Глава 2. Шкаф

●

Нет ни выхода,

Ни входа, ни надежды.

Спасет старый шкаф.

Ела Марьяна по большей части мало, так как слезы текли у нее из глаз, не переставая, по инерции. К тому же сильно тошнило, и болела голова. Одолевали скверные мысли о ближайшем будущем, возникали смутные образы и непонятные тени по углам. Всякий раз она вздрагивала и нервно терла руками лицо. Казалось, что девушка потихоньку сходила с ума.

Марианна спала с открытыми глазами. Они заполнились слезами, набухли и с болью закрывались. Её лицо было мокрым, красным и распухшим.

За стеной раздался глухой звук, словно скрип. Девушка вздрогнула и затряслась от страха. Её замутило, и она с новой силой разразилась истерическим плачем.

Звук повторился. Раздались приглушенные всхлипы. Будто бы за стеной тоже кто-то плакал.

Марьяна дрожала. Всхлипы за стеной становились всё сильнее и отчетливее. Обезумевшая от испуга девушка открыла дверцы шкафа и спряталась внутри. Сжавшись в комок, она съежилась в углу и судорожно затряслась. Голова раздулась от напряжения, и разум стал терять способность воспринимать происходящее. Она стучала кулаками и кричала, что не хочет умирать.

Тут случилось невероятное: задняя стенка шкафа приподнялась, и Марианна увидела в темноте узкий проход. Как раз можно пролезть! Ни секунды не думая, девушка двинулась на четвереньках вперед.

Было сыро и пахло холодным камнем. Дышать становилось тяжело, руки постоянно натыкались на липкую паутину. Внезапно Марианна наткнулась на преграду. Тупик.

Дальше девушка рванулась напролом. Послышался неимоверный грохот. Марианна подалась вперед и упала. Было темно. Над головой что-то висело и едко пахло ванилью.

Вешалки. Это тоже был шкаф, только другой. Марьяна тихонько заныла. Она неудачно упала на ногу, которая теперь болела. Точно будет синяк!

Рядом послышался шорох. Марианна замолчала. Главное, чтобы никто не открыл шкаф. Но было уже поздно: дверцы распахнулись, и, дернувшись, девушка вывалилась.

***

Молодой человек откинул рукой прядь черных волос и раскосыми, чуть покрасневшими глазами уставился на шкаф. Что-то как раз сильно грохнуло внутри него. Он глубоко вздохнул и сконцентрировался, потерев пальцами нефритовый кулон на шее. Потом прислушался к тишине и одним резким движением открыл дверцы. Что-то большое и грязное упало к ногам.

Ему вспомнились детские сказки о странных нечеловеческих существах, живущих в этом мире. Их следовало опасаться и уважать. Ками звались они. Обладая сверхъестественной силой, ками могли принести человеку как пользу, так и вред. Он снова сосредоточился, дотронувшись до кулона. Теперь в памяти всплыли картинки с неуловимыми ниндзя, способными проникать через стены и превращаться в животных.

В следующую минуту все сомнения развеялись. Нечто, выпавшее с такой тяжестью и шумом, оказалось вполне человекообразным существом. Только грязным и в ночной рубашке.

Марианна нервно поднялась. Она удивленно осмотрелась и, остановив взгляд на мужчине, не решилась ничего сказать. Он же, придя в себя, учтиво поклонился и пролепетал по-английски: «Хиро Коджиямо. Очень рад нашему знакомству».

Говорил он как-то чуднó, но несмотря на растерянность, девушка его отлично поняла, хотя никак не могла представить, как знакомство окажется радостным.

– Марианна, – представилась она по-английски. – Ты убийца?

– Чей?

– Что значит «чей»? Ты убиваешь девушек?

– Нет. Я психотерапевт.

Марианна нервно засмеялась. Психотерапевт в черных брюках и белой рубашке с короткими рукавами скрестил руки на груди.

– Тогда что ты здесь делаешь? – хихикнула она.

– Меня похитили.

Ей хотелось узнать всё: кто он такой, почему здесь и связано ли то, что их шкафы соединены тайным проходом, но усталость и чувство голода совсем вымотали её. Молчание давалось лучше, чем какие-либо слова.

Шатаясь, Марианна дошла до чужого дивана, устало села и вылупилась на дверь. Тяжело дыша, она глядела на неё, сверлила взглядом, словно пытаясь разглядеть, что за ней спрятано.

– Дверь заперта, – понял её Хиро.

Марианна с горечью посмотрела на него и пробормотала: «Она заперта, но она существует».

– Это просто чья-то очень глупая шутка, – начал японец, ходя кругами по комнате. – И, похоже, я даже знаю чья. Утром мне позвонил фанат, хотя я не давал ему номер телефона. Он говорил о каком-то сюрпризе. Я слушал вполуха. Затем в обед к дому подъехала машина. Мне стало интересно, вышел посмотреть. Тогда два самурая затащили меня в машину, а когда попробовал сопротивляться, они что-то вкололи в плечо. Сразу закружилась голова…

– И…

– И я оказался здесь. У фанатов, видимо, свои представления о сюрпризах, – закончил он, глядя на Марианну. – Так ты и есть сюрприз?

– Я понятия не имею, кто вы такой, и тем более не знакома с вашими так называемыми «фанатами», – девушка закатила глаза. – Меня тоже похитили, тоже заперли в комнате! Только, вот, сюрпризов не обещали. Со мной вообще вот уже несколько дней никто не говорил!

– Простите, что позволил себе столь дерзкие догадки, – он снова слегка поклонился. – Нелегко признаваться в этом, но я сам бы мечтал поскорее выбраться отсюда. У меня клаустрофобия. Мне очень тяжело.

Марианна лежала на диване и смотрела по сторонам. То, что она видела, совсем не было похоже на каморку с пятью углами. Здесь также не было окон, зато имелось две комнаты и отдельные туалет с ванной. Деревянная мебель была гармонично подобрана. Комнаты казались уютными и чистенькими. Мягкие диван и кресла обещали комфорт. В углу возвышался огромный холодильник.

– Что за странное место! Похоже на номер в отеле, только без окон. Разве может быть такое?– зевая, удивилась Марьяна.

От усталости она проваливалась в сон. Но тревога мешала закрыть глаза.

– Значит, может, – ответил Хиро.

– Здесь есть телефон, телевизор, часы?

– Нет, хотя в обычном отеле должны быть, – почему-то не удивился вопросу Хиро.

– А что еще, кроме стен и мебели?

– Еда и Библия.

– Неужели нет даже нитки с иголкой? – Марианна свернулась на диване калачиком.

– Нет.

Марианна с усилием вздохнула, словно это был последний вздох, и тогда Хиро заметил, что под слоем пыли и паутины её опухшее лицо было зеленым, щеки – впалыми, а глаза – мутными.

– Тебе нехорошо, отдохни, я пойду … похожу кругами по другой комнате, – сказал он.

Девушка молча согласилась, и долгое время пролежала без движения, крепко обхватив себя за талию обеими руками.

Сон не шел. Глаза снова стали влажными, и Марианна закрыла лицо руками, чтобы не разрыдаться.

Хиро заглянул в дверной проем. Заметив, что девушка не спит, он пробрался к холодильнику. Тот был набит разнообразной едой: как шоколадками, одеревеневшими от холода, так и коробками с лазаньей, которую негде было разогреть.

Мужчина разложил на столе маленькие соки и молочные пакетики, открыл упаковки с нарезкой рыбы и сыра, достал йогурты и подсохшие от времени булочки.

– Какое все холодное, – Марьяна безучастно, посапывая забитым носом, принялась есть.

– Скоро эту дверь откроют, я обещаю, – молвил Хиро, хрустя чипсами с морской капустой.

Она посмотрела на его тонкие пальцы и слабые руки. Оценивающим взглядом обвела субтильную мальчишескую фигуру, потом откинулась на спинку дивана.

– Что за место такое, где двое незнакомых людей оказались запертыми в комнатах, соединенных потайным ходом через шкаф? – Марианна наложила побольше сыра на бутерброд. – Как представился похититель?

– Фанат? Он сказал, что его имя Кон Дорви. Он, вроде как, уже много лет следит за моей успешной карьерой, и будет счастлив сделать мне удивительный подарок.

– Первый раз слышу это имя. Значит, ты психиатр? Не думала, что у психиатров могут быть фанаты.

– Я работаю как психотерапевт. Да. Эпоха шоу-бизнеса добралась и до нас. Я написал семь книг по популярной психологии. Кстати, все они стали бестселлерами. Потом пару лет у меня была передача на телевидении…

– Неужели герои были настоящие? – перебила его девушка, снимая с ночной рубашки паутину.

– Поверь, да. Если помогать людям, то на самом деле.

– И ты сам, великий психиатр, страдаешь фобией замкнутого пространства? – не поверила Марианна.

– Да, несколько месяцев я уже не практикую из-за этого. Только я психотерапевт. Вижу, ты не очень лестного мнения о моей профессии, даже рассмеялась.

Она помрачнела.

– Психотерапевт, который не может различить, что стоит за эмоцией, – закралась в ее голову мысль.

– Хочешь поговорить об этом? – отвлек ее Хиро.

– Нет, спасибо. Ты уже проверял, может, в комнатах спрятан люк, другой потайной ход?

– Нет. Мне кажется, это обычный номер в отеле.

– Только без окон, телефона, телевизора и часов, – хихикнула девушка.

Дневник (День первый)

Некоторое время назад

☼

Итак, я пишу. Мне хочется открыть дневнику мысли, мечты, идеи, чувства, желания и поступки (нет, писать мне противопоказано, ибо я целых пять минут думала над второй фразой).

Так вот. Дневник, дневничок, dear diary. Так обычно пишут, когда хотят обратиться к дневнику, будто бы он живой и все выслушает, поймет и обязательно поможет. У многих сейчас есть дневники, и они записывают туда самое сокровенное. Те ещё фразы, прямо-таки Лев Толстой.

Снова пять минут думаю, что писать дальше. Нет, автор из меня будет никакой, просто никудышный. Одно хорошо, теперь институты этого профиля отклоняются.

Кошмар, мысли бегают в голове быстро, словно тараканы от человека с тапочком в руке, и я даже не успеваю их осознать. А тут ещё пиши… Как это физически возможно?

Надо писать, надо. Через «не могу».

Да, я слишком много учусь. Именно поэтому пишу. Пишу, чтобы занять время, чтобы не слушать и не видеть, чтобы отвлечься. Просто пишу.

Может быть, я лгу себе? Все-таки для того, чтобы начать писать, нужен весомый повод. Повод?

Что ж, он есть. Сегодня мне исполнилось семнадцать.

О ужас, я раскрыла тайну своего возраста! Что же теперь делать? Как жить? Это я шучу. Юмориста из меня, как видно, тоже не выйдет.

Пиши!

Тем не менее (пиши давай), пока я трезво соображаю (у меня впереди ещё целая ночь, чтобы перестать соображать таким образом), следует решить:

1. Как обращаться к дневнику.

2. Следует ли описывать свою внешность.

3. Что завтра надеть.

Пусть третий вопрос звучит глупо и совсем по-дурацки, начну именно с него. Что ж, десять минут раздумий, никуда не денешься. Наконец, извлекла из шкафа то самое платье. Но, вот надо же, с непонятным пятном! Еще раздумья. Безуспешные попытки найти ту красивую юбку, что еще ни разу не носила. Да где же она? Ох, гора вещей на полу возле шкафа… как всегда, все не то! Ладно, возьму, что сверху лежит.

Такое прекрасное настроение (тут я немного вру), что в голову табунами наведываются мысли о проведенном дне. Но все по порядку, мы еще не закончили с вопросами.

Раз у меня сегодня такое отличное расположение духа (вру), и пессимизм вместе с пофигизмом, к счастью, не тревожат, то приступаем к описанию внешности. Естественно моей.

Я у зеркала. Я стою у зеркала и пишу. Выглядит героически. В зеркале: глаза карие, миленький нос картошкой, черные, с золотистым отливом (благо, для этой цели некий определенно замечательный человек изобрел оттеночные шампуни), волосы подстрижены коротко, но не слишком, есть челка.

Да, начали за здравие, закончили за упокой. Нет, некрасиво. Некрасиво я пишу. Но зато пишу.

Теперь после столь душещипательных строк (про упокой) переходим к вопросу последнему (в списке первому). А именно: как называть и обращаться к дневнику? На ты просто и типично, поэтому лучше придумать имя.

Матвей. Хорошее славянское имя. Говоришь Матвей, и воображается красивый высокий блондин с голубыми глазами. Что ж, Матвей, ведь ты бы рассердился, если бы я представляла тебя жирным маленьким старичком. Правда? Я тоже так думаю.

Итак, сегодня мой день варенья.

Видимо, следует описать этот день. Так обычно поступают, когда заводят дневник. Ладно, глубокий вдох, барабанная дробь, и – начали!

Началось все не ахти как. Просыпаюсь я, значит, в десять часов утра, прогуливаюсь по коридору в ночной рубашке и больших тапочках-игрушках (конечно, зря я про это написала, однако что написано пером, того, как известно, не вырубишь и топором), и меня заставляют открывать рыбные консервы с малоприятным именем Горбуша. После часа приведения себя в порядок началась усердная мойка полов, вытирание пыли и нарезание, крошение овощей, а также смазывание майонезом абсолютно всего. Наконец, накрывание на стол, после сего пришлось затратить еще два часа для повторного приведения себя в порядок. В три часа пришли гости.

Отдышалась, продолжаю заставлять себя писать.

Интересно, Матвей, как ты думаешь, сколько у меня было гостей? Наверное, твой скупой блондинистый мужской интеллект вообразил, что у меня была ультрамодная вечеринка с конкурсами и танцами до упада (в смысле, до падения люстры у соседей этажом ниже). Вот-вот.

(Что вот-вот?)

Нет, всё было просто и по-семейному. Мама, папа, я, дедушка, бабушка. Все прошло как обычно: салаты, соки, горячее, торт со взбитыми сливками.

И всё-таки мне кажется, Матвей, что сейчас ты ломаешь голову над вопросом: почему я, такая молодая и потрясающе красивая Марианна Птичкина, сидела добрых шесть часов в окружении уже давно знакомых людей, а не трясла тощими боками в ночном клубе? Так вот, не буду долго тебя мучить и потороплюсь ответить сама: мне хотелось почувствовать себя защищенной. Конечно, тебе, двухметровому и мускулистому, вряд ли когда-либо придется использовать такой мудреный способ. Потому даже не надеюсь, что ты меня поймешь. Но в жестоком мире, хочется ощутить семейную заботу и тепло.

Пиши!

Так прошел у меня день.

На первый раз хватит.