Спасения ждать было неоткуда, вся надежда оставалась на свои собственные силы. Гетер меня к этому готовил. Я могла правильно выставить щиты, но для этого нужно было приземлиться. Не раздумывая, я сложила крылья, не заботясь о мягкой посадке, не до этого было. Больно ударившись о каменное надгробие, перевернулась и встала уже человеком. Холод тут же сковал тело, платье не могло укрыть меня от промозглого ветра. Снег таял, и носки быстро намокали. Я едва не падала, отступая от чёрной тени. Я следила, как дракон грациозно приземлился, уменьшаясь в размерах, и на землю уже ступил не ящер, а подленько улыбающийся брюнет.

– Не стоило даже стараться, дочь императора. Мы сильнее тенгарцев.

Дрожь пробежала по позвоночнику. Я словно смотрела своей смерти в глаза, янтарные с узким зрачком. В этих глазах отсутствовал даже намёк на эмоции. Беспощадная машина убийства, хищник, который наступал на жертву и предвидел её конец.

Я пыталась отгадать его следующий шаг, поэтому щит был универсальным с поглощающим эффектом.

– Никто за меня вам камень не отдаст! – гневно крикнула, пытаясь не поддаваться отчаянию.

Мужчина только рассмеялся мне в ответ и вновь пригрозил пальцем.

– Обман не к лицу той, что так рьяно пыталась вывести меня на чистую воду. Ну же, наследница, неужели ты думаешь, что твой воин, который сражается ради тебя, не пойдёт на сделку? А император… Нам неважно, что думает тот, чьё время подходит к концу.

Я с жадностью слушала новости из Тенгара. Тревога за Гетера не покидала меня, я была рада, что он всё ещё жив.

– Неужели камень так для вас важен, что вы готовы испортить отношения с Тенгаром?

– Я просто старый дракон, мне до политики нет дела. Мне нужен камень и только. И с помощью тебя я его заполучу.

– Разве не проще его купить? – не понимала я безрассудства ящера.

– Если бы его ещё продавали, – зло зашипел брюнет, стремясь сократить расстояние между нами.

Я бросилась прочь вдоль дорожки между могилами. Пару раз споткнулась, с трудом удерживая себя от падения на каменные монументы. Дракон за спиной зло шипел и, кажется, злился всё сильнее.

– Если вам его не продали, значит, это опасно! – пыхтя, выкрикнула и тут же взвизгнула, так как цепкие пальцы мужчины ухватили меня за плечо и дёрнули назад.

Я слышала, как над ухом усмехнулись, и в следующий момент болезненно зашипели. Я дёрнулась, и дракон выпустил меня, так как ему пришлось отражать атаки неожиданной подмоги. Я сумела отбежать от мужчины и обернулась. Стражи! Индеец и монах, призвав свои силы, обрушили на дракона совместную мощь. Я видела, как над физическими телами людей материализовались их астральные помощники – огненная птица и чёрный ворон. Я встала, оглядывая кладбище. Куда бежать, где укрыться? Или принять бой на стороне стражей? Ведь дракон силён, и раз он не начал атаковать, то явно чего-то выжидает. Глубоко вздохнув, сложила руки вместе, призвала силу, накапливая и концентрируя её. Заклинание «Вечного голода» – обманчиво безобидный, мимикрирующий под биополе атакованного паразит, который присасывается к ауре и выпивает своего носителя досуха, вплоть до жизненной энергии. При подобном раскладе драки других вариантов я не смогла придумать, а этот всплыл в голове и надоедал, требуя произнести его. Я собралась бить в спину дракону. Но он выставил руку, словно был готов к нападению, и с большим удивлением воззрился на свою ладонь, в которую впиталось моё атакующее заклинание. В это время монах воспользовался помощью покровительствующей стихии, и я, не устояв на ногах от сильного порыва ветра, упала, с размаху ударившись головой. Боль пронзила всё тело, перед глазами вспыхнули красные хлопья, словно снег, падающий с неба, напитался кровью, а затем я провалилась во тьму.

Первым я почувствовала сладковатый запах: такой я встретила лишь однажды, в далёком детстве, когда случайно забрела в небольшой храм на окраине нашего городка. Я даже не помню, был ли это храм или часовня, или заброшенный молитвенный дом, а вот запах запомнила – тёплый, терпкий, немного сладкий с дымными, хвойно-лимонными нотками, похожий на запах незрелых зелёных яблок. Затем я услышала невнятные шорохи, треск, неразборчивый шёпот и шелест, присущий старым бумажным книгам. Последним вернулся свет. Он вспыхнул перед глазами яркой точкой, а потом растянулся по горизонту – как будто кто-то включил прямо перед глазами необъятной ширины монитор, а через некоторое время стала различать размытые контуры помещения, в которое попала каким-то немыслимым образом. Долгих несколько минут, растянувшихся в том моем пограничном состоянии на часы и годы, я пребывала в прострации, нелепо вертя головой и оглядываясь по сторонам. Я сидела в старом тенгарском храме, который, судя по пейзажу за окнами, находился в лесной глуши.

– Да, это очень древний храм, – раздался голос из ниоткуда. Он был негромким, мужским, печально-добрым.

Я заторможенно обернулась, но никого так и не увидела. Прямо передо мной возвышался алтарь с праотцом-вороном, огороженный от меня несколькими рядами маленьких свечей в глиняных чашах. Справа от меня стоял высокий стол с письменными принадлежностями, рядом с ним полки с фолиантами, с которых свисали верёвочки закладок. В храме царило умиротворение, дарящее покой, но отнимающее эмоции. Словно я оказалась во сне, и всё вяло доходило до моего мозга.

– Всегда удивлялся желанию моих детей воевать, – опять раздался мужской голос, но его обладателя по-прежнему не было видно. – Я столько раз посылал им своих вестников, чтобы те помогли им усмирить гордыню. Но мои дети слишком тщеславны и слишком жаждут власти.

– Кто вы? – тихо спросила, не узнав свой осипший голос. Я сжала рукой горло, чувствуя странное жжение.

– Я праотец, – мягко ответил голос.

– Праотец воронов? – осторожно уточнила, глядя на алтарь, где стояла его статуэтка.

– И воронов, и драконов, и даже людей. Всех вас, считающихся разумными.

Я не ожидала такого ответа, а храм вновь погрузился в молчание. Я даже не слышала треска свечей, хотя их колыхал ветер, и пламя тревожно плясало на самом кончике фитилей. Я недоверчиво разглядывала деревянную статуэтку на фоне раскидистого дерева.

– Ты, наверное, хочешь спросить, что происходит, и почему именно с тобой?

Долго обдумывала, что я на самом деле хочу узнать, и кивнула, чувствуя, как у меня начала кружиться голова. Дым от свечей потемнел и стал сгущаться, поднимаясь вверх и закрывая собой алтарь.

– Ты мой вестник.

– Кто? Вестник? Я? По…

– Почему ты? Потому что я тебя создал такой. Но мои слишком самоуверенные дети не слушают тех, кто рождён в простых семьях, вот и пришлось тебя определить в семью самого императора.

– Зачем? – не поняла я ровным счётом ничего.

– Чтобы предупредить. Мои дети в упор не видят, что убивают сами себя, изживают, губят. Я лишил их права продолжать свой род, надеясь, что они одумаются и помирятся, но стало только хуже.

– Но почему… – повторила, так как не получила ответа на первый вопрос, – почему именно тенгарка?

– Тенго всегда были моими любимчиками – верными друзьями, младшими братьями, защитниками, но при этом жуткими драчунами, – праотец рассмеялся, а я заслушалась его, так как мне чудилось в этом смехе журчание ручейка, скачущего с камня на камень.

Неожиданно я перенеслась к небольшому водопаду и оказалась сидящей на валуне возле каменной скалы. На мне вдруг материализовалось снежно-белое платье без рукавов, и я осторожно погладила жёсткую ткань, затем огляделась. Вокруг шумел густой первозданный лес, пение птиц доносилось из его глубин. Яркие бабочки с золотыми крыльями порхали над лепестками огромных экзотических цветов. А рядом со мной смеялся ручеек, холодные воды которого омывали мои босые ступни.

– Я решил дать тенгарцам ещё один шанс всё исправить, – я подняла голову на старца в белом хитоне.

Он был сед, с густой окладистой бородой, в чертах его лица не просматривалась какая-то конкретная раса, скорее гармоничная смесь всех известных мне, при этом его кожа была светлой как снег, а морщины на лице словно ненастоящие. Глаза – голубые, как само небо – светились теплом и любовью. Я была поражена и чувствовала волнение. Никогда даже не задумывалась, как может выглядеть наш Творец. Наверное, именно так – как добрый и любящий дедушка. Старец держал в руках чётки из разноцветных светящихся бусин. Они были прозрачные и будто бы живые. Стоило только задержать на них взгляд, и картинка увеличивалась в размере, давая возможность подсмотреть, что находится внутри стеклянных стенок. В одной я сумела разглядеть летящего дракона, который на моих глазах скрылся за каменным пиком горы. В другой царила непроглядная темень, и лишь лунный свет бросал серебристую дорожку на гладь воды. В самой крайней узнала свой родной дом, охваченный пожаром, и маму, которая встревоженно хватала собравшихся людей за руки и о чём-то спрашивала их.

– У моих неразумных детей есть шанс возродиться. В Тенгаре осталось последнее зерно, которое нужно пробудить, чтобы оно наполнило мир силой перерождения. Ты должна вернуть это зерно на священную гору.

Я чувствовала себя опьяневшей от долгого созерцания этого невообразимого праотца. Всё, что было детской сказкой, россказнями фанатиков, всё в корне отличалось от того, что я видела перед собой – непостижимое, невообразимое, прекрасное. Старец был подобен солнцу, большой звезде, от света которой слезились глаза.

– Почему я? – сипло всхлипнула.

– Потому что я для этого тебя и создал. Не повтори судьбу твоих предшественников – белых ворон. Ты должна вернуть зерно на место.

– Я не справлюсь, – замотала головой, и тут же тошнота подступила к горлу.

– Я дал тебе всё для этого. Тебе осталось лишь воспользоваться дарованным и верить в себя и в своих помощников.

Мир подёрнулся дымкой. Последнее, что я увидела, это был продолговатый камень, прозрачный, словно застывшая вода. Он лежал в ладонях каменной статуи красивой женщины, которая сидела на пятках и держала руки на коленях, с затаённой любовью тепло улыбаясь мне.

Но этот миг разбился как стекло, а щёку обожгло огнём. Боль пронзила и без того многострадальную голову.

– Ну же, открой глаза, – шипел дракон, тряся меня и хлеща по щекам.

Я застонала, приоткрыв веки. Свет резал глаза, а сам дракон выглядел размытой тёмной кляксой.

– Жива, – радостно выдохнул янтарноглазый монстр, вздёрнув меня на ноги, от чего мне снова стало дурно. И я, оттолкнув его, согнулась пополам, переживая не самые приятные моменты в своей жизни, когда возможность скорой смерти нисколько не пугала, а вот опозориться, не сдержав рвотные порывы, почему-то страшно не хотелось.

– Давай, развеивай своё заклинание, – потребовал дракон, сжимая рукой моё горло, а я забилась в панике. – Ну же! – рявкнул он, разворачивая перед моим лицом раненую руку. Серое пятно расползалось по ауре дракона от руки, подбираясь к шее и груди.

Дракон бросил меня на землю, и я расцарапала ладони о каменные надгробия, и обожгла их холодным льдом. Встала на четвереньки, хватая воздух ртом, и в ужасе вгляделась в кровавые следы на снегу. Оба мёртвых стража лежали неподалёку. Тошнота усилилась, а я всё не могла отвести взгляд от неживых потухших глаз монаха.

– Останови своё заклинание, или я убью тебя. Поверь, мне этого пока не хочется. Поэтому не вынуждай меня, – дракон хрипел у моего уха, он опять схватил меня за горло, норовя его сломать, а я царапала его руку, пытаясь вдохнуть воздух. Слёзы размывали очертания перед глазами. В ушах стоял гул сердца.

Я же, призвав оставшиеся крохи силы, что у меня остались, вспыхнула огнём. Одежда дракона занялась, а сам брюнет зарычал и в порыве ярости сжал пальцы. Свой предсмертный хрип я слышала будто бы со стороны, проваливаясь во тьму, думая о том, что больше никогда не увижу Гетера. Никогда не признаюсь ему в своих чувствах. Никогда не услышу его нежного шёпота. Видимо, мне всё же предстояло повторить судьбу своих предшественников.

Мои предположения не оправдались. Я очнулась под писк медицинских аппаратов и приглушённый гул множества голосов. С трудом открыв глаза, огляделась. Я находилась в палате, рядом мама разговаривала с представительным высоким доктором, на соседней кровати кто-то лежал, также под капельницей и с аппаратом искусственной вентиляции легких. Я жива. С облегчением прикрыла глаза.

– Миссис Фукуи, как только она придёт в себя, мы её переведем в палату интенсивной терапии, там вы сможете подольше находиться рядом с ней, но не здесь. Это реанимация, поймите. Вам нельзя здесь ночевать.

Мама не унималась, она отказывалась уходить. Я попыталась позвать её, но вместо голоса послышался хрип.

Доктор заметил мои потуги и склонился надо мной, светя фонариком в глаза.

– Мисс Фукуи, вы слышите меня? – обратился ко мне мужчина.

Я смогла кивнуть. Мама обошла койку с другой стороны и со слезами на глазах радостно зашептала моё имя. Я чувствовала её переживания, её тревогу и слабо улыбнулась.

– Ну что ж, миссис Фукуи, даю вам пять минут, сильно не утомляйте её.

Мама сжала мои пальцы, всхлипывая.

– Доченька, ты очнулась. Ты поправишься, вот увидишь. А Мин опять пропал. Я по телевизору тебя увидела. И телефон где-то оставила, не позвонить. Домой прибежала, а там всё сгорело, и вас нет. Тебя нашла здесь, а Мин…

– С ним всё хорошо, – прохрипела я. Трубки в носу жутко мешали, а горло словно натёрли наждачной бумагой. – Он у отца, – попыталась я успокоить маму, не в силах выдержать её слёзы.

Я увидела облегчение в маминых глазах, когда она услышала, что Мин жив, но её рыдания не утихли, даже когда я пообещала очень скоро встать на ноги с помощью магии. Мне потребовалась всего пара минут, чтобы наскрести крохи магии, оставшиеся во мне, и запустить регенерацию.

– Ма, пожалуйста, принеси мне завтра одежду, – попросила я у неё до того, как вошёл врач и потребовал освободить палату. Мама обняла меня, погладила по волосам.

– Я приду завтра, – пообещала она и поцеловала в лоб. – Поправляйся, милая.

Я прикрыла глаза, чувствуя, как накатывает сонливость. Я не успела спросить, что же случилось с драконом, но пообещала себе завтра обязательно всё выяснить.

Второе моё пробуждение было таким же тяжёлым. Кто-то был рядом, чужой колючий взгляд пронзал меня, от чего пальцы на руках холодели. Чувство опасности подхлестнуло открыть глаза, а когда я увидела рядом с собой очередного индейца, то первое, что сделала, это выставила щит и попыталась встать с койки.

– Не бойся, – хмуро отозвался пожилой индеец, выглядящий намного старше того стража, которого убил дракон на кладбище. Этот странный посетитель был одет в обычную клетчатую фланелевую рубаху, куртку с капюшоном и фетровую шляпу, надетую на повязанный вокруг головы цветастый платок, из-под которого виднелись забранные в низкий хвост седые волосы. – Я не причиню тебе вреда, вестник Небесного Отца.

Я не поверила ему ни на секунду, так как колючий и неприятный взгляд индейца выдавал его истинное отношение ко мне, тенго по текущей в моих венах крови и магии.

– Ты должна вернуться. Тебе здесь не место.