Цитаты из книги «Непоэмание»

Как ты там, солнце, с кем ты там, воздух тёпел, Много ли думал, видел, не всё ли пропил, Сыплется ли к ногам твоим терпкий пепел, Вьётся у губ, щекочет тебе ноздрю? Сыплется? – ну так вот, это я курю, Прямо под джаз, в такт этому октябрю, Фильтром сжигая пальцы себе, – uh, damn it! — Вот, я курю, Люблю тебя, Говорю — И ни черта не знаю, Что с этим делать.

Пой; провоцируй; метко остри – но добро. Слушай, как сердце перерастает рёбра, Тестом срывает крышки, течёт в груди, Если обнять. Пора уже, всё, иди. И вот потом – отхлынуло, завершилось, Кожа приобретает былой оттенок — Знай: им ты проверяешь себя на вшивость. Жизнеспособность. Крепость сердечных стенок. Ты им себя вытёсываешь, как резчик: Делаешь совершеннее, тоньше, резче; Он твой пропеллер, двигатель – или дрожжи, Вот потому и нету его дороже; С ним ты живая женщина, а не голем; Плачь теперь, заливай его алкоголем, Бейся, болей, стихами рви – жаркий лоб же, Ты ведь из глины, он – твой горячий обжиг; Кайся, лечи ошпаренное нутро. Чтобы потом – спокойная, как ведро, — «Здравствуй, я здесь, я жду тебя у метро».

Пульс где-то там, где держишь его под локоть;

Мальчик мой, как ты, сколько минуло чисел? Вуза не бросил? Скорости не превысил? Хватит наличных денег, машинных масел? Шторы развесил? Волосы перекрасил? Мальчик мой, что с тобой, почему не весел? Свет моей жизни, жар моих бедных чресел! Бросил! – меня тут мучают скрипом кресел, Сверлят, ломают; негде нажать cancel; В связке ключей ты душу мою носил — И не вернул; и всё; не осталось сил.

Мне с тобой во сто крат отчаяннее и чище; Стиснешь руку – а под венец или под конвой, — Разве важно? Граната служит приправой к пище — Ты простой механизм себя ощущать живой.

Как ты думаешь, не пора ль? Столько мучились, столько врали. Память вспухла уже, как вата — Или, может быть, рановато? Ты, наверное, ждёшь морали. Но какая уж тут мораль.

Такая болезнь хоть раз, но бывает с каждым: Я думала: я забыла сказать о важном, Я вывернусь, я сбегу, полечу в багажном, Туда же, всё с той же бирочкой на руке. Я думала: я ворвусь и скажу: porque?!..     Но Вечный грустит над очередью к реке, В которую никого не пускает дважды.

Его, по большому счёту, не существует.     Ведь, собственно, проходимцы тем и бесценны. Он снится мне между часом и десятью; Хохочет с биллбордов; лезет ко мне в статью. Таджики – как саундтрек к моему нытью — В соседней квартире гулко ломают стены.

А где я? Я дома, в коме, зиме и яме. Мурлыкаю в ванной медленно Only you, Пишу себе планы, тут же на них плюю; А кожа сидит на креме как на клею И, если не мазать, сходит с тебя слоями.     А он где? Никто не знает; по веществу ведь Он ветер; за гранью; без вести; вне игры. Пусть солнце бесстыдно лижет ему вихры, Пусть он устаёт от женщин и от жары,

Уходить от него. Динамить. Вся природа ж у них – дрянная. – У меня к нему, знаешь, память — Очень древняя, нутряная. – Значит, к черту, что тут карьера? Шансы выбиться к небожителям? – У меня в него, знаешь, вера; Он мне – ангелом-утешителем. – Завяжи с этим, есть же средства; Совершенно не тот мужчина. – У меня к нему, знаешь, – детство, Детство – это неизлечимо.