Глава 4
Талиг. Лаик
Талиг. Акона
400-й год К.С. 12-й день Осенних Молний

1

Салигану повезло – снегопад так и не прекратился. Утром даже самый дошлый хорь не поймет и не докажет, куда и с кем ездил дукс, хотя на отлучки Раймона вроде бы никто внимания не обращает. Ворюга-маркиз, дурак-казарон, пузатый щеголь… От того, над кем смеешься, удара не ждешь, какой удар от глупца и ничтожества?

– У вас все же очень выразительное лицо, – не пузатый и не завитой Валме ввалился без стука. – Я это заметил еще при первой встрече, то есть при первой нашей встрече в Олларии. В золотые юные годы я на вас особого внимания не обращал.

– Ну, я вас и вовсе забыл.

– Вам можно, вы жили такой насыщенной жизнью…

– Я жрал морковку, – засмеялся Робер. – И то за счет Эсперадора.

– Морковка, в отличие от розмарина, не способствует памятливости. Не запирать дверей и не выгонять гостей вас в Агарисе научили?

– Про засов я не подумал, да и к чему тут запираться? Вокруг свои.

– Рано или поздно вы меня вынудите прослезиться, – виконт уселся на внушительный, впору старшему Валмону, стул. – Я по поручению Рокэ. Соберано намерен вновь загнать нас в могильник. Желания загоняемых ничего не значат, равно как и усталость, но шадди сейчас принесут.

– Спать я точно не собирался. – Пусть куда хочет, туда и загоняет, лишь бы знал, что делать! – Мне бы после дороги и попойки свалиться, а я – хоть сейчас в седло. Коннер все-таки едет?

– Все едут.

– Меня тревожат эти кошачьи реликвии… То, что им место рядом с королем, понятно, но не маловат ли эскорт? Коннера отправляют в Варасту, этот рэй…

– Лагартас.

– Лагартас уже уехал, люди вашего отца – тоже, мы сразу за Кольцом сворачиваем к армии. У Эрвина остается дюжина солдат, даже не «фульгатов». Конечно, на военные отряды обычные мародеры не нападут, но можно ведь и на «бесноватых» нарваться.

– Можно, – согласился виконт, – а еще граф Литенкетте может подавиться, поскользнуться, простудиться, упасть с лошади; впрочем, он уже падал… Но вот чего он не сможет, так это утратить королевское имущество, потому что оно как лежало у папеньки, так и лежит. То, что вы очень точно определили как кошачьи регалии – ведь на них спал кот, – в Старую Придду не едет. Как оно вам, кстати?

– Такой меч в ближнем бою просто находка, а вообще глупо вышло. Мы спокойно проехали пол-Талига, всех, кого нужно, встретили, без потерь выбрались из Олларии, и вдруг эта нелепая ссора! Вы хоть поняли, кто укусил Коко? Спутать короны немудрено, я сам спутал, но Раймон-то здесь при чем?

– Спаси вас великий Бакра, – Валме простер руки к двери, – ибо сами вы не спасетесь! Войдите.

– Как велено, без сахара, – деловитый «фульгат» втащил поднос, водрузил на стол и тут же ретировался. Эпинэ с удовольствием взял немалую кружку с королевским вензелем – из таких унары пили молоко и травяные отвары. Или не пили, а под рассуждения о винах и шадди выплескивали «детское питье» в камин или за окно.

– Вас смущает посуда? – Валме тоже вертел в руках лаикскую память. – Да, она предназначена для иных напитков, но военные в походе могут пренебречь условностями.

– Ничего меня не смущает, – Иноходец засмеялся и от души хлебнул подзабытой в степях горечи, – просто в Лаик шадди пили только менторы.

– Они пили не только шадди, – уточнил Марсель. – Так рассказать вам про находку? Это забавно и само по себе, и потому, что частично подорвет вашу веру в человечество, а частично – наоборот.

– Расскажите, – попросил Робер. Кто бы ни варил этот шадди, он умел это делать. – Только я не так уж и доверчив.

– Вы доверчивы, что вас никоим образом не портит. Впрочем, на сей раз в доверчивость впали все, кроме Салигана. Дукс насторожился, когда Коко с присущей ему изысканностью принялся выпроваживать своего дорогого друга из Лаик. Друг Раймон выпроводился, позволив другу Коко проводить себя до ворот, и, сделав круг по окрестным полям, вернулся, благо за время нашей прогулки успел спеться с «фульгатами». Первым делом маркиз, изучивший за годы… ну, пусть будет общего дела повадки барона, порылся в его поклаже. Меча Раканов в руках Салиган не держал, но корону на чужих головах видел, а спутать ройи с рубинами для него то же, что для вас принять мориска за линарца. Раймон счел найденную в Лаик прелесть собственностью Талига и, посрамив демона корысти, вызвал меня.

– Найденную в Лаик? – Робер бездумно провел пальцем по краю кружки. – Откуда тут взяться таким вещам?

– Стащить их в другом месте барон просто не мог. Я знаю Констанса года четыре и готов поклясться: то, что кануло в этот омут, не всплывает. В дорогу, причем опасную, наш знаток прекрасного не взял бы ничего ценного, мало того, в пути он был на глазах не только Коннера с Литенкетте, но и папенькиного камердинера. Поверьте, это страшно! Когда я впервые услышал, что Создатель видит все, – мне тогда было года три, – я решил, что речь идет о Дави. Нет, до Лаик барон ничего не находил, к тому же его мысли были заняты исключительно Рожей. Затем мы отправились в Олларию, Дави – в Валмон, и Коко остался без присмотра. Времени, чтобы облазить Лаик, ему хватило. Мы вернулись, и паршивец с порога принялся объяснять, сколь скучны эсператистские усыпальницы и огорчительны переделанные храмы. Меня сии откровения слегка насторожили, но для обысков я был слишком благостен, а вот Раймон не поленился и нашел-таки причину баронских стонов. Ну не святой же Танкред в самом деле сунул во вьюки Коко эту гальтарщину!

– А почему нет? – внезапно развеселился Эпинэ. – Барон стремится к знаниям, святому он должен быть угоден.

– Танкреду угодны бескорыстно взыскующие. Коко похож на бескорыстного?

– Нет, – мотнул головой Иноходец, – но, если он нашел настоящие регалии, что хранится у вашего батюшки? А если настоящие – те, кто сделал эти? И зачем?

– У вас такой пытливый ум. – Валме приподнял кружку, как бокал. – Логика подсказывает, что подлинник лучше, дороже и старше подделки, но когда за дело берутся короли, логика может удавиться. Подлинные регалии те, с которыми разгуливает подлинный монарх, а подлинность монарха – вещь слишком деликатная, чтоб обсуждать ее под шадди. Такое дело касеры требует.

– Скорей тюрегвизе, – прыснул Эпинэ, припомнив, как Балинт объяснял, почему Карои – он, господарь Сакаци – Савиньяк, а замком распоряжаются Мекчеи. – Тот же Альберт – подлинный герцог, но алат – никакой…

– Совсем как регалия, – кивнул Валме. – Которая у папеньки.

Они пили шадди и смеялись, будто в грубые посудины со сплетенными «Ф» и «О» налили не шадди с корицей, а юность.

– Не важно, кто послал Коко корону, – наконец переиначил сентенцию мэтра Инголса Робер, – важно, кто послал ему Раймона.

– Это же очевидно! Тот, кто послал Раймону кота.

– А не Котика?

– Эпинэ, вы чудо! – Марсель аж вылез из-за стола и отвесил полноценный дипломатический поклон, чем вызвал у Робера новый приступ смеха. – Кстати, вам не кажется, что когда в небольшой компании кто-то на «ты», а кто-то – на «вы», возникает некоторая натянутость?

– Вы о чем?

– О том, что Рокэ и дукс Жан-Поль вам тыкают, а я все еще вежлив. Как вы думаете, что будет, если мы выпьем шадди на брудершафт?

– В нашей дружбе будет что-то морисское!

– Так и будет, – виконт снова уселся и приподнял кружку. – Чтоб оно звенело вечно…

– Чтоб звенело вечно! Я вам… тебе уже говорил. Ты сразу и капюшонная змея, и фазан, а я – лошадь, но бегать готов. Можешь на меня рассчитывать!

– Я не только могу, я рассчитываю, Валмоны на всех рассчитывают. Зачем делать самому то, что за тебя сделает кто-нибудь в каких-нибудь штанах, но тебя я буду по возможности предупреждать. Если это тебе не повредит, само собой, только сегодня рассчитывают на нас.

– Я готов.

– А вот я не очень, – Марсель понизил голос. – Только бы обошлось без Рожи! Я о маске, что висела у Коко на стенке.

– Она же не тут! Или Коко нашел еще одну?

– Нашел Лионель, но эта пакость последний раз вылезла ко мне из бакранского алтаря, а Рокэ как раз затеял гадать или что-то в этом роде. Тебе может даже понравиться.

– Мне?!

– Ты же не против, когда тебе показывают звезды, да и лошадей ты любишь.

– Люблю… – Еще бы забыть пятна плесени на готовых сойтись стенах! – Не знаю, что тебе сделала эта маска, но мне от пегих кобыл не по себе, даже от твоей. Так, говоришь, мы лезем в могильник?

– Не совсем. Помнишь стол, на котором спал кот? Рокэ думает, это что-то вроде колодца и пьедестальной лужи, а в них ты видишь звезды и огненного жеребца.

– Сегодня я ничего не видел.

– Бакраны свой алтарь поливают, а стол из похожего камня, может, тут тоже нужна вода. Слава поселилась в храме с пьедестальной лужей и не стала ее трогать, Франциск колодец тоже оставил как есть, а лаикский храм танкредианцы переделали. Будет обидно, если они все испортили, пожалуй, я даже пойму Коко.

– Марсель, а ведь на меня что-то у этого стола нашло… Нет, оно раньше началось! Мы сидели в галерее, явился Салиган, потом барону понадобились его записи…

– Ты все еще в это веришь?!

– Без них Коко не мог ответить Рокэ.

– Чего Коко действительно не мог, так это не проверить, цело ли то, что он уволок из усыпальницы.

– Погоди, – решил докопаться до сути Иноходец, – почему именно из усыпальницы? В Лаик прорва всяких закоулков.

– Потому что Коко эти самые усыпальницы ругал, и одна из них была вскрыта. Не бароном, раньше, но графиня Савиньяк из гроба взяла только шкатулку с бумагами. Разбойники, которые пытались здесь угнездиться, насвинячили бы по всему храму, да и сам покойник весьма примечателен. Пока мне не докажут обратное, я буду считать, что Коко обокрал Диамнида.

– А туда-то их кто положил?

– Тот, у кого была привычка подбрасывать в гробы сувениры. На досуге можно подумать и об этом, но покончим с бароном. Обнаружив в конюшне Котика, наш друг успокоился – если волкодав не пускает его, Салигана не пустит и подавно. Коко вернулся в галерею, и вот неожиданность – мы оттуда ушли, причем именно в усыпальницу. Нас с Рокэ барон вряд ли опасался, однако с Раймона сталось бы заметить, что в одну из гробниц недавно лазили, связать это со старым другом и заинтересоваться его поклажей. Констанс помчался в храм, думая уговорить меня забрать собаку, а остальных вернуть к столу. Не уговорил, зато в полной мере ощутил боль утраты.

– Не знаю… – Эпинэ заглянул в полную темного осадка кружку. – Коко заслужил хорошую взбучку, но вы его просто затрясли. Как коты мышонка.

– Оказалось, мы, все трое, злы из-за Марианны. Смерти не избежать, жизнь прекрасна, но вдовец вел себя как свинья.

– У него настоящая семья в Эпинэ, – объяснил Робер. – Жена, дети, последний родился этой осенью. Марианна барону помогала, и только. Сына он спас, этот флейтист… Марий – на самом деле сын барона от этой… кажется, Филиппы. Она думает, что замужем за управляющим Капуль-Гизайлей.

– Пусть думает что хочет, – Марсель положил руки на стол, пистолетов в них не было, но казалось, что виконт целится, – и живет тоже пусть, но Коко повезло. Увлекайся воришка чем-нибудь по нынешним временам бесполезным, он бы сейчас объяснялся с Диамнидом.

2