Глава 6

Московская весна заглядывала во все окна. Солнечные лучи наперегонки пытались попасть в квартиру через любую щель, которую не отвоевали шторы. Утром распевались пернатые, а иногда легкий дождик заводил грустную серенаду. Весна чувствовалась в исчезающих тяжелых тучах и в каждом голубом просвете неба. Но больше всего меня радовали распахнутые окна, потому что они знакомили меня с неизвестными запахами, а ветер щекотал морду. Обожаю сквозняк! Я подставлял ему на растерзание свое тело. Держи, ветер, мою шею и спинку и про мохнатые штанишки с бумбонами не забудь.

Чем сильнее весна набирала обороты, тем сильнее я влюблялся в сквозняки. Я ловил их по всему дому, заглатывал ртом, падал на спину, перекатывался на живот. Ветер трепал мою шерстку и щекотал усы. Невидимый разбойник. Любовь наша была взаимной и безвозмездной. Пока однажды не случилось страшное.

Утро. Я проснулся в гардеробной на любимом густом ковре и теребил лапой висевшие надо мной рубашки Артема. Город наполнялся жарой, температура в квартире медленно поднималась, и, пересилив себя, я встал.

Я направился в комнату с большим балконом, который всегда оставляли полуоткрытым. Пока я шел, я представлял, как рухну на пол перед открытой дверью, распластаю лапки и подставлю морду своему другу ветру. «Хер там плавал», – как говорит Артем, слушая выпуски новостей. В то утро я понял глубину высказывания. На месте, где я регулярно охлаждался, стоял новенький компьютерный стол. И когда люди успели его занести и разместить? Я сел на задницу и призадумался. Неужели когда я спал? Мои мысли были неторопливы, и я вспомнил, что еще даже не умывался, а люди уже подкинули мне проблем.

Я поднял глаза, стол еще стоял на месте. Ладно, запрыгну. Наверху вроде тоже ничего себе. Я рухнул на пузо, как и планировал.

– Батон, поднимай свое туловище и прыгай со стола, – сказал Артем.

«Самонадеянно и неожиданно», – подумал я и продолжил лежать.

В этот момент захватнические руки Артема молниеносно приближались ко мне. На всякий случай я незаметно вытащил когти, прижал уши и обнажил клыки. Исключительно в целях самообороны, ни о каком нападении я не помышлял, вы что!

Вы что, поверили коту?

– Батоша, – ласково обратилась ко мне Вера, пытаясь отвлечь от мысли о предстоящем нападении, – смотри, что у меня есть, – она потрясла упаковкой с колбасками для котов.

Я повернул морду, передо мной стоял искуситель. А дальше как в замедленной съемке: края пакетика ласково и маняще шуршали в такт ее голосу. Чего только не было в их составе: бараньи хрящи, поросячьи пятачки, куриные когти, сухожилия коров, чьи-то кости, все приправлено глутаматом натрия с надписью «Утка под брусничным соусом». Объедение.

Вывод первый: меня пытаются ликвидировать запрещенным приемом.

Вывод второй: в этой игре Вера на стороне Артема.

Конечно же, я купился.

А вы бы устояли? Перед колбасками, которые выдают только перед сном и только порядочным котам, которые днем ведут себя хорошо. Как вы понимаете, я не часто попадаю в эту категорию. Точнее, не попадаю никогда, поэтому нахожу их самостоятельно и ем, никого не спрашивая. Это заставляет людей тщательнее искать место «там, где кот их не найдет».

Когда последний кусочек провалился внутрь, а язык вылизал щеки и нос, стало обидно. Развели как котенка, надавив на самую плохо сопротивляемую часть кошачьего организма – желудок.

Я взглянул на стол. На месте, где, как я считал, буду валяться я, стоял компьютер. Обдурили кота. Что ж, добавим к планам на вторник перегрызть провод.

Отмотав срок за провод, я вышел из кладовки гордый и матерый. Первые три минуты, проведенные в заключении, я раздумывал, не поспать ли мне? Следующие три часа придерживался своего плана.

Люди ждали у выхода. Вера стояла у дверного проема с жалостливым видом, Артем – с недовольным.

– Батоха, мир? – спросил Артем.

Я подумал, что слишком много чести отвечать тюремщикам и гордо проследовал на диван. Но я предоставил им возможность пообщаться с моими мохнатыми бумбонами, потому что шел я демонстративно медленно. Неожиданно для людей я завернул в сортир и остался наедине с собой.

Это был смачный огроменный капкейк посреди белоснежной ванны, у самой дырочки, где вода уходит в неизвестность. И знаете, эмоционально и физиологически становится значительно легче после того, как опустошишь кишечник в неположенном месте.

Глава 7

Для меня, как для кота, абсолютная загадка, почему люди до сих пор не научились говорить по-кошачьи. Я-то человеческий язык давно выучил, я только делаю вид, что ничего не понимаю – и то в исключительных случаях, когда мне это выгодно. Ну, например, если человек, негодуя, кричит: «Кто насрал мимо лотка?» – я никогда не отвечу, отвернусь, сделаю вид, что ничего не понял, и всем видом покажу, что диалог в данной ситуации неуместен. Да, я был в плохом настроении после истории с проводом.

«И все же я настаиваю на последнем слове в защиту подсудимого, – кричал я, – уберите руки, я сам гордо пройду к месту преступления, исключительно в целях расследования».

– Батон, – возмущался Артем, – посмотри мне в глаза, кто насрал в ванной?

Я демонстративно отвернул морду.

– Почему как говно, так сразу Котэ? А может, это ваши друзья, которые были намедни, а может, это вон она, – повернул я сомнительный взгляд на Веру.

– Он мстит тебе за срок в кладовке, – ответила Вера.

– Это был справедливый приговор за провод, который он перегрыз, – ответил Артем.

– Да, но не забывай, что ты замостил его любимое место компьютерным столом, – ответила Вера.

– Ты думаешь, Батон способен построить такую длинную причинно-следственную связь в своей маленькой кошачьей голове?

– Ну, Батон четко следует плану «утро – подъем – Артем – корм» несколько месяцев подряд, – смеялась Вера, поглаживая меня.

Обычно я радовался, когда она гладила мою шею и пузо. Но не в этот раз. Странная была радость. Не радость вовсе, скорее желание, страсть, магия, незнакомое доселе чувство. Я испытывал что-то подобное раньше, когда видел, как аппетитно мне режут мясо на ужин. Но это чувство оказалось сильнее и интимнее. В глазах рождалась похоть, шерсть вздыбилась, инстинкты обострились, жизнь ощущалась ярче и интересней. У меня создалось впечатление, что до этого момента природа что-то скрывала от меня, а сейчас решила рассказать. Но что? Весна проникла в меня, пробежалась по молодому телу и набухла в самом неприличном месте. Я больше не мог себя контролировать. Я нежно обнял ее руку четырьмя конечностями и жадно вцепился клыками. Оторвать меня не получалось. Я по-новому взглянул на ее конечность, а в голове мелькали неприличные мысли. Отпускать руку не хотелось. Не без труда, конечно, Артему удалось меня оторвать. Держа меня за шкирку, он изрек страшные для любого кота слова: «Похоже, парня пора кастрировать».

Как я ни уговаривал, что такого больше не повторится, что я не планирую метить и капризничать, мне не верили.

Господи, каждый вечер я засыпал с ужасом, что на следующий день меня отвезут в ветеринарку. Я стал нервный, мой хвост бесконтрольно дергался, я плохо ел и спал, исчезла игривость. Старался не смотреть на Веру и избегал с ней встреч. Конец был близок… а я не то чтобы не прошел путь самца, я даже его не начал… Обидно.

Глава 8

Мне побрили часть пуза. Сосками наружу я ходил по клинике.

Перед процедурным кабинетом висела клетка с попугаем.

– Эй, друг, – обратилась ко мне птичка, когда я заворачивал в кабинет, – гулял всю ночь с молью?

Попугай издевался. Настроенный на неизвестность, но не потерявший самообладания, я ответил:

– Пернатый, ты знаешь значение слова ветеринар?

– Нет, – удивился попугай.

– В переводе с латыни «ветеринар» означает «сделай из птички перьевую подушку», – ответил я и побрел в кабинет, чтобы узнать, зачем меня побрили. Там под напором неоспоримых доводов и опыта ветеринар настаивал на необходимости УЗИ.

– Нам обязательно нужно это сделать, – сказал врач, – у вашего кота, как у большинства британцев, слабое сердце, он может не перенести наркоз.

Артем пытался сопротивляться, но как-то не очень уверенно. Запах ветеринарной клиники вкупе с декорациями данного заведения: медицинскими приборами, лекарствами и медсестрой, кивающей в такт врачу, сделали свое дело. Артем сдался.

Из клиники мы вернулись поздно.

– Вера, – сказал Артем, – есть две новости, хорошая и «смотря как на это посмотреть».

– Давай с хорошей, – ответила Вера.

– УЗИ показало, что с сердцем у Батохи все в порядке.

– Вторая новость – тебя «развели» в клинике на УЗИ, – ответила Вера.

– Вторая новость, – Артем обратился ко мне, – Батоха, повернись к Вере задом.

Я мурлыча повернул свой зад.

– Видишь, – продолжал Артем, – нет зеленки.

– Его обработали хлоргексидином? – удивилась Вера.

– Его ничем не обработали.

«Похоже, она догадалась», – пытался я намекнуть Артему.

– Вера, я не смог лишить Батоху мужского начала. Я поставил себя на его место и что-то как-то не смог совсем, прости.

Артем взял меня на руки, прижал морду к своей груди. Не люблю я эти нежности, но игра есть игра. Я обвил лапами его плечи, и у нас обоих появилась грустинка в глазах. По задумке, в этот момент Вера должна была растаять.

– Мы, наверное, пойдем, – продолжал Артем, прижимая меня крепче, – проживем как-нибудь на помойке.

– Батону пять за актерскую игру, а тебе нужно лучше репетировать, – ответила Вера.

– На самом деле, – сказала она, – я хотела тебе позвонить и попросить не кастрировать парня, – она вздохнула. – Мне кажется, неправильно лишать кота яиц, которые не мы ему дали. И да, я буду валить все на тебя, – показала она на Артема, – если вдруг возникнут проблемы. Пойдем в интернет, поищем ему подружку.

– Мы купим кошечку? – одновременно спросили мы у Веры.

– Нет, мы дадим объявление «котосекс без обязательств», желательно с доплатой самцу. Он же у нас благородной британской породы, откуда-то из Рязани.

Так я нашел свою первую работу: «Опытный самец, без вредных привычек покроет самочку британской, шотландской породы. Выезд. Гарантия».

Той ночь я безмятежно спал на голове у Артема, ощущая и его радость тоже. Все-таки самец самца понимает, это на уровне инстинктов. Человек такое же животное, разница в том, что людям кажется, что они умеют управлять своими эмоциями и чувствами, в отличие от нас. Соглашусь, но применимо ли это к котам, большой вопрос. Я, как представитель кошачьих, заявляю с уверенностью: «Сделать морду кирпичом, пребывать в безмятежном состоянии, а также прикинуться, что мы ничего не слышим, мы умеем не хуже буддистов. А если не верите, понаблюдайте утром за толпой бегущих, нервных, злых, опаздывающих на работу людей и за котом, безмятежно созерцающим в окно. „Кто понял жизнь, тот не торопится“ – великая кошачья мудрость».

Конец ознакомительного фрагмента.