Глава вторая
в которой спорят две очаровательные сестрицы

Окрестности Мюлля.

Иве, затаив дыхание и не произнося ни звука, аккуратно достала из большой холщовой сумки палитру, баночки с красками и кисти. Утреннее солнце заливало всю поляну теплыми лучами. Уже третий день приходила она на это место в ранние часы, стараясь не упустить свет. Матушка и Рози за это на нее страшно ворчали, потому что утро в доме – самое хлопотное время. И пока Иве здесь “малюет свои картинки”, они хлопочут над завтраком и обедом, приводят в порядок дом, делают необходимые покупки в городских лавках и на рынке.

Весна во Фьоренхолле была короткой и очень долгожданной. Всю нескончаемую зиму Иве мечтала, как сумеет поймать и перенести на холст то быстрое мгновение, когда на деревьях только-только распустятся почки и дадут самую нежную и молодую листву, а грязь от талого снега сменится жизнерадостной зеленой травкой с яркими желтыми головками мать-и-мачехи на лужайках.

Сегодня природа преподнесла ей настоящее чудо в подарок: на лужайке, подставляя серый бок теплу, сидел заяц. Иве внутренне возликовала! Такого натурщика у нее еще не было. Только бы не испугался и не стрельнул обратно в лес. Она стала быстро набрасывать угольком эскиз, стараясь запомнить облик дикого зверя как можно лучше, чтобы затем дорисовать по памяти. Заяц в это время совершенно спокойно разглядывал Иве за ее занятием.

– Зайка, зайка, здравствуй, мой дорогой, – шепотом приговаривала Иве, – только не убегай, дружочек. Посиди здесь еще чуть-чуть.

Заяц повел носом, а затем повернулся к художнице другим боком.

– Да ты совсем не боишься! – восхитилась девушка, а затем удивилась еще больше. На передней лапе ушастого золотом блеснул обруч драгоценного украшения. – Ты еще и непростой! Верно, сбежал из зверинца какого-то очень богатого человека? Даже и не знала, что зайцев держат в домах…

Она продолжала рассуждать вслух, а рука тем временем спешно рисовала. Легкими штрихами Иве наметила браслет.

Со стороны дороги послышался шум и сдавленное женское хихиканье. Иве, не оборачиваясь, могла сказать наверняка, что это ее младшая сестра.

– Ух! – Рози подскочила со спины и обняла ее за плечи. – Напугалась?

– Ничуть! – засмеялась Иве, легонько шлепая сестру по руке. И тут же с досадой воскликнула: – Зайца спугнула! О, нет! Ну зачем?

Лужайка пустовала, словно Иве примерещился пушистый компаньон.

– Какого еще зайца? Опять выдумываешь все, фантазерка! – укорила ее Рози.

– Настоящего! Он сидел прямо здесь, и не боялся! У него еще на лапе было золотое украшение.

– Эх, вот бы и мне украшение! – вздохнула Рози.

– У тебя ухажёров целая толпа! Разве они тебе не дарят? – Иве стала собирать все обратно в сумку, понимая, что Рози не даст ей спокойно заниматься любимым делом.

Здесь нужно сказать, что обе дочери вдовы Эдегор были на редкость хорошенькими, хоть и противоположными по характеру.

Темноволосая Рози обладала веселым и жизнерадостным нравом, который привлекал к ней кавалеров даже сильнее очаровательного личика. Она с самого детства была дружелюбной и водила за собой ватаги мальчишек и девчонок, с которыми учиняла разные детские забавы. И хоть была младше Иве на пару лет, несведущий человек мог бы подумать совсем обратное.

В старшей, Иве, которая больше пошла в отца лицом и фигурой, всегда читалась некоторая отстраненность, излишняя задумчивость. Этот меланхоличный образ довершался молчаливостью, вызванной стеснительной и скромной натурой девушки. Конечно, исконно саатская внешность, когда белокурые волосы дополнены светло-голубыми глазами, вызывала среди мюлльских парней большой интерес, но после того, как несколько женихов друг за другом получили от ворот поворот и отправились восвояси, поток желающих знатно поредел, превратился в иссякающий ручеек, а затем и вовсе пропал. Большого приданого за девушкой не водилось, ну а симпатичных девушек в окрестностях Мюлля всегда было предостаточно, притом попроще да поприветливее.

Было в Иве еще одно качество, расстраивающее матушку в довершение всего. В отличие от шустрой Рози, в руках которой горело и спорилось любое дело, вечно витающая в облаках Иве проявляла в домашних делах гораздо меньшее усердие.

“Эх, нехозяйственная она у нас! – сетовала матушка, у которой сердце болело за каждую из дочек, но особенно за старшую. – Останется ведь девках! С таким характером бы менее разборчивой быть. Хоть бы Рози пристроить получше, авось будет и мне какой-то прок и довольствие на остаток жизни”.

Но вернёмся к нашим сёстрам, которые сейчас оживленно болтали на поляне под ласковыми лучами весеннего солнца.

– Пусть и дарят, да только что же это за украшения? Коралловые бусики? Ракушка на цепочке? Такое и ломаного грошика не стоит! Что наши мюлльские парни вообще могут предложить красивой девушке? Похороводиться, погулять, цветочки-веночки подарить, а потом что? Замуж? – Рози уперла руки в бока и зашла на излюбленную тему. – Сиди в четырех стенах, дом убирай, детей им рожай да с хозяйством управляйся, света белого не видя?

Она мечтательно подняла глаза к небу и продолжила.

– Мне бы замуж за столичного вельможу, побогаче, чтобы прислуга была в доме, чтобы на наряды мне денег не жалел… Чтобы на руках меня носил. А у нас даром, что папенька был славным оружейником, да только богатства особенного все равно не нажил, а что нажил, то мы потихоньку проедаем. Твои картинки даром никому не нужны, а я себе даже платья простенького справить не могу.

– Это в Мюлле они никому не нужны. А как было бы славно показать работы главному королевскому художнику! Там ведь совсем другое отношение к искусству! Во Фьорсе и галерея художественная есть! Там выставки, вернисажи именитых живописцев и портретистов не только Фьоренхолле, но и из Балмондая, Вулфдорна, Бремена, Ютрона, да со всего света!

– Ты думаешь, в столице своих художников мало? – с сомнением в голосе спросила Рози. – И вообще, где это видано, чтобы девицы картины малевали? Во дворце посмеются над тобою всего-навсего да в лучшем случае предложат посуду на кухне мыть или золу выгребать из печек.

– Может, и немало, – обиженно согласилась Иве с сестрой, и мстительно добавила. – Как и красивых девушек.

– Ах ты, злючка-негодяйка! – Рози возмущенно замахнулась на нее корзинкой с покупками. – Пойдем уже, дома дел невпроворот! Итак все утро прогуляла.

Они немного еще поспорили друг с другом, но в итоге дружно зашагали в сторону Мюлля, каждая со своей ношей: Рози несла покупки, а Иве мольберт и сумку.

Девушки вышли из леса на главную дорогу, по которой до городка идти было совсем недалеко.

У широкого резного столба-указателя возился знакомый паренек Дигон, сын местного бакалейщика, приколачивавший под большой табличкой с надписью “Мюлль” объявление поменьше.

– Дигги, привет! Что там такое? Какие-то новости? – подбежала к нему Рози, пытаясь оттеснить юношу в сторону.

Парень сначала покраснел, а потом собрался с духом, загородил собой получше объявление и выпалил:

– А не узнаешь, пока не поцелуешь! А коль поцелуешь, тут же отойду!

– Еще чего! – возмутилась Рози. – Еще такого дурака, как ты не целовывала!

– Тогда вон пусть она целует! – парень ткнул пальцем в Иве.

– Иве, может, ты его немножечко поцелуешь? – без особенной надежды спросила Рози у сестры. – Ну очень интересно узнать, что он там приколотил.

– И не подумаю, – заявила Иве.

– А ну отойди! – топнула Рози ногой на Дигона.

– Не-а, – загоготал Дигги.

– Тогда мы будем тут сидеть до бесконечности, кто кого пересидит! У нас с Иве хотя бы еда есть, – она ткнула пальцем в корзину с припасами. – А еще ты один, а нас двое, как навалимся дружно! Давай, Иве, с разбега!

И Рози, в подтверждение своих намерений, стала пятиться назад, беря разбег.

– Да гляди ты, гляди! – не выдержал Дигги и отошел в сторону, подпуская девушек к табличке.

На той голубыми буквами с красивыми завитками было написано:

“Осьмого полетника в два часа пополудни г-жа Метелица будет осуществлять в Мюлле очередной отбор помощницы для грядущего сезона, просим всех заинтересованных незамужних девиц в возрасте от шестнадцати лет и старше явиться на площадь у храма Селестины”.

– Иве! Это мой шанс! – возликовала Рози и запрыгала вокруг столба.

– Она тебя не выберет! – решил насолить ей Дигги, – ты на саатку-то даже не похожа! Скорее сестрицу твою возьмет! Она, вон, белобрысая и голубоглазая!

– И что, что не похожа? Вилька была вообще чернявая, и глаза, и волосы, а ее выбрала!

– И вернула домой в смоле, – не отступал от своего парень.

– Что вы раскричались, – возмутилась Иве, – у меня голова от вас разболелась уже. Идем Рози домой!

– А в прошлом году она вообще выбрала рыжую Матти, та в очереди третья стояла! И двух минут не выбирала, сразу пальцем в нее ткнула, мол, эта сгодится! Та вон сколько золота принесла, богатая невеста теперь!

– Токмо все равно рябой и осталась, как была! – хохотнул Дигги.

– “Токмо” уже посватался к ней из Бермига паренек! С таким приданым она теперь не рыжая, а золотая! – передразнила его неграмотную манеру речи Рози. – А я уж Метелице буду перину так выбивать, не жалея рученек, да все поручения выполнять, что вернусь такая богатая, такая богатая! Как куплю себе юбку шелковую, да кафтанчик парчовый, и поеду в столицу, в меня там сам принц влюбится! Спорим?

– Ох, Рози, хватит уже хвастать и фантазировать о принцах! – не выдержала Иве. – У принцев очередь стоит из принцесс, одна другой краше и благороднее, а девчонку из Мюлля в какую юбку ни наряди, она все равно так и останется простолюдинкой из захолустья.

– Слушала бы сестрицу, да не задирала нос! – поддакнул Дигги.

– Ты как был деревенским дураком, так и останешься! – надулась Рози. – Буду проезжать в золоченой карете мимо, так и быть, брошу медячок! А ты, Иветта, предательница!

И сестры, надувшиеся друг на друга, отправились домой в полном молчании.

Возле аккуратного домика, подновленного известью, они остановились. Калитка отчего-то не была закрыта на крючок, а болталась на ветру, издавая легкий скрежет. Девушки с тревогой переглянулись: для педантичной матушки оставить калитку распахнутой было немыслимо.

Глава третья
в которой мы узнаем поближе семейство Эдегор

Фьорс, столица Фьоренхолле. Королевский дворец.

На рассвете Дагмар вышел из королевского дворца, миновал наряды зевающих стражников, которые при виде него тут же вытянулись по струнке, прошел по большому двору, затем – каменному мосту, и, наконец, выбрался за ворота королевской резиденции. Там он изыскал знакомое место, укрытое зарослями орешника, и нажал на крупный зеленый турмалин, вправленный в золотой браслет, что неизменно носил на левой руке. Резким движением повернул браслет камнем вниз, пробормотав короткое заклинание.

В тот же миг фигура волшебника стала сдуваться, уменьшаясь в размерах, и приобретать совсем иные очертания. Спустя пару мгновений вместо мага у куста орешника стоял крупный упитанный заяц, отличающийся от своих диких собратьев разве что присутствием на левой лапе диковинного золотого браслета.

Дагмар свою магическую способность ото всех предпочитал скрывать, хотя пользовался ей нередко: в облике волшебного зайца он мог проскакать без устали весь Фьоренхолле вдоль и поперек, да еще и так скоро, как не каждая птица может, не то, что лошадь, а человек и подавно.

Он повел длинным ухом и посмотрел на небо: над дворцом кружил коршун. Дагмар уже достаточно прожил на свете, чтобы иметь развитое чутье на разного рода неприятности. Коршун – птица очень распространенная по всей Люзиорре, и Фьоренхолле не исключение. Однако своим магическим взором волшебник видел, а точнее, чувствовал, что именно этот коршун является порождением недоброй колдовской воли, что не сулило ровным счетом ничего хорошего.

Дагмар знал, что над королевством, которому он долгие годы беззаветно служил, сгущаются тучи. И сейчас он нуждался в мудром совете и помощи. Он втянул носом майский воздух и припустил в сторону Мюлля, неподалеку от которого обосновалась племянница самого бога смерти Орфэуса, древняя, почти как сам мир, та, что дала начало первым саатам, мудрая ведьма по имени Ейлентиррнанскоолбьюнен-та-саа. Та, что звалась простыми людьми госпожой Метелицей.

Хищная птица сделала круг над замком и полетела вслед за зайцем.

г. Мюлль, дом госпожи Эдегор.

– Матушка! Мама! Ты где?

Взбежали сестры на крыльцо, то и дело окликивая матушку. В домике царила неприятная тишина. Кухонный стул почему-то был перевернут и лежал посреди гостиной, там же, в кресле, схватившись за сердце, сидела белая как мел госпожа Эдегор.

– Что произошло? – Иве бросилась к матушке. – Рози, принеси воды, и капли добрянки! Кто-то приходил? Кто?

Матушка раскрыла было рот, но, не выдавив из себя ни звука, затряслась вся, и снова его закрыла.

Рози уже стояла рядом и отмеряла в стакан с водой капли, которые действовали успокаивающе.

– Может быть, за лекарем сбегать? – озабоченно повернулась к ней Иве.

– Не нужно тревожить господина лекаря, я почти пришла в себя, – наконец-то заговорила матушка. – Никогда в жизни я так не радовалась, что мои девочки болтаются где-то на улице.

Она стала пить мелкими глотками воду и забормотала:

– Нигде нельзя чувствовать себя в безопасности. Даже в собственном доме. Надо бы второй замок заказать. Рози, сбегай-ка в артефакторию, узнай, не слишком ли дорого магический заслон поставить? Может, если продать отцов ржавый меч, да кое-что из оставшегося… А ты, Иве, наведи пока здесь порядок.

Иве взяла матушку за руки, в то время как Рози положила свои ладони женщине на плечи.

– Мама, немедленно расскажи, что произошло, мы с Рози уже большие девочки, вместе подумаем, как быть.

– Приходило два человека, по виду – сущие головорезы. Даром, что в сюртуках, а один даже в шляпе, но такие лица, что не удивлюсь, если они на большой дороге лихим делом промышляют, ох! – снова схватилась за сердце госпожа Эдегор. – Сунули мне под нос расписку, якобы ваш батюшка проигрался накануне своей гибели им в кости… Но я ведь итак все долги уже раздала. Монс был хорошим человеком, добрым и безобидным. Никогда на меня руки не поднял, даже голоса не повысил, и вас любил да баловал. Но и за такими водятся грешки. Наш вот мимо азартной игры пройти не мог. Только ведь и ставок больших никогда не делал, это что ж на него нашло за помутнение?

– А каков долг? – уточнила Рози.

– Двести! Двести золотых! – в отчаянии воскликнула госпожа Эдегор.

– Сколько? – хором переспросили ее ошеломленные дочери.

– Двести, – всхлипнула матушка, повторяя еще раз эту баснословную сумму.

– А батюшка-то на бумаге расписался? Ты видела почерк, похоже на него? – заглянула Иве в глаза матери, на что та утвердительно кивнула:

– Словно Монс-покойничек своей рукою-то и написал. Срок, сказали, до осени. Иначе дом наш пойдет с молотка…

– Не успеем! – в ужасе взглянула Рози на сестрицу. – Даже если все получится, Метелица расчет только по весне девушкам дает.

– Вы что такое удумали? – спросила матушка дочерей, сразу насторожившись.

– Рози собралась в услужение к госпоже Метелице нынче отправиться, чтобы заработать много золота, – пояснила Иве.

– Рози бы справилась, – задумалась госпожа Эдегор, – да вот только всем известно, что Метелица не по желанию берет, а по пригодности, по снежности. В глаза глядит и сразу понимает, кто на что способен.

– Тогда можно поступить так, – предложила Иве, – мы продадим домик, и уедем отсюда, может, в Вильхово, к тётушке Агнетте?

– В это захолустье? – наморщила нос Рози.

– Подожди, Рози, – махнула на нее рукой мать, – я была бы рада переехать поближе к сестрице под старость лет, но Вильхово отсюда не так уж и далеко, и все местные знают, что там живут наши единственные родственники. Нас там найдут запросто!

– Нет, это вы подождите, – замахала на всех Рози обеими руками, – я все придумала! Мы продадим домик и переедем в столицу! Во Фьорс! Там-то у нас все сложится, как нельзя лучше, в этом я уверена! А в столице сыскать нас им будет не проще, чем иголку в стоге сена!

– Детка, – покачала головой матушка, – спустись с небес на землю. За сколько мы продадим домик здесь? И какие цены в столице? Мы деньги за наш маленький славный домишка там за два месяца спустим на еду да на временное жилье… Нет, девочки. Я постараюсь попросить у них отсрочку до весны, но нужно хоть что-то им предложить. Пару раз к нам заглядывали ценители старого добротного оружия, да я не хотела продавать все без остатка, хотела в память о Монсе оставить, да и вам какое-никакое приданое, но, видно, хоть так он нам поможет все исправить. Давайте снесем завтра скупщику литой доспех с позолотой и ржавый меч…

Пока жив был супруг, талантливый оружейник и доспешник Монс Эдегор, жена его и не думала о том, где средства брать на существование: жили они в достатке, дочек наряжали, как куклёнок, и казалось, что так будет всегда.

Но пять лет назад случилась беда. Прошло по Мюллю поветрие, разнесло по домам и дворам болезни. Знать, Орфэусу стало не хватать подданых в его теневом царстве, и решил он взять с мюлльцев свою десятину.

Захворал и Монс. А был он крепких саатских кровей и считал, что никакая зараза его не возьмет, поэтому пока жар его не свалил с ног, так и стоял он в своей оружейной мастерской и доклепывал новый нагрудник одному отважному рыцарю. Рыцарь тот, к слову сказать, дракона победил и на весь белый свет прославился. Но только вот Монс-оружейник не узнал об этом, потому как не поднялся уже на ноги, оставив жену вдовой, а Иветту и Розетту – сиротками.