Это надо же, сколько живу, никогда до сих пор не знала, какое у меня богатое воображение. Мало того что придумала каких-то неправильных гномов, так еще и вообразила себя кошкой хвостатой.
И лес этот, абсолютно неправильный, что вокруг в небо вершинами уходит, тоже я придумала? И вот эти совершенно неизвестные цветочки, и эти кустики, усыпанные крупными фиолетовыми ягодками…
Стоп.
Стоп, говорю сама себе. Какими такими ягодками?
Сейчас же весна.
РАННЯЯ. Между прочим. Еще даже самых первых ягодок с месяц, а то и дольше, ждать нужно.
Да и не могла я придумать таких смешных ягодок.
Интересно, а на вкус они какие?
Умм… ничего так, сладкие, чуть с кислиночкой, но запах и вкус…
Абсолютно незнакомый вкус.
Тянусь сорвать еще ягоду и натыкаюсь рукой… да какая же это рука – лапа… вот ей на колючку и наткнулась.
– Ай!
Как больно. Хорошо колючка толстая и на веточке крепко сидит, в лапе не осталась. Зато оставила ранку, вот и кровь появилась…
Машинально провожу по алой капельке широким языком… и в голове взрывается недавняя боль.
Ох, голова моя, голова…
– Вия-а-а!
– Да что ж ты так орешь-то, Талм! – болезненно сморщившись, простонала я, протянула руку, чтобы прикрыть глаза от яркого солнца…
И подскочила как на иголках, когда мне в лицо ткнулась мохнатая когтистая лапа.
Так, а вот это уже перебор.
Теперь я уже окончательно пришла в себя и чувствую себя абсолютно здоровой.
И способной рассуждать совершенно благоразумно.
– Вия, тебе лучше? – Перед моим взором возникла встревоженная мордочка гнома, в зеленых глазках застыли светлые слезинки.
Эх, гном, ну не реви же ты так. Мужчины не плачут. Когда их могут увидеть.
А в остальное время… что они, не люди, что ли?
– А что со мной было?
– Ты зачем ягоды заманихи ела? Отравиться решила? – обиженно пробурчал мелкий.
– Откуда мне знать, что это заманиха? У нас в лесу она совсем другая.
– Так! – не выдержал старший гном, упорно сверливший меня сердитым взглядом. – Мало того что ты тащишь на стоянку метаморфа, так еще и обманул меня! Этот метаморф вообще непонятно из каких дебрей пришел, раз даже заманиху не знает.
– Ну и что? – встал передо мной, загораживая своим телом, Талм. – Зато она красивая… такая пушистая и игривая зверушка.
За это оскорбление я его чуть не цапнула. За что? Да за то, что перед самым носом находилось, вот за это и хотела цапнуть.
Хорошо сдержаться успела. А расслышав следующие слова, и вовсе мстить раздумала.
– И раз она сюда попала неизвестно откуда, значит, ей помощь нужна. А то пропадет ни за медник, вон чуть заманихи сдуру не нажралась. Повезло, что я успел у нее изо рта ягоду вытащить.
А вот если бы он знал, что вытащил вовсе не первую, а десятую или двадцатую, тогда точно бы рыдал как девчонка. Стало быть, говорить об этом ему не обязательно. Просто возьму на заметку, что не все растения тут безвредны.
– Талм, но ты же знаешь, что метаморфы опасны, – нудно гудел старший гном. – И к стоянке их приучать нельзя. Потом в жизнь не отвадишь.
Ну, наглец, даже не задумывается, что я все слышу и понимаю! И на провалы в памяти больше не жалуюсь. Да и на отсутствие мстительности – тоже. И никогда не пошла бы после этих слов на вашу стоянку, да что-то в рассуждении меньшого показалось очень правильным.
Теперь, после… хм… отравления, мыслить я стала так же четко, как и раньше. И сразу поняла, что нахожусь вовсе не на родной земле.
Потому что у нас там гномов нет. А если бы и были, то на вот этих зеленоволосых они были бы похожи в самую последнюю очередь.
Хотя все остальное вполне могло ввести в заблуждение. Солнце – точно такое же, может, немного пожарче, но это еще выяснить нужно, на какой мы широте. Трава зеленая, но незнакомая. Ни одной родной травки, а уж я-то их наизусть знаю. Да и деревья эти, размером с баобаб, но по виду сосны, а по листьям – нечто среднее между кленом и дубом… Ох.
Стало быть, вовсе не случайно я вдруг превратилась здесь в огромную кошку. Вероятно, так сработало чувство самосохранения, нашедшее для меня самый оптимальный в данном случае облик. Следовательно, именно оно и разум затуманило, сделав на время беспечным и ветреным, – разумеется, тоже неспроста. Пусть такое превращение мне чрезвычайно не нравится, но, видимо, придется временно согласиться с мудрым подсознанием, явно не желающим никаких неприятностей для моего тела и рассудка. И попытаться просто выжить в этом странном месте… а может, и в целом мире.
– Ладно, – тяжело вздохнул старший гном. – Бери. Но если хоть одно замечание – уведешь подальше и сам запутаешь. Дай клятву.
– Даю, – буркнул Талм и, отвернувшись ко мне, тихонько всхлипнул, вытирая кулаком слезы.
– Эй, гном! – укоризненно уставилась я в зеленые глазки. – Я ведь тебе уже говорила, что мужчины не плачут?
До стоянки мы шли с полчаса, и все это время мое сознание то прояснялось, и тогда я начинала понимать всю трагичность происходящего, то снова впадало в беспечное легкомыслие, но я больше не старалась с ним бороться. Просто изучала все вокруг и пыталась найти в своем положении хоть какие-то позитивные моменты. И все было бы относительно прекрасно, если бы не старший лесник.
Я, конечно, Бабка-ёжка очень терпеливая – до поры до времени. Или когда очень нужно. Потому-то кое-как и стерпела, что этот неправильный гном всю остальную дорогу до их драгоценной стоянки вел меня за шиворот.
Правда, не очень крепко хватался, так, чуть-чуть придерживал. После того как я ему показала, какой длины у меня теперь клыки.
Глаза у него от демонстрации моих зубок вмиг стали такие круглые, даже меня саму заинтересовало, что же такого особенного он там увидал. И я бы не удержалась, заглянула в ручеек или озерцо, но, к сожалению, вокруг даже лягушачьей лужи не обнаружилось. А просить зеркало у гномов я не стала. У меньшого его и быть не могло. Откуда взяться зеркалу, если у Талма и карманов нет?
А вот у его плечистого родича… кстати, пора бы уже выяснить, как его зовут. Нет, не в гости зовут, а по имени. Так, о чем это я… А, про зеркало. Вернее, про карманы. Карманы у него были. Потому что одет он в длинную жилетку, перетянутую широким кожаным поясом, и на ней не только карманы. Но и карманчики, и всякие сумочки на поясе вроде дамских театральных, и что-то вроде ножен – правда, оттуда ручка не от меча торчала.
Скорее всего, то, что торчало из ножен, было топориком или молотком. Однако зачем это гному, я пока не догадалась, но очень надеюсь, не для войны какой-нибудь.
Потому как войну в любом ее проявлении я просто терпеть не могу.
– Вот и наша стоянка, – быстро нагнувшись к моему уху, шепнул Талм, и я невольно отвлеклась от своих мыслей, чтобы изучить стояночку.
Обалдеть.
Дай боги всем такие стояночки. Мне-то, наивной Бабке-ёжке, при этом слове что виделось?
Шатры цыганские, шалаши корейские, в каких они живут, пока лук выращивают… ну, на крайний случай, палаточный лагерь на турслете. Или дикое поселение отдыхающих у южного моря.
А вот тут стояли самые настоящие домики. Скромные такие, этажа по три-четыре, не больше. Но не квадратные, как у нас, а круглые. Вроде башен. Или грибов огромных. Со всех сторон окошками и балкончиками утыканные. Ничего себе архитектурка, мне нравится.
Только стояли домики вовсе не на земле и не на фундаментах, а на тех огромных пеньках, что после дубобаобабов остаются. И самый ближний к тропке, по которой мы пришли, оказался домом Талма. Ну и, само собой, того гнома без имени, который меня за провинности выгонять собрался.
Знать бы мне еще, что тут у них провинностью считается. Надеюсь, не любопытство, потому как мне очень захотелось выяснить, как дом не меньше шести или восьми метров в диаметре на пеньке, что раза в два или три у́же его, держаться умудряется.
Ну, это я думаю, что метров восемь, точнее определить пока не могу, так как ни одного привычного глазу предмета для сравнения поблизости не имею.
А что сама? Сама я тоже неизвестно какого роста. То ли шестьдесят, то ли семьдесят сантиметров от земли, когда на всех четырех лапах стою. А на двух… неудобно оказалось. Спине больно, и равновесие удержать трудно. Это только в цирке собачки с улыбочкой на задних лапках стоят.
А я собственноручно испробовала, и мне не понравилось. Ну, пусть собственноножно. Или собственнолапно. Все равно не понравилось.
– Вия. Вылезай оттуда.
Все-таки злые эти гномы – не дали рассмотреть толком, как это все устроено. Ладно, полагаю, выгонять еще не сейчас будут, успею попозже рассмотреть. Оказывается, этот домик чем-то похож по устройству на карусель. И, судя по следам, то есть по тропинкам, которые не от крылечка, а прямо от стен идут, может поворачиваться, как моя старая избушка поворачивалась.
Старая, что еще от бабки досталась. Разумеется, она никуда не делась, так на даче под Пензой и живет. Ноги, конечно, от любопытных туристов за современным фундаментом прячет – для конспирации.
Да не тяни же ты меня за шиворот, гном бестолковый! Ведь всем известно: если хочешь, чтобы в доме можно было жить, то самому во все вникнуть нужно. И как доски класть, и как шурупы вкручивать, и какой кабель надежнее… Нет. Не кобель. Кобелей надежных не бывает, они все ветреники, им всегда черт в чужих баб меду кладет, но ты, Талм, этого не слышал.
Тебе про это рано знать, судя по тому, как на тебя твой старшой покрикивает.
– Кстати, а как его имя? – шепнула я младшему гному, когда он отправился в ванную руки мыть.
Хотя вполне возможно, что они эту комнатку называют совсем по-другому. Но ведь это же не значит, что и я вдруг начну ломать язык? Для меня это была, есть и будет – ванная. Только так, и никак иначе.
– Его зовут Атаний, – бдительно озираясь, торопливо сообщил Талм. – Он мой старший брат. Меня в этом году мама в первый раз на заготовки отпустила, если провинюсь, он может меня обратно отправить.
Вот, значит, как. Оказывается, мы с Талмом друзья по несчастью. Над нами обоими висит угроза расправы за неповиновение, и средоточие этой угрозы – гном с топориком по имени Атаний.
Ладно, не переживай, Талм, прорвемся. Или я не Бабка-ёжка. Надеюсь, мои способности никуда не исчезли вместе с метлой, сумочкой и праздничным платьем.
– О чем это вы тут шепчетесь? – появляясь в дверях, ехидно спросил гном Атаний и подозрительно уставился на брата.
– Я Вию умываться учу, – кротким голоском соврал Талм и мазнул мне по лицу… ну, то есть по мохнатой морде, мокрой ладошкой.
Пф. Какая гадость. Кто тебе сказал, гном, что кошки любят умываться?
А братец твой, между прочим, совершенно не умеет воспитывать подростков. Если он и дальше будет так рычать на парнишку по поводу и без, то пусть не обижается, если получит через пару лет законченного вруна.
Я еще раз оскорбленно фыркнула и важно пошла прочь из ванной. Туда, откуда вкусно пахло обедом. И сразу вспомнила, что с утра, кроме чашки кофе и бокала с самолично настоянным квасом, ничего во рту не держала.
И если вот эта комнатка не кухня, то я не Бабка-ёжка. И не важно, что она расположена вовсе не там, где обычно располагаются кухни в нашем мире, зато ароматы тут просто замечательные. Почти как у моей бабушки на кухне, а она готовила так, что пальчики оближешь.
Больше не сомневаясь, я запрыгнула на широкую лавку, приделанную к стене в переднем углу, и приготовилась терпеливо ждать, пока мне выдадут мою порцию. Стараясь не обращать внимания на озадаченную мордочку Талма, делавшего вилкой какие-то странные знаки.
Наверное, беспокоится, как я в своих лапах вилку удержу. Да уж постараюсь. Не языком же мне это мясо с тарелок слизывать.
Тут в комнату вошел Атаний, хмуро нас оглядел, положил на свою тарелку внушительный кусок тушеного мяса и поставил ее на пол.
Чудак. Видимо, не желает сидеть с нами за одним столом. Ну, как хочет, просто мне кажется, что ему там будет не очень удобно. Хотя некоторые народы привыкли только так кушать, и если здесь тоже такие порядки, то зачем тогда нужно было ставить в комнате стол?
А Атаний подобрался поближе, ухватил мою тарелку и потянул к себе. Забыл, что ли, что его собственная уже стоит на полу?
– Р-р-рав! – возмутилась я, разглядев, как от меня уплывает несколько кусков румяного мяса, и Атаний резво отпрыгнул.
И не просто испугался, а еще и вляпался в стоящее на полу блюдо.
– Талм! Я тебя предупреждал? – разнесся по кухне грозный рык.
– Да что ты все время на ребенка орешь, как жандарм? – не выдержав несправедливых упреков, от которых у меньшого снова слезинки на ресничках повисли, возмущенно рявкнула я по-человечьи.
Или по-гномьи? Или по-гномовски? Ну, это не важно. Важно, что рявкнула.
– Сам во всем виноват, а парнишку замордовал. Ты свою тарелку на пол поставил, ну и ел бы себе там спокойно, чего к нам-то полез?
– Э… э… – Старший гном вылупил зеленые глаза и начал заикаться, так что даже немножко жалко смотреть стало. – Это я тебе, метаморф, на пол еду поставил!
Ах ты… козел зеленоволосый! Чучело огородное! А я-то, дурочка, его еще жалеть вздумала!
Это он, значит, меня, потомственную Бабку-ёжку, с полу, как приблудную собачонку, кормить вздумал?! И решил, будто я такое оскорбление с рук ему спущу?! Да ни за какие коврижки!
Однако отомстить я не успела. В дверь кто-то постучал и сладким таким голосочком позвал:
– Атаний!
Ля-ля-ля. И кто же это там у нас?
Я ведьма понятливая, немедля в сторонку метнулась, на широком подоконнике за занавеской в клубок свернулась и в щелочку выглядываю.
Талм за мной к оконцу бросился, рядом сел, прикрыл своим худеньким тельцем.
Атаний тоже ужом крутнулся. Мясо с пола мигом собрал, в тарелку сложил и на стол поставил. А следы преступления, в смысле наступления на мясо… нет, не войну он ему объявлял…
В общем, все это он быстренько сапогом по полу размазал и не менее сладенько отвечает:
– Я тут!
Ох. До чего же люблю я фильмы про любовь смотреть. Да и в театре, если актеры хорошо играют…
Сама-то? А что сама? Не старуха древняя, поди, всего двадцать семь с хвостиком. Правда, невезучая в этом смысле, как проклял кто. Хотя я и лично проверяла, и подруг просила – бесполезно. Прибиваются к моему порогу то альфонсы, то артисты… не в том смысле, что в кино снимаются, а по жизни только играть и умеют.
Тьфу, снова отвлеклась.
А гномка… нет, лучше гномиха… или просто гнома? Нет, некрасиво как-то, но не важно.
В общем, девица оказалась разбитной. И хозяйственная, в смысле по всем действиям видно, что на хозяина глаз положила. Ну, не знаю, я свидетелем не была, клала ли она на него еще что-нибудь, кроме глаз, а наговаривать попусту на девку не хочу.
Потому как она к нам с добром, то есть с пирожками, как Красная Шапочка, пришла, и негоже ее без подарка назад отправлять.
Да она пока и сама уходить не собиралась. К столу присела, глазками стреляет… Эх. Ну точно как одна из стажерок с особыми способностями – собиралась я ей сегодня объявить, что вполне созрела она… да нет, не для сбора урожая, а для посвящения в полноправные Бабки-ёжки.
О проекте
О подписке