399 год К.С. 18-й —19-й день Летних Скал
– Воистину, в мире нет ничего нового, – заметил Рокэ Алва худому мушкетеру, целящемуся в ночную тьму из полуобвалившейся амбразуры. Стрелок был слишком поглощен своим занятием, чтобы отвечать. Солдат, не думая ни о высоком начальстве, ни о собственной безопасности, опрометчиво высунулся из-под прикрывавших его камней. Не знай Валме, что мушкетер мертв уже пару часов, никогда бы не догадался, особенно глядя снизу, но виконт знал, и это тревожило. Избитая ядрами, затопленная лунным светом стена, мертвый гарнизон и несколько кэналлийцев с факелами, создающих иллюзию жизни. Жуть! Такое надо запить.
– Валме, вам что-то не нравится? Хотите выпить?
– Не откажусь…
Странная все-таки вещь – луна, не столько светит, сколько пугает. Марсель глотнул касеры и глянул на Рокэ: в призрачном свете одетый в черное кэналлиец казался каким-то не таким…
– Рокэ, у вас… у вас глаза светятся.
– У вас тоже. Лунный свет, куда денешься. – Алва медленно пошел по изувеченному бастиону, виконт поплелся следом. На стене мерцали огоньки – там бродили люди, но здесь их было только двое. Валме не то чтобы боялся, но чувствовал себя неуютно. Алва наклонился над привалившимся к пушке офицером, поправил шпагу…
– У них ведь даже могилы не будет? – Марсель не шибко придерживался обрядов, но есть же предел всему.
– Будет, – откликнулся Алва, – как раз у них и будет, да такая, что простоит века.
Кэналлиец добрался до площадки, на которую не хватило трупов, и сел, привалившись к еще не остывшим камням. Луна и тишина держали за горло цепкими невидимыми пальцами.
– Что мы тут делаем? – пробормотал Валме, чтоб завязать хоть какой-нибудь разговор.
– Вы – не знаю, – вежливо откликнулся Ворон, – а я защищаю Талиг.
– Рокэ, – Марсель уставился на Алву, который невозмутимо созерцал лунную половинку, – вас ли я слышу?
– Меня, – подтвердил Первый маршал упомянутого Талига. – Бить врагов удобней в чужом доме, а не в собственном. Чтоб потом не вставлять окна и не менять ковры.
Рокэ замолчал, он сидел, запрокинув голову и прикрыв глаза. Валме видел достойный гальтарской камеи профиль. Уснул? Это было вполне понятно – Алва не ложился двое суток кряду, но виконту ужасно не хотелось бодрствовать среди покойников в одиночку. Какое-то время он боролся с собой, потом осведомился нарочито беспечным тоном:
– Рокэ, вы верите в проклятия?
– Вы что-то сказали? – Алва неторопливо потянулся. – Простите, задремал.
– Да я так… – замялся Марсель. Теперь ему было стыдно: разбудить человека, который и так почти не спит, – свинство, за которое убить мало. К тому же Рокэ спросонья мог схватиться за пистолеты…
– Так? – участливо переспросил Ворон. – Подозреваю, виконт, на вас действует лунный свет. Это бывает.
– Не то чтобы действует, но как-то неуютно… И еще покойники эти. Не подумайте, что я суеверен, и вообще утром это пройдет, но…
– Я полагаю, вы хотите сказать, что задумались о смысле жизни? Хотите еще касеры?
– Да.
– Ловите, – Алва с легким смешком швырнул флягу, и виконт довольно ловко ее ухватил. Серебро отливало лунной зеленью, на блестящей поверхности чернел рисунок – ворон в полете.
– Рокэ, – Валме от души хлебнул, – вам не кажется странным? Живем один раз и все равно воюем. Вот они, – расхрабрившийся виконт махнул рукой в сторону стены, – за что они погибли?
– За деньги, – пожал плечами Ворон. – Кроме этого, они присягнули, хотя в наши просвещенные времена это особого значения и не имеет.
– Да-а, – протянул Валме, – век рыцарской чести прошел.
– Честь здесь ни при чем. – Алва опять созерцал полумесяц. – В древности люди были суеверны и не нарушали клятв, особенно мудреных. Сейчас боятся не закатных тварей или какого-нибудь Зверя, а мушкетов и яда. И это весьма разумно.
Ворон вновь откинул голову. Сейчас уснет, и придется сидеть в темноте и думать о тех, кого оставили на стене. Конечно, они не встанут, и все-таки…
– Рокэ, – взмолился виконт, – расскажите что-нибудь. Про этого Зверя, что ли.
– Ну, вы же видели его следы. – Рука маршала погладила эфес, точно кошку.
– Как это? – не понял Валме. – Где?
– По дороге. Сьентифики объясняют это безобразие какими-то циклами, клирики валят на Создателя, а древние верили, что Гальбрэ уничтожил Зверь. По приказу хозяина.
– Стал бы я вызывать такую тварь, – поежился Марсель.
– У владык земных порой возникают подобные потребности, – зевнул маршал. – Из-за этого то ли демоны, то ли боги и сплели власть над Зверем с жизнью того, кто его призывает. Так, на всякий случай, чтоб не зарывались. И они же запретили своим наследникам нарушать обеты, потому-то Люди Чести и избегают клятв на крови.
– Закатные твари, – пробормотал виконт.
– Приблизительно. Представляете, каков конфуз! Соврал, все поверили, все в порядке, получил что хотел – и тут кто-то вылезает и тебя глотает. Обидно! Уж лучше не клясться или клясться чем-нибудь попроще. Вроде чести или доброго имени.
Марсель промолчал, представляя времена, когда люди ходили в хитонах и сандалиях, дрались короткими мечами, поклонялись четырем демонам и еще не боялись клятв на крови. Рисовали и лечили тогда лучше, чем теперь, но все остальное…
– Не хотел бы я жить до Эрнани Святого, – сообщил виконт, – уж лучше теперь.
– А мне все равно, – зевнул Рокэ. – Впрочем, времена не выбирают, а хоть бы и выбирали…
– Если бы выбирали, я б выбрал Двадцатилетнюю войну!
– Вам нравится тогдашняя мода? – поднял бровь Алва. – Она и впрямь недурна, особенно женские сетки для волос. Кстати, как вы нашли фельпских красоток?
– Никак, – обиделся Марсель. – Женщины с утренним Герардом несовместимы.
– Действительно. Война несколько мешает привычным развлечениям, но она же дарит нам новые знакомства. Насколько я понял, вы спелись с младшим Джильди? Он влюблен?
– Рокэ!
– У бедняги удивительно глупое выражение лица, – пояснил маршал. – Именно такое бывает у влюбленных в мыльный пузырь.
– Вообще-то Луиджи мне ничего не говорил…
– Разве? И чего же вам не говорил наследник Фоккио? Что он пропал навеки или из-за кого сие случилось?
Марселю стало смешно, несмотря на мертвецов с мушкетами. Бедный Луиджи, он считает себя таким спокойным и невозмутимым.
– Вообще-то это страшная тайна!
– Ну так расскажите, обстановка самая располагающая. Луна. Покойники…
– Луиджи сопровождал дукса, запамятовал фамилию, желтолицый такой. После разгрома они ездили выкупать у Капраса пленных. Там были и моряки с корабля Фоккио, но самого адмирала на переговоры не пустили.
– Правильно, между прочим, – одобрил Алва. – Уж не хотите ли вы сказать, что Джильди-младший отдал сердце морской пантере?
– Вы ясновидящий?
– Нет, – покачал головой Первый маршал Талига, – но семейство Джильди вряд ли склонно к любви по-гайифски, а на переговорах присутствуют только высшие лица и те, кому принадлежат пленники. Полагаю, без капитана Гастаки с помощницами не обошлось.
– Дожиха страшней кладбищенской кобылы.
– Не сомневаюсь, иначе зачем бы ей в ее возрасте воевать. – Рокэ резко вскинул голову: – О, кажется, наши друзья зашевелились. Пора пожелать им доброго утра…
Доброго, как бы не так! Конечно, призраки и закатные твари убрались в свои норы вместе с луной, зато проснулась война, и Валме вновь стало страшновато, хоть и по-другому. Марсель не сомневался, что останется жив, но он мог оконфузиться, ведь все, кроме него и Герарда, уже нюхнули пороха, только Герарда отправили в город.
Укрытие подготовили еще вчера. Если Вейзель рассчитал правильно, здесь им ничто не грозит. А если неправильно? Виконт с некоторым сомнением глянул на внушительных размеров трещину и перепрыгнул со стены на скальный уступ. Шедший следом Алва отсалютовал шпагой мертвым защитникам бастиона и в два счета обогнал Валме. Трещину кэналлиец словно бы и не заметил, так же как и крутой подъем. Марсель едва поспевал за маршалом: еще бы, на его милом полуострове полным-полно скал, а в Валмоне любая кочка – гора!
К концу подъема виконт раз двадцать поклялся себе никогда больше не связываться ни с Вороном, ни с горами, ни с войной, каковая уже поджидала их в образе Курта Вейзеля. Бергер был затянут в парадный мундир, но на ногах его были не сапоги, а мягкие кожаные туфли без каблуков. Значит, поджигать запалы будет лично. Вот зануда, собственным подручным и тем не доверяет!
– Доброе утро, господа. Капрас отводит свои аванпосты, сейчас будет рвать фугасы. Нам тоже пора. – Артиллерист протянул Алве пакет: – Герцог, это мое завещание и письма жене и сыновьям.
– Ваша обстоятельность, Курт, Леворукого в гроб вгонит. – Рокэ сунул письма в карман и внезапно ловко сорвал с пояса Вейзеля черный мешочек. – Марсель, придержите генерала, он взволнован.
– Рокэ! Куда?!
– Подрывать скалу, – доверительно шепнул Алва, ловко сбрасывая сапоги.
– Это мое дело! – Вейзель попробовал выхватить у Ворона свое имущество, но Марсель честно повис у бергера на плечах. – Мое и ничье больше. Если я ошибся, я и отвечу… Не смей рисковать, бездельник!.. Ты принадлежишь Талигу!
– Все принадлежат! – отмахнулся Рокэ. – Успокойтесь, Курт, со мной ничего не случится, и я, благодаренье Леворукому, не женат.
– Росио! – Вейзель рванулся и осекся, остановленный синей молнией. Алва засмеялся, подбросил на ладони мешочек и исчез в скалах. Генерал вздохнул, Марселю стало его жаль.
– Давайте посмотрим на бордонов, – Валме тронул Вейзеля за плечо. Это было нарушением субординации, хотя хватать генералов за руки и не пускать было куда бо́льшим прегрешением. Впрочем, грешил он по приказу Первого маршала.
– Наденьте шлем, – со вздохом произнес Вейзель, указывая на сложенные у тщательно вырытой ямы старинные доспехи. – Леворукий побрал бы этого… – Бергер замолчал, видимо, вспомнив, что ругать маршалов в присутствии младших офицеров не следует.
Чтобы не смущать беднягу, Марсель сделал вид, что занят вражескими войсками. Полумрак не позволял разглядеть подробности, но внизу очень осторожно суетились. Ворон сказал, что бордоны бросятся в атаку сразу же, как рванет заложенная под стену мина, и Марсель не имел никаких оснований не верить. Сердце виконта отвратительно колотилось, а руки дрожали, хотя он просто лежал и смотрел.
– Сударь! – Пусть бергер думает что хочет, молчать просто нет сил. – Сударь, сколько их там?
– Около шести тысяч, – мертвым голосом сообщил артиллерист. Он сидел рядом с Марселем, но душа его витала над запалами. Валме прикусил щеку, чтоб не задавать вопросов, за которые хочется убить. Такая веселая война, сплошные шуточки!
Внизу прекратили копошиться, значит, готовы. Марсель повернулся к стене, темной, тихой, но, если смотреть в окуляр, можно разглядеть часовых и спящих артиллеристов. Только бы бордоны не заметили, что никто не шевелится! И вообще, будут они взрывать свою сапу или нет?!
Небо стало совсем светлым – скоро восход, самое время для атаки на спящего противника. Сбоку что-то прошуршало. Ящерица? Неведомая киркорелла? Разрубленный Змей, сколько можно!
– Не грызите ногти, капитан!
О проекте
О подписке