Пробуждение было резким – сигнал автомобиля словно выдернул из сна. Алинка тоже подскочила, и мы сонно закрутили головами. Оказывается уже заехали в город. Хорошая звукоизоляция автомобиля позволила нам поспать подольше, отрезая от гула утреннего мегаполиса.

Минут через двадцать Максим остановился рядом с площадью, сказал, что ему необходимо отлучиться по делам, и, выгрузив нас, уехал. Марта махнула рукой в сторону, направила нас в кафе через площадь и тоже умчалась к какой-то близживущей знакомой.

А мы с Алиной, как два сонных совёнка, потягиваясь, направились в указанном направлении. Не знаю как ей, но мне до безумия хотелось кофе.

Взгляды хоть и редких в утреннее время, встреченных нами мужчин проскальзывали по мне, словно не замечая, и цеплялись за Алину. За три месяца я отвыкла от этого чувства – безликой, белой вороны. А эта поездка и поведение Максима вернули меня с небес на грешную землю, где мне самое место. Романтичной фантазёркой можно быть в шестнадцать, но не в двадцать пять. Хотя я, даже в пору своей юности, была лишена возможности помечтать. Настроение скатилось уже не к нулю, нет. Ушло далеко в минус.

Закрывшись маской ледяного спокойствия, вошла с Алиной в кафе и села за столик у большого окна с видом на площадь. Заказав нам кофе и булочки, Алина обернулась ко мне:

– Лия, что произошло, и почему ты так оделась? Вчера, когда ты уходила, была в хорошем настроении. Что-то случилось ночью?

– Да нет, – я мотнула головой. Откинулась на спинку стула и отвернулась к окну, – Просто иногда забываю – кто я и почему здесь. А забывать нельзя, иначе потом будет очень больно.

– Лия я не понимаю. Говоришь загадками и грустная такая. Объясни мне, пожалуйста.

Посмотрела на неё, и стало стыдно – всё-таки она не виновата в том, что происходит:

– Алин, не переживай. У меня всё в порядке. Я просто немного запуталась сама в себе, в своих чувствах и желаниях. Ещё очень сильно скучаю по маме, постоянно переживаю за неё. И иногда чувствую себя одинокой.

Заметив, как она на меня посмотрела, продолжила:

– Ты не пойми меня неправильно. Я очень ценю ваше отношение ко мне, поддержку, особенно дорожу твоим вниманием и Марты. Но всего за три месяца моя жизнь очень сильно изменилась. Как и я сама. К этому, наверное, нужно привыкнуть. И всё же, как бы ни сложилась моя жизнь в дальнейшем, я бы очень хотела не потерять с тобой связь, – я протянула руку и пожала её ладошку, лежащую на столе. Алина немного грустно улыбнулась:

– Я тебе не рассказывала о своём даре. Хотя он ещё очень слабый и мне его долго развивать надо и работать с ним, – она застенчиво улыбнулась, а я в нетерпеливом ожидании наклонилась вперёд:

– Ну же не томи! Что за дар?

– Считывающий, – нахмурившись, она торопливо добавила: – Только он у меня какой-то неполноценный что ли…

– Алин, а что это за дар?

– Я вижу ауры не только оборотней, но и людей. Но могу определить только суть, натуру.

– Я не поняла тебя. Ты видишь ауру, а как ты определяешь суть?

– Вижу как от любого живого существа исходят, скажем так, световые потоки. У животных и чистых душой, светлых оборотней они тёплых оттенков и чем хуже по сущности оборотень, его мысли, желания, тем темнее от него световой поток. Как-то так. Конечно ещё много нюансов – когда у кого-то плохое настроение, горе или радость, всё это тоже я вижу.

Я смотрела на неё расширившимися глазами.

– И ты постоянно видишь, как некие цветные потоки исходят от нас?

– Нет, – она рассмеялась, – Только расфокусировав зрение и как бы обращаясь внутрь себя, включается дар. Извини, я не могу объяснить по-другому. Марта со мной долго возилась – направляя, подсказывая, как обратиться к дару.

– Так может и у меня есть дар? Ты можешь определить? – я с надеждой на неё посмотрела.

– Извини, но нет, – она мотнула головой, – Я и о своём-то узнала случайно. Однажды сидела на лавочке в парке с девчонками, и вдруг ни с того ни с сего, все проходящие мимо и сидящие рядом девчонки раскрасились красками. Кто-то испускал цветные облачка, а кто-то еле переливаясь. Я подумала, что у меня с головой проблемы. Поделилась с Мартой и вот теперь учусь, тренируюсь.

Я расстроено вздохнула, ну недооборотень я какой-то!

– А я? У меня какой цвет?

– Ты испускаешь желтый свет с серебристыми лучиками, как солнышко.

Я скептически хмыкнула, она продолжила:

– Правда, как солнышко! А вот когда хмуришься, огорчаешься, то цвет темнеет до оранжевого. Сегодня в машине я очень расстроилась, взглянув на тебя с помощью дара – цвет был тёмно-оранжевый, и серебристых лучей было много. Сейчас ты посветлела, но до солнышка далеко.

– Серебристые лучики, говоришь,… может это из-за того что мама из клана Серебряных?

– Возможно, – она пожала плечами, – я не знаю. Так вот к чему я – Максим, конечно, заботится обо мне, и я чувствую и вижу, что он меня любит, но всё же мы живём, словно в разных плоскостях. Слишком большая разница в возрасте. Для него я до сих пор, словно маленький ребёнок. Друзей, как ты знаешь, у меня в стае нет. Конечно, сейчас все относятся ко мне иначе, чем раньше. Вон сколько народу пришло на ужин. Только я никогда не забуду – с каким презрением ко мне они относились раньше. Зла, конечно, не держу, но и забывать не хочу. Сейчас, благодаря тебе, я уже не чувствую себя такой одинокой. Я очень рада, что ты приехала.

Внимательно слушая Алину, понимала, насколько мы похожи – в прошлом два изгоя, обе прошли через откровенное издевательство от сверстников и не только от них. Только со мной рядом все эти годы была мама, хоть я и мало видела от неё поддержки, но она была. А у этой девочки никого рядом не было. Я сжала её ладонь и тепло улыбнулась.

– Я тоже очень, очень рада, что встретила тебя. Прости за то, что не рассказываю всего о себе, сейчас это будет опасно. Но поверь, я тоже впервые встретила ту, с кем хочется поделиться печалями и радостями, ничего не скрывая.

На этой доброй и светлой ноте нас прервала Марта. И начался мой персональный ад – никогда не любила ходить по магазинам, но кто бы меня спрашивал? В итоге через пять с половиной часов моих мытарств и ворчаний по поводу потраченной суммы, к которой Марта добавила своих денег, я обзавелась – осенней курткой, штанами и кофтами, дублёнкой, шапкой и сапогами, ботинками и ещё много чем необходимым, по мнению Марты и Алины.

Мы вернулись на площадь к, ожидающему нас, Максиму. Чувствовала я себя не выжатым лимоном, нет, а словно этот лимон пропустили через мясорубку. Алина и Марта выглядели довольными и прямо-таки лучились чувством выполненного долга. Подъехали к дому, где жила Алина, и девушка отвела меня немного в сторону.

– Лия, я хотела тебе на память сделать подарок, – прошептала она. Я стояла спиной к Максиму и Марте, – Ты помнишь, я сказала, что поеду навестить тётку? – кивнула – Алина уезжала на несколько дней. Она зашептала ещё тише: – Так вот, на самом деле её муж, наш дядька-артефактор. Дар у него слабоватый, конечно, но дело не в этом. Вот, – Алина протянула мне цепочку с кулоном. – Эта цепочка из серебра, как ты из клана Серебряных, а камень в кулоне – аметрин, мой камень. – Я взяла цепочку. Тонкая, красивого плетения, присмотрелась к кулону. Огранённый камень, который поразил меня своим окрасом – от края к краю цвет менялся от прозрачного до насыщенно-фиолетового.

– Давай помогу надеть, – Алина расстегнула цепочку и приблизилась ко мне. Одевая и застёгивая замочек, прижалась губами к уху и зашептала: – На самом деле я ездила к дяде за помощью. Он сделал этот кулон и научил, как влить в него свою силу. Её правда там немного, я делала это по капле, но теперь это твой талисман и помощник, – она отодвинулась, а я не смогла сдержать возгласа:

– Лина! Но зачем?

Она шикнула, так как я привлекла внимание Максима и, отведя меня чуть дальше, продолжила уже нормальным голосом:

– Он тебе очень идёт и сплетение символичное – серебро и аметрин.

Я взяла в руки кулон и полюбовалась им. Лучики солнца играли на гранях камня.

– Он очень красивый! – я обняла её. – Очень. Спасибо большое, я буду беречь его, – на мои глаза навернулись слёзы. Это был первый подарок сделанный мне кем либо, не считая мамы и бабушки.

Улыбнувшись друг другу, мы подошли к Марте и Максиму. Их прощание было коротким. Максим притянул к себе сестру, обнял и, поцеловав в макушку, отпустил. Марта также быстро обняла девушку и прошептала ей что-то на ухо. Усевшись в машину, махнули на прощание и поехали обратно в стаю.

Время в пути тянулось невероятно медленно. Марта так же беседовала с Максимом, а я молча смотрела за окно. Лишь пару раз Марта обернувшись, спрашивала всё ли у меня хорошо, на что я отвечала утвердительно и благодарила её за беспокойство. На душе было грустно – мне будет очень сильно не хватать этой светлой и открытой девочки.

Подъехав к дому Марты, Максим помог выгрузить наши покупки и, кивнув на прощание, уехал. Со вздохом осмотрела своё приобретение – восемь пакетов! За один раз точно не унесу. Но Марта быстро решила проблему:

– Так Лия, давай перенесём всё ко мне, ну а потом ты, не спеша, частями заберёшь свои вещи.

Занеся два последних пакета в дом, услышала:

– Оставь их там. Давай, быстренько мой руки, и будем есть.

Когда я зашла на кухню, что-то ароматное уже весело булькало в казанке, закипал чайник, Марта нарезала пирог.

Пообедав, мы Мартой прошли в гостиную, меня она усадила на диван, вручив кружку с травяным чаем, сама присев напротив и глянув на часы, спросила:

– Лиюшка, ты мне скажи – что у тебя случилось? Обидел кто?

Я мотнула головой и чтобы не обманывать ответила:

– Всё нормально, то есть не нормально, но всё будет нормально, – поняв, что сморозила полнейшую чушь, опустила глаза, – Просто я сейчас не готова это обсуждать, прости.

Марта пересела ко мне на диван и взяла за руку.

– Тебя точно никто не обидел?

– Да нет же. Я просто сама в себе немного запуталась.

– Ох, как же всё не вовремя, – пробормотала она.

Я обеспокоенно на неё посмотрела:

– Что-то случилось?

– Не то чтобы случилось. Мне нужно на два, может три дня уехать. Потом всё расскажу. И отложить поездку не могу. Лиюшка, будь очень осторожной. Утром в теплицу, после обеда в заготовительную. Одна никуда не ходи. Позвони Алексею, если что нужно будет, но…

– Марта, да что случилось?

– Не знаю. Просто чувство у меня странное, что не нужно сейчас никуда ехать. За тебя беспокоюсь.

– Марта, ну конечно езжай! Со мной всё будет в порядке.

– Она покачала головой.

– Ладно, как приеду, обо всём мне расскажешь, – иуже поднявшись, присела обратно, – Кстати. Ты кулончик, что Алина подарила, спрячь. Максиму не показывай, злиться будет.

– Почему? – я убрала кулон за ворот блузки.

– Алина успела рассказать тебе, что она силу свою влила в него?

Я кивнула.

– Да, но не сказала для чего. Подожди, так ты знала, что она его делает?

– Ну конечно, – Марта потрепала меня по голове как маленькую, – она также хотела подарить тебе что-нибудь на память особенное, как и ты ей. Вот и придумала на свою голову.

– Марта, разве плохо, что она его сделала?

– Нет, просто дар у неё ещё слабенький, его развивать надо, а она потратила силу на вливание в камень.

– Так это опасно? Что теперь будет? Она лишится дара? – вопросы посыпались как горох.

– Опасно? Да немного, дара она не лишится, но в ближайшие полгода ей нельзя будет к нему обращаться. Поэтому я и сказала спрятать его, чтобы Максим не видел.

– Ох. Это ж надо было так рисковать! Да если бы я знала, первая её отругала!

– Ну, ничего, ничего. Перетерпит пол годика и будет дальше с даром упражняться.

– Марта, так что за сила в нём, какое предназначение кулона?

– Хм, по задумке, ты должна чувствовать суть того, кто находится рядом с тобой. Ощущать его помыслы или намерения. Но это надо проверять опытным путём, – тут с улицы раздался сигнал машины, Марта подскочила: – Это за мной. Ну, ничего, приеду, разберёмся – что она там намудрила.

– Может тебе помочь собраться?

– Так я уже, – она вынесла из соседней комнаты сумку, – всё подготовила.

Проводив Марту, я ещё какое-то время постояла на улице, вздохнув начала переносить пакеты в свой домик. Разобрала вещи, походила по комнатам – заняться было нечем. Может Лёша заглянет, так можно что-нибудь приготовить и я его вкусненьким чем-нибудь накормлю.

Вечером, управившись на кухне, позвонила брату и к моему большому разочарованию узнала, что он уехал по делам. Расстроено запихнув всё приготовленное в холодильник, легла пораньше спать. А утром я самым бесстыдным образом проспала.