! – и наконец, натянув второй сапог, выпрыгнул из шкафа, склонившись в глубоком поклоне. – Я, право, восхищён! И в качестве благодарности за ваше терпение, и, как я надеюсь… – договорить прекрасный не успел, так как его сбил с ног клубок, что заболтался за дверью с привидением. В мгновение ока принц оказался привязан к креслу.

– От нас так просто не сбежишь! – выкрикнул крохотный комочек, оставшийся от клубка.

– Я и не собирался! – попытался освободиться от пут принц, но ничего не вышло.

– А зачем тогда бежал? – не сдавался клубок.

– Так совестно же, без портков и при даме с такими историями! – усмехнулся прекрасный. – И кстати, целовать меня действительно было необязательно: сегодня ровно сто лет со дня сотворения заклятия, и теперь оно пало. И бежать мне некуда. Очень прошу вас меня развязать.

Василиса махнула рукой, и клубочек, хоть и нехотя, освободил прекрасного.

– Ну и как ты оказался на ложе спящей красавицы? – Василиса достала из туеска пироги с картошкой, флягу с молоком и мешочек с орешками, пододвинула к прекрасному принцу. – Угощайся, рассказывай!

– Да тут целая история приключилась, – ответил принц, протирая пыльные кубки свисающей с постели простынёй, – девушка мне одна нравилась очень.

– А ты ей нет? – усмехнулась Василиса.

– Да она даже и не знала про меня. Я кто? Пастушок. А она царевна, – вздохнул прекрасный, разливая молоко. – А тут конкурс объявили на самую прекрасную девушку всех королевств, вот я и решил, что это мой шанс с ней познакомиться. Стащил багаж из кареты какой-то дамочки, переоделся, вошёл в свиту к царевне.

Да я вообще случайно на сцене оказался! Свалился со стропил, когда должен был посыпать на голову своей госпожи лепестки роз. И вот…

– Ты? Ты стал самой прекрасной? – расхохоталась Василиса.

– Ну да, само собой. Посмотри на меня! Разве я не достоин короны? Конечно, с кнутом в руке я выгляжу более мужественно, чем в платье, но лучшего способа познакомиться с принцессой я не придумал. Да и как к ней подобраться сквозь весь этот забор из стражников.

Василиса неуверенно пожала плечами:

– Ну-у… Не знаю, много есть способов. А принцем-то как стал?

– Вот представь: десять самых красивых принцесс бродят по помосту в одних подштанниках с лифами, на флейтах играют, в разные стороны гнутся, лучезарно улыбаются, а внизу их подданные поджидают, хлопают в ладоши, улюлюкают – и все с завязанными глазами!

– Зачем? – удивилась Василиса, жуя бутерброд с сыром.

– Потому что! Нельзя просто так на прекрасных принцесс смотреть, только восхищаться. Да ты дослушай! Вот моя прекрасная, значит, выходит на помост, я сижу наверху с целой корзиной лепестков, засмотрелся, излишне наклонился и как бултыхнусь вниз! И прямо к ней в руки. Поймала она меня, понимаешь? А другие как заверещат! Эти, с завязанными глазами, решили, что самая красивая на сцену вышла, раз уж принцессы не могут чувств сдержать, и все розы, которыми должны были голосовать, к нашим ногам покидали.

Ты не представляешь, что тут началось! Такая драка за цветы! Через пять минут прекрасных от меня не отличить было. Все растрёпанные, поцарапанные! Стража прибежала, их тоже стеблями отхлестали. Чтобы не подсматривали!

В общем, сорвался конкурс. Решили, что девушки сами решат, какая из них самая-самая!

– А ты?

– Что я? Меня за свою приняли! Несколько раз пересчитывали, перекличку устраивали, и каждый раз разное число принцесс оказывалось. Решили, что все, кто на сцене, примут участие в голосовании, включая двух стражников, одного карлика и трёх любопытных мышей, что спрятались под лепестками. Этих, правда, сразу выгнали… Не важно! Важно, что моя любимая была рядом и держала меня за руку.

– Ох, – прижала руки к груди Василиса, пуская умильную слезу.

– Рано радуешься, – вздохнул прекрасный, – выяснилось, что все голоса достались царевне из второго государства. Она воспользовалась суматохой и тайно пересыпала все лепестки в свой ящик!

– И что?

– Я только одно понял: когда принцессы выясняют, кто из них самая красивая, мужчинам лучше держаться подальше.

– ?..

– Чуть не затоптали!

– Ой, – согнулась пополам Василиса, утирая слёзы, выступившие из глаз от смеха, едва она представила бой, где за место шпаг использовались розы, – а дальше?

– Дальше были перевыборы.

– Опять?

– Ага! Мы, прекрасные принцессы, должны были написать имя самой красивой, по нашему мнению. И было одно условие – своё собственное имя писать было нельзя.

– Кажется, я начинаю догадываться, – усмехнулась Василиса, – все написали своё?

– Совершенно верно, – засмеялся принц. – Но оказалось, что не все девушки умеют писать и просто поставили на бумажке крестик! После этого я предложил устроить конкурс на самый румяный блин.

– И?

– В результате вся площадь была белой от муки и сладкой от мёда, а вот блины, как оказалось, умею печь только я! Но как истинный джентльмен, подложил его в тарелку своей принцессы, откуда его стащила красавица из три четвёртого, у неё увела половинку из три шестого, потом он, уже надкусанный, оказался в руках у три седьмой. И результаты вновь аннулировали…

– Ой, не могу! – икала Василиса, глядя на прекрасного, что очень эмоционально описывал весь конкурс. – Люди, наверное, устали от такого праздника?

– Как бы не так! – улыбнулся принц-пастушок. – Все в таком восторге – ты даже не представляешь! Обычно же ничего не происходит, а тут за один день столько всего.

В общем, мы целый день пекли, жарили, пели, сочиняли стихи, отгадывали загадки… В общем, делали всё, чтобы выбрать не только самую прекрасную – а ты понимаешь, насколько это было нечестно по отношению к горожанам, которым не позволялось снять повязки с глаз – но и, с моей, разумеется, подачи, самую остроумную, весёлую и во всём талантливую девушку. И я выиграл, поскольку принцессы ничего, кроме как кидать друг в друга розами, не умеют. Меня признали самой прекрасной, несмотря на сопротивление всех остальных девушек, и закатили в мою честь бал.

– Подожди, ты что, не сказал, что ты мужчина? – подалась вперёд Василиса.

– Гостям не успел, – пожал плечами прекрасный, – думал, что в самый разгар праздника торжественно передам корону моей принцессе, а она взамен меня поцелует, и будем мы жить долго и счастливо.

– И что помешало?

– Там какая-то тёмная история со старой ведьмой. Я так и не понял. Просто в какой-то момент моя восхитительная госпожа попросила об услуге, и я не смог ей отказать. Невинный розыгрыш. Я должен был переодеться в её платье и выйти к гостям заместо неё. Сказать пару фраз, улыбнуться, станцевать один танец, а за это принцесса обещала, что король не отрубит мне голову, когда узнает правду.

– И что?

– Когда концертмейстер объявил первый танец, поднялся страшный ветер, задувший почти все свечи, явилась старая ведьма и заколдовала меня заместо принцессы. Так я стал прекрасным принцем, владельцем чудного замка на целых сто лет. А моя госпожа, как я теперь понимаю, сбежала с каким-то кавалером и прожила долгую и, надеюсь, счастливую жизнь. Вот только что мне теперь делать, я не представляю. Я же только на один день притворился не собой. И вот к чему это привело.

– Подумаешь, – пожала плечами Василиса, – был пастух, стал принц. Было стадо в шубах, стало в лаптях. Я вот тоже была царской дочерью, а в ученицы к Яге пошла, потому что сердце позвало. Ты парень добрый, справишься. И царевну себе найдёшь самую прекрасную. Главное, слепые конкурсы не устраивать.

– Да дело-то как раз в том, что не хочу я принцем быть. Мне знаешь какие сны снились? Про дальние страны, про путешествия, про земли да моря невиданные, – вздохнул прекрасный.

– Тоже не беда, – притянула к себе сумку Василиса, что-то усиленно в ней ища, – построй корабль, назовись… да хоть Синдбадом и приключайся сколько влезет.

– А это отличная мысль! – воскликнул прекрасный. – Поедешь со мной? Я тебя юнгой сделаю! Извини, капитаном назначить не могу, сам капитанить буду. Но ты можешь совмещать за юнгу, кока, боцмана…

– Извини, но я свой путь выбрала! – Василиса вытащила остро заточенную шпильку из сумки и ткнула её в ляжку прекрасного.

– Ой, – только и смог пискнуть скуксившийся от неожиданности принц и проронил ровно три слезинки в тёмно-синий флакончик, что ловко подставила к его лицу Василиса.

– Извини, – закупорив сосуд, пожала плечами девушка, – ты был такой воодушевлённый, а мне без слёз возвращаться никак нельзя.

– В следующий раз просто сунь мне под нос луковицу, эффект тот же, но не так больно! А сейчас ступай. Мне ещё подданных будить, корабль строить, а тебя я, так и быть, прощаю. Обниматься не будем, это к долгим проводам. И вот ещё, держи. Клубочек шепнул, что ты за книжкой приходила. Дарю. В знак самой глубокой признательности за пироги, беседу и прекрасную идею про путешествия. А у меня дела.

И принц, вручив Василисе книгу, вытолкал ничего не понимающую девушку за дверь спальни.

История восьмая

(отменяем колдовство)

Ярко светили полночные звёзды, громко стрекотали за печкой сверчки, а в большом котле, что стоял посреди избы, Яга варила зелье, от которого плыло зеленоватое марево, окутывая всех присутствующих. Конечно, Яга поначалу думала, что надо бы Никитку через печной обряд провести, так надёжнее. Но передумала. Со снятием Василисиного заговора могла и судьба измениться. А вот ворожба на слезах дело другое, вреда не будет. Конечно, может мышиный хвостик не отпасть, что ж, значит, будет богатырь с изюминкой, точнее, с загадкой. Бабка помешивала варево и бубнила под нос заклинания, при этом приказав всем остальным молчать и не двигаться, пообещав превратить нарушителей в жаб, если будут путаться под ногами.

Василиса, изо всех сил стараясь не ёрзать на табуретке, сидела, вытянувшись в струнку, опасно близко от котла и проговаривала про себя всё, что только могла услышать. Все трое Никит скромно расселись на лавочке под окном, чтобы не мешать хозяйке готовить свое загадочное зелье, которое, возможно, поможет им снова стать одним целым и прекратить споры, кто из них главный. Горыныч лежал на печи, свернувшись клубочком, и посверкивал жёлтыми глазами.

Никто не знал, получится ли расколдовать, сработают ли слёзы прекрасного принца-пастушка, но спросить никто не решался. Все молча с надеждой наблюдали за кружащейся возле котла Ягой.

А ведьма между тем приказала Василисе отмереть и добавить дров под котёл, сделав огонь жарче. Сама же принялась сыпать в зелье из разных бутыльков измельчённые травы. Над котлом поднялся плотный пар, меняющий цвет с зелёного на малиновый. Оторвавшись от варева, он поплыл по избе, окутывая плотной пеленой то Василису, то трёх Никит, то Горыныча, от чьего чиха облако рассыпалось миллионом разноцветных, тающих в воздухе, неведомых знаков.

Яга удовлетворённо кивнула, достала из кармана горсть мелких зелёных еловых шишек, кинула их в котелок и быстро забормотала заклинание:

– Огонь, вода, куриная слепота… Кручу, верчу, распутать хочу, с Горына-кота сойди синева, ишь, за печкою сидит, знать, разбил радикулит. Чтоб не играть нам в кошки-мышки, применяем метод шишки! Шишку надо заварить, трижды в день исправно пить. Выпьешь – шишку не бросай, под подушку запихай. За три ночи и три дня сбросишь облик ты кота… – бормотала ведьма, помешивая варево,

Яга трижды обошла вокруг котла, разметала над ним метлой сгущающийся туман, достала из кармана передника раздобытую Василисой бутылочку тёмно-синего цвета, капнула в варево несколько капель, аккуратно заткнула бутылёк пробкой и спрятала обратно в карман:

– Растает морок, лишь день настаёт, что по глупости сделано, в лету уйдёт, облик, что при рождении дан, первый солнечный луч вернёт! Огонь унесет печаль, исчезнет из сердца хмарь, смелее смотри вдаль! – добавила Яга, быстро вытащив большую ложку из-под пояса, и ударила ею по лбу любопытствующую Василису, что была готова свалиться в котёл в попытке рассмотреть, что же там делается. Девушка поджала губы, отступила на шаг, но продолжила наблюдать.

Яга осторожно добавила в кипящее булькающее зелье корень мандрагоры, крылышко летучей мыши и высушенную шкурку трёхглазой лягушки.

Дым и пары странного зелья щипали в носу, Горыныч несколько раз, не сдержавшись, чихнул, тряхнув тремя синими головами. У Василисы на глазах выступили слезы, и она, достав из рукава небольшой вышитый платочек, осторожно вытирала их, чтобы не мешали смотреть.

Яга тем временем достала большой лоскут ткани и покрыла им котёл, напитывая парами:

– Вода камни точит, огонь ночь щекочет, ветер рвёт туман, земля раскрывает обман! – при этих словах ткань поднялась над котлом, окрасившись в алый цвет. Зелье резко запенилось, запузырилось, и из него поднялась тонкая струйка, под которую Яга ловко подставила склянку, наполнив её тёмно-зелёной жидкостью, испускающей лёгкое свечение.

Ведьма улыбнулась, подхватила висевшую над котлом ткань, подозвала богатырей и обернула их с головой так, что не видно было ни макушки, ни сапог. Приподнялась над ними в воздухе, вытянула руки с острыми ногтями над головами и почти крикнула:

– Где мое слово произнеслось, случайное колдовство расплелось!

И словно в ответ на заговор, пронёсся по избе ветер, всколыхнул огонь под котлом, застучал ставнями, окрутил вихрем ткань, в которую были завёрнуты Никитки. Закрутился спиралью, маленьким смерчиком и, пойманный Ягой в сачок для бабочек, переместился, затанцевал на поверхности бурлящего зелья, подчиняясь рукам ведьмы, направленным на это странное явление. Василиса, повинуясь тихому приказу, уже бросала в котёл горсть земли, горячий уголёк и несколько капель воды.