Глава 3
Талиг. Лаик
400-й год К.С. 12-й день Осенних Молний

1

Ноха походит на Лаик, Багерлее походит на Лаик, Старая Барсина походит на Лаик… Лаик – мерило всему, ведь это юность, которая есть у всех, а у Ро, унара Робера, она была еще и счастливой. Дедовы наставления не помешали Эпинэ сойтись с однокорытниками. Они, тогдашние, ничего не делили, никому не завидовали, не разбирались, кто – «навозник», а кто – эорий, это пришло потом…

– Мне тут было хорошо, – признался Иноходец капитану «фульгатов», – но я ужасно хотел в Торку.

– Куда ж еще? – ничуть не удивился «закатный кот». Это он привез письмо Савиньяка и нашел графиню, а сейчас тащил фонарь, причем делал это залихватски. – Больше не хотите?

– Хочу! – чуть ли не крикнул Эпинэ. – Там все понятно, а я никакой не маршал! В лучшем случае полковник.

– Врешь ты все, – зашедший с другого бока Салиган подхватил Робера под руку. – Те, которые в лучшем случае полковники, держат себя исключительно за маршалов. Первых. Осторожно, тут ступенечка…

– Я помню, – засмеялся Иноходец, который на самом деле помнил и лестницу, и коридоры, и узкие высокие окна. – Сколько лет не вспоминал, а помню! Раймон, я рад, что мы на «ты»!

– Могилки сближают, хотя случается и наоборот. То есть вот-вот случится.

– Что случится?

– Валме собрался изящно помстить, – объяснил Салиган, поправляя встопорщившуюся куртку. – Мне понравилось, хотя обычно я за простоту. Взять тех же ворон, вроде и простенько, но смачно.

Вороньё данариям шло замечательно, но вспоминать об оставшемся за метелью городе было, нет, не больно – не ко времени. Вечер при всей своей странности выдался добрым и слегка безумным, портить его не хотелось. Эпинэ слушал вполуха болтовню не прекращавшего войну со своей одежкой Салигана и не знал, как объяснить неряхе-дуксу, что они теперь больше, чем родня. И дело не в Марианне, не в спасенных беженцах и даже не в выстреле по щербатой нечисти, – просто, когда в Олларию вломился Шар Судеб, Салиган встал рядом. Они вместе уходили из дворца, бросали в водопад золото, хотели жить и готовились умирать… Сколько погибло, но они уцелели и теперь не должны потерять друг друга из-за какой-нибудь ерунды. Со смертью не поспоришь, дела есть дела, но ведь случаются и обиды на пустом месте, ошибки, непонимание и еще что-то непонятное, раздирающее близость. Ты не предаешь, не забываешь, пытаешься быть откровенным, поднимаешь стаканы, а дружба тает, как сахар в кипятке…

Откуда вынырнул черноволосый унар, Робер не заметил, но держать в Лаик мальчишек было несусветной глупостью, пусть данарии и обходят поместье стороной. Разве что парень, когда начались погромы, прибежал сюда в чем был. Слуги его пустили, дали одежду… И все равно хорошим это не кончится!

– Его нужно забрать, – шепнул Эпинэ Ворону, словно бы не замечавшему пристроившегося рядом паренька. – В Аконе он не пропадет.

– Если Рамон отдаст, берите.

– И не подумаю, – огрызнулся Салиган. – Я слишком долго страдал в одиночестве, никто меня не понимал, не встречал и не кусал. Наконец на меня шмякнулось что-то вроде искупления, и тут некоторые готовы меня лишить…

– Раймон, давай потом, – попросил ничего не понимающий Эпинэ. – Унар, ваше имя?

Парнишка обернулся на голос – он был одно лицо с Рокэ! Вот, значит, как…

– Вы похожи, – не выдержал Эпинэ. Шестнадцать лет назад Катари было немногим больше десяти. Шестнадцать лет назад к услугам Алвы был весь мир! – Как его зовут?

Унар за себя ответил сам, однако Робер не разобрал – в левый глаз плеснуло болотной зеленью. Иноходец вздрогнул, но это была всего-навсего свеча в старческой руке – монахи вернулись в родную обитель, им было куда возвращаться.

– Танкредианцы ушли из Нохи, – торопливо объяснил Робер, – ничего не смогли сделать и ушли, потому мы их и не встретили.

Человек со свечой медленно повернулся. Это был дед! В своем любимом колете, с короткой алисианской бородкой – он так ее и не сбрил. Старый герцог требовательно глядел в лицо последнему внуку, и Робер не выдержал.

– Вы ошибались, – отчетливо произнес он, пытаясь унять разгоняющееся сердце. – Я исправлю, что смогу, но говорить нам не о чем. Постараюсь вас не проклясть…

– Сейчас зарыдаю, – неожиданно шмыгнул носом убийца семьи, – увы, я, как всегда, без платочка. Одолжите и проклинайте, но я не отдам.

Дед смеялся, рядом ничего не понимал малыш с перевязанной рукой и какие-то унары со свечами, разглядеть их мешал хохочущий Повелитель Молний, внезапно метнувшийся наискосок гигантским, взлетающим из-под самых ног голубем. Что-то резко сдавило плечо, мигнул красноватым дверной проем; какой высокий порог, даже странно.

– Странно…

Ни деда, ни унаров, ни зеленых свечей! Кажется, холодно, кажется, тянет дымом. Рядом – Уилер, так вот кто его удержал! В нешироком проходе их четверо, впереди, за порогом, свет. Совершенно обычный.

– Осторожней.

Второй раз Робер не споткнулся. Полутемное помещение казалось на редкость уютным, а горящий в гнезде факел позволял рассмотреть каменный стол, деревянную унарскую скамейку, строгую статую с совой, еще одну дверь.

– Я собирался заглянуть сюда завтра, но на закате это как-то логичнее. – Алва запрокинул голову, разглядывая потолок. – Очень необычный Покой озарений.

– Левий вроде бы назвал его удивительно приятным, – заметил оказавшийся тут же Марсель. – Готов согласиться, хотя скамейка выпадает из общего стиля. Если я еще не говорил, то кардинал сюда лазил вместе с графиней Савиньяк, а та написала батюшке… Робер, что с вами?

– Ничего… Потом объясню.

– Объяснишь потом, – кивнул Алва, – а отдохнешь – сейчас. Садись. Когда придешь в себя, Уилер тебя проводит в галерею.

– Не нужно, – сейчас он немного посидит и вспомнит… вспомнит что-то важное. – Я подожду здесь.

– Я за ним пригляжу. – Салиган запахнул строптивую куртку и ловко оттер Уилера. – Я умею, так что кощунствуйте спокойно, не торопитесь.

– Спасибо, – хорошо, что Раймон остается, он поймет… – Я в самом деле сяду.

Приветственно скрипит скамья, рука нащупывает буквы на тыльной стороне спинки – чей-то вензель… Чья-то юность… Теплое дерево, прохладный гладкий камень, непроглядно-черный и при этом блестящий, как зеркало в ночи. Камень ловит отблески огня, обычное дело, а кажется – в глубине мечутся полузнакомые тени. Грациозно изгибается выдра, ловит ветер хищная птица, взмывает в прыжке рогатый олень, трясет гривой одинокий конь. Олень. Конь. Снова черный олень в круге света. Багерлее, скованные руки, кровь… И сова. Откуда здесь сова?

2

– Диамнид… – Алва тронул рукой мрамор. – Он решил, что о нем будут знать только это. Что ж, быть по сему. Уилер!

– Монсеньор?

– Утром вернете плиту на место и обрушите лестницу.

– Будет сделано, – заверил «фульгат». – Ни одна сволочь не доберется.

– Именно, – рассеянно кивнул Алва, направляясь к следующему надгробию. – Итак, их было семеро, и они все испортили.

– Э, – не выдержал Марсель, – выходцы такого не говорили, и вообще, мы лезем или нет?

– Лезем? – глаза Ворона смеялись. – Ты часом не помнишь, кто за каждым завтраком требует от меня впредь обходиться без дыр?

– Это не дыра, – зашел с другой масти Валме, – это отверстие, причем рукотворное.

– Трижды, – уточнил Рокэ. – Одноглазый мальчик, о котором так беспокоится Арлетта, не мог бросить гробницу открытой. Времени у него было мало, но совесть и солдаты имелись… У кого здесь было первое, но нет ни второго, ни третьего?

– Ты ужасен! – прыснул Марсель. – Я, между прочим, от удивления чуть на зверя не сел.

– Рамон застиг тебя врасплох. Зачем вам вообще понадобилось кощунствовать? Веселее было сунуть эту радость во вьюк к Лараку и ждать результатов.

– Салигану нужно вернуться, а барон ведет себя как свинья, – Марсель опять злился, правда, не на Алву. – Когда я сказал, что Марианна умерла, этот вдовец даже не прослезился. У него не душа, а… Рожа!

– И тебе хочется, чтоб она шмякнулась? Ничего не имею против, но почему я должен лезть в дыру?

– Не должен, но ты меня приставил к Лараку, это способствует помрачению. Хорошо, лезу я, не оставлять же…

– Ну нет! Теперь я тоже играю, – перебил Алва. – Уилер, в гробнице спрятано нечто, влекущее воров. Найдите и заберите.

– Сейчас. – Фульгат отцепил саблю и вытащил из кольца факел. Он не боялся ни мертвецов, ни выходцев, и ему доверял Савиньяк. Любопытно, сколько времени понадобится лучшему разведчику Северной армии и полезет ли он в гроб?

– Покойника не тревожьте, – посоветовал примеривающейся к лазу спине Ворон, и Уилер исчез.

– Зачем только мы к Премудрой ездили и каменюку поливали? – буркнул Марсель. – Ты и так сквозь стены зришь.

– Не зрю, – Рокэ для вящей убедительности тронул надгробие, – а вот ты навел меня на мысль.

– Не тревожить усопших?

– Это мне объяснили лет тридцать назад в Алвасете, но сейчас дело в тебе. Человек со вкусом, к тому же лично знавший господина Альдо, не станет без крайней необходимости копаться в костях.

– Не стану, – подтвердил виконт и понял, что Ворон опять нашел лучшее решение – выбирающийся из гробницы Уилер был прекрасен в своем обалдении, которое и не пытался скрыть. При этом «закатный кот» умудрился вытащить сразу всё, насадив кубок на меч, а корону – на ручку факела. Мечущееся пламя играло с реликвиями в пятнашки – вспыхивали и тут же гасли разноцветные искры, их отблески киркореллами скакали по белому мрамору и пропадали, словно прятались в видимые лишь им норки.

– В вазах оно было, – доложил Уилер. – Больше красть там нечего, только в гроб я все-таки глянул.

– Зря?

– Как сказать… Ворюга торопился, все в кучу сгреб. Что мог, я поправил, запер и ключ забрал.

– Савиньяка можно с вами поздравить. Марсель, прими кубок и корону. – Алва забрал у тут же отошедшего «фульгата» меч и знакомым движением несколько раз крутанул вокруг кисти. – Баланс просто отличный…

– Это все, что ты можешь сказать?

– Сейчас – да. Ненавижу смерть.

Лучше бы он крикнул, топнул ногой, поклялся кровью. Хотя хватит с него клятв… И смерти тоже хватит.

– Извини, – Марсель тронул бы кэналлийца за плечо, но в одной руке был кубок, а в другой – корона. – Мы с Салиганом не подумали – дураки… Особенно я с этой дырой!

– Ты? – Алва почти улыбнулся. – Дело не в тебе, просто вспомнилось. Меч, жезл, Левий… Мы ведь так толком и не поговорили.

3

– Ваше высокопреосвященство, позвольте вас поблагодарить.

– Охотно, но за что?

– Вы не справляетесь о моем самочувствии, а ваш врач оставил меня в покое.

– Брат Анджело – лучший из известных мне врачей, его святейшество он тоже не донимал. Тем не менее рискну скатиться до пошлости и поинтересуюсь, не нужно ли вам чего-нибудь из того, что доступно кардиналам.

– Пришлите мне кошку.

– Пьетро, принеси Альбину.

Почти неслышные шаги, негромкий стук двери… Носить кошек – это тоже счастье, ходить, поднимать голову, не опасаясь свалиться без сознания, смотреть на собеседника не сквозь смешанную с кровью воду…

– Вы не помните, его святейшество не жаловался на сгнившие цветы?

– Нет, но он велел вынести из своей спальни все вазы.

– Благодарю вас. Теперь моя очередь спрашивать, не нужно ли чего вам.