Аглая хихикнула и поправила кружавчики, после чего принялась, не скрываясь, изучать туалет хозяйки. Не лишенная едкости эпиграмма о впущенной во дворец обезьянке в бантиках веселила Старую Придду третий день, только обезьянка, добившаяся невозможного, полной дурой быть не может, а замашки… Свой смысл есть и в них. Если тебе нипочем не стать своей, оставайся чужой. Если тебе шипят в спину, начинай лаять. Чем громче и визгливей, тем лучше! Девочку в окошке без Рамиро и Франциска затопчут, графиня Креденьи вывернется и цапнет. Больно и почти наверняка – ядовито.

– Те-емное ста-арит, – снизошла до совета разглядевшая, наконец, хозяйку гостья. – И тяже-елое.

– Зачем… матери маршалов молодиться? – Упомянуть о вдовстве было бы уместней, но не разменивать же главное в своей жизни на придворные дрязги? – Кстати! Маршал Лэкдеми очень высокого мнения о внуке графа Креденьи.

– И ре-егент герцог Алва, – голубенькие глазки мечтательно закатились. – Ах, я ему та-ак обязана… Вы знаете, регент в Октавианскую ночь меня спас от злодеев… У нас были га-адкие соседи, особенно один. Мерзавец был булочником, регент его вздернул на собственном крыльце, это было уж-жасно, но так справедливо! Я сочла своим долгом посмотреть… на торжество добродетели. Мне стало дурно, но у меня были фельпские соли… Я вы-ыдержала.

Луиза упоминала, что мать целый день бегала смотреть на повешенного, не забывая объяснять всем встречным, что злодей наказан лично Вороном за покушение на Аглаю Кредон. Арлетта убрала с уж-жасно старящего ее бархата пушинку и глубокомысленно свела брови.

– Нигде, – вздохнула графиня, – нигде нельзя чувствовать себя в безопасности… Мы не знаем, не можем знать, что на душе у тех, кого мы не замечаем. У всех этих булочников, поваров, дворецких! Однажды мы с вашей… госпожой Арамона стали свидетелями омерзительной сцены. Дворецкий маркиза Фарнэби имел отличные рекомендации, тем не менее он сошел с ума и напал на юную девицу, а незадолго до того я столкнулась с обезумевшим ментором… С тех пор я не выхожу без должной охраны. Не спорю, хороший секретарь полезен, но пара торских ветеранов жизненно необходима.

– Вы так пола-агаете? – протянула живо заинтересовавшаяся красотка, и Арлетта молитвенно сжала руки.

– Это может спасти счастье тех, кто вас любит.

– Коне-ечно… Граф Креденьи был бы безуте-ешен.

– Не только он, – окончательно не выдержала графиня Савиньяк. – Мир без вас утратит часть красок. Он станет менее розовым.

– Пра-а-авда? – чистенький мизинчик коснулся нарумяненной щечки. – Вы так инте-ересно говорите.

– Я – урожденная Рафиано.

– Граф Креденьи зна-ает вашего брата… Мой супруг не сомневается в ва-ашей добродетели и никогда не верил в эти уж-жасные слухи про графа Валмона.

– Ваш супруг мудр.

– О, – супруга Креденьи опустила глазки, – о…

– Он не верит сплетням, но лучше не давать сплетникам лишнего повода. Порой это невозможно, когда дело идет о… Надеюсь, вы меня понимаете?

– Дра-агая…

– Я не сомневаюсь в вашей прозорливости. Мой сын маршал Лэкдеми пишет, что граф Креденьи хочет сделать своим наследником своего внука Герарда.

– Рея Кальпирадо, – жеманно поправила бабушка. – Регент герцог Алва сделал Герарда реем, они встретились в моем доме, и регент был так любе-езен.

– О, Рокэ с дамами сама любезность! Но юный Герард в самом деле отличный офицер. Открою вам секрет, рэй Кальперадо оказал моему сыну огромную услугу. Ваш супруг может гордиться таким внуком, но, насколько я помню, у графа Креденьи есть младший брат, который сейчас является наследником.

– Приживальщик, – припечатала Аглая, – и подкаблучник. Я про его козу такое могу…

– Самое малое, она лишена такта.

– Са-авершенно, – опомнилась графиня-тесемочница. – Ну просто са-авершенно.

– С этой дамы станется распустить сплетню о том, что Герард влияет на графа Креденьи, чтобы прибрать к рукам его состояние. Будет лучше, если рэй Кальперадо останется со своими товарищами – герцогом Приддом и моим младшим сыном и как можно меньше будет встречаться с дедом и вами. Это выбьет сплетников из седла.

– Вы так пола-агаете?

– О! Я знаю цену слухам.

– Я в них никогда не верила… И граф Креденьи…

– Я перед вами в долгу…

– Дра-агая…

– А перед госпожой Арамона и ее дочерью в долгу весь Талиг. Они очень рисковали, выполняя личную просьбу регента. Понимаете, герцог не мог так просто уехать, когда… когда… Надеюсь, вы меня понимаете?

– Ах… Мне говорили, Катарина Ариго походила на меня…

– Как сказать. Ее величеству приходилось носить тяжелые платья. – Которые делали ее хрупкой девочкой. – Королева не вправе позволить себе вольностей в одежде.

– О… В одежде, – Аглая тоненько хихикнула и прикрыла губки платочком. – Регент и герцог просил Луизу позаботиться о… вы ведь понимаете?

– Мне кажется, да. Не сомневаюсь, верность Луизы и Селины будет оценена. Я знаю, вас шокировало согласие госпожи Арамона стать дуэньей. Поверьте, если бы она могла открыть вам тайну, она бы ее открыла.

– Дра-агая, я знала все с самого начала! Я вижу людей насквозь, конечно, я молча-ала…

– Но разве не вы давали советы относительно туалетов Селины? В голубом она упоительно хороша.

– Да, недурна, но ей надо испра-авлять манеры. Селина слишком провинциальна, чтобы находиться в нашем доме. Луиза тоже опростилась… Она зл… Она-а страдает, что совсем не похожа на меня, но лучше выглядеть можно всегда. Я ей даю на-алежащие советы, но это ее ужасное упря-а-мство, эти манеры…

– Бедняжка была несчастлива в браке, но при этом ничем себя не запятнала. Более того, она, несмотря на… дурное поведение супруга, сохранила семью. Вы, полагаю, слышали о несчастливом замужестве старшей дочери герцога Ноймаринен? Она не смогла стерпеть того, что Луиза переносила с истинно олларианской кротостью.

– Лу не шлюха, – засвидетельствовала розовая добродетель, – она никогда бы не повела… Супруг нам дается свыше, его надо чтить и…

– Учить добру, – подсказала Арлетта, – как завещал святой Павсаний.

– Ах, как вы пра-авы! Я как раз хотела напомнить эту проповедь. Лу пришлось тяжеленько, с ее ног… внешностью, но она терпела…

– И ее терпенье было гордым.

– Как вы все па-анимаете!

– Не забывайте, я путешествовала с госпожой Арамона. И я, как мать военных, имею некоторое представление о капитане Арамона.

– Похотливый скот! Мужлан!

– Мне очень жаль Луизу, – тихо и в самом деле искренне сказала Арлетта. – Ее молодость, ее надежды…

– Да ни на что она не надеялась, куда ей! С такой ро… Луиза удалась в господина Креденьи, он ей и добыл жениха. Не лучшего, я так прямо и сказала.

Пора было смущаться, Арлетта смутилась и сменила тему.

– Вы не встречали маркграфа Бергмарк? – быстро, пожалуй, даже торопливо, спросила она.

– Откуда? Он же сейчас сюда ни за что не поедет! Тут же эта фи…

– Урфрида, – шелковым голосом перебила графиня Савиньяк. – Урожденная герцогиня Ноймаринен предпочла вернуться к родителям, и я ей очень сочувствую. Конечно, ее появление расстроит тех матерей, у кого дочери на выданье.

– Х-ха, – почти тявкнула собеседница. – Гогенлоэ.

– Простите, не при слугах!

– Дра-агая.

Фарнский кудесник прислал лимонное желе, посыпанные корицей заварные пирожные, печеные яблоки под взбитыми сливками, мед, орехи и три вида сыра. Он принял в расчет локоны и кружева и позорно проиграл – гостья пристроилась к сыру. Графиня Креденьи хватала насаженные на серебряные шпажки кусочки и, отставив пальчик, отправляла в ротик, не забывая поносить Гогенлоэ, которых ненавидела даже сильнее, чем булочника-лигиста. Еще бы, ведь того уже повесили, а гнусные родственники имели наглость жить, претендовать на наследство и при этом воротить от Аглаи свои острые носы.

– В армии служат не самые утонченные люди, – улыбнулась Арлетта, – а я провела жизнь среди военных. Они полагают, что некоторые носы созданы, чтобы клевать, прошу прощения, конские яблоки.

– Уж-жасно, – просияла Аглая и понеслась дальше. Дра-агая графиня Савиньяк узнала, что бывший геренций лезет из кожи вон, чтобы удержать должность, и Рудольф принял его сторону. Гогенлоэ воспрял, но возвращение и победы принятого в доме Аглаи Кредон регента выбили старого урода из колеи. Сперва в споре за наследство Креденьи геренций поддерживал зятя, а теперь виляет и юлит. Кроме того, он хочет получить опекунство над внучками, которых забрал из Бергмарк якобы из жалости. Только на самом деле внучки ему нужны, чтобы подгрести под себя хотя бы часть состояния Манриков, благо прибрать к рукам нажитое бывшим тессорием охотников хватает. И самый шустрый – наследник Дораков: прискакал сперва в Ноймар, а потом в Старую Придду, да еще и сестрицу притащил, а та, между прочим, ведет себя непристойно.

– Девушку, – плеснула маслица в огонь Арлетта, – наверняка расстроил возвращенный браслет. Расторгнутая помолвка – это всегда огорчительно.

– То ли дело от мужа отделаться!

– Я все же не советую вам обсуждать герцогиню Урфриду при посторонних.

– Дра-агая, вам я доверяю! Но мне пора-а…

Аглая Кредон чмокнула Арлетту в щеку и выпорхнула лягушечкой, возомнившей себя морискиллой. Прелестная тема, особенно если вспомнить ядовитых дигадских пучеглазок. Арлетта отщипнула пару виноградин и перебралась к столику, на котором утром «забыла» письмо Урфриды с предостережениями против дам Арамона. Оно лежало так же, как и прежде, но спрятанная меж страниц соринка исчезла: розовая лягушечка узнала то, что следовало.