Фёст кивнул. Ему объяснений не требовалось. До момента появления ударных вертолётов судьба и воспоминания у них были общие^[2].

Он ещё раз перебрал фотографии. Разложил на столе, как карты пасьянса. Налево – в одежде, направо – «о натюрель». Посмотрел, подумал. Смотреть было на что. Хорошо, что оба врачи и на анатомические подробности способны почти не отвлекаться, воспринимая их так же, как и иные физические признаки пациентов.

– Вот эта мне отчего-то больше других нравится, – показал снимки девушки с длинными волосами платинового оттенка, падающими на плечи, мило и смущённо глядящей в объектив. Причём, как отметил Секонд, карточку, где она сидела на диване голенькая, в позе Русалочки с копенгагенской набережной, но чуть более откровенно, поскольку в чисто женской компании стесняться ей было нечего, Фёст, будто невзначай, задвинул ниже других.

Интересный штрих. Оба они мыслили и чувствовали почти одинаково, и тем не менее…

– Как же её..? – Ляхов сделал вид, что вспоминает. – Ну, да! Вяземская, Людмила. Имя соответствует, правильно? Слегка удивляюсь, что именно она тебе глянулась, однако – понимаю. Тот самый момент, где у нас расхождение намечается. Помнишь, не помнишь – лет до восемнадцати я влюблялся исключительно в Людмил. Три было. Потом Натальи пошли. Тоже три. Надеюсь, вторая и третья Майя мне не встретятся.

– И у меня Людмилы были. Одну, в семнадцать, обожал до потери самоуважения. Она меня понять не захотела. Её очаровал сорокалетний композитор, посвятивший ей ораторию…

Секонду показалось, что в голосе аналога прозвучала незабытая горечь.

– С Натальями проще получалось? – поинтересовался он, чтобы сравнить. У него самого флирты с Людами и Милами получались лёгкими, приятными, лишёнными драматизма.

– Не скажи, – ответил Фёст и замолчал, снова вспомнив нечто. Вертя в руках фотографии.

– А я знаю, почему тебе Вяземская понравилась, – провокативно заявил Вадим. Не то, чтобы издевался над аналогом, просто захотелось ещё кое-какие соображения проверить.

– Поясни, – ему тоже стало интересно, насколько далеко распространились расхождения личностей, или – сохранились сходства.

– Она – самая беспроблемная. Я это в яви увидел, сначала на занятиях, потом и в настоящем деле, а ты – по фотографии почувствовал. И не ошибся. Почему и как она такая получилась – не знаю. Но что есть, то есть. Однако сто из ста выбивает, что по фанерной мишени, что по живой… – неизвестно зачем добавил Секонд.

– Бывает, – почти равнодушно ответил Фёст. – Нас с тобой очки никогда особенно не волновали. Попал – не попал, вот и весь критерий. Теперь покажи ту, что спрятал.

– Пожалуйста. – Ляхов подал веером развёрнутые «три карты» с изображением Анастасии.

– Ну и что? – Фёст не понял игры двойника. – Не хуже, не лучше. – Однако в пальцах вертел как раз ту карточку, где Вельяминова была застигнута (случайно, конечно) в очень изящном повороте. Плечо приподнято, правая рука на уровне глаз, очень красиво прорисован переход талии в бедро и тот самый «глютеус», что и врачей заводит.

– Так уж?

– Нет, чертовщинка в глазах явно чувствуется, – начал сдавать позиции Вадим. – Но это, скорее, качество фотографии. А так – ничего сверхъестественного. И что?

– Как будто нас можно удивить сверхъестественным. Я попробовал на тебе проверить, что же именно в этой соплячке есть этакого? На меня – подействовало. На тебя, вижу, тоже. Мой лучший помощник Уваров потащился сразу… Жениться собирается.

– Уварова – помню, – сказал Фёст, только чтобы не промолчать.

– Да и бог бы с ним, с Уваровым, – махнул рукой Секонд. – В его двадцать семь холостых лет – на полковую телефонистку западёшь… Да ладно, сам знаешь. – Действительно, они оба это знали одинаково, при том, что услугами именно того типа девушек ни тот, ни другой не пользовались. По причине врожденного эстетства.

– Дело здесь ещё и вот в чём. По какой-то причине она и Новикову понравилась. Не в том смысле, а просто обратил он на неё внимание и как бы взял под своё покровительство. Есть мнение, что над психикой её он поработал, отчего от прочих сия девушка сильно отличается. Настолько, что сам господин Чекменёв заинтересовался. Со своих специфических позиций. И сдаётся мне, имеет виды… К государю-императору её подвести. Подарочек, так сказать, сделать.

Фёст рассмеялся.

– Надеюсь, ты-то этого не допустишь?

– Исключительно из-за Уварова. Там у них совершенно шекспировские страсти. А вообще вариантик, сам понимаешь, неслабый. Дайяна, между прочим, девочек именно для использования в роли агентов влияния на важных людей готовила. Ещё одну из их команды можно и к Катранджи подвести. Представляешь пассаж?

– А третью – к папе римскому, – усмехнулся Фёст. – Четвёртую – к нашему президенту. И так далее. Стоит ли умножать сущности сверх необходимого? От этого, похоже, все проблемы. Систему нужно максимально упрощать, а вы опять начинаете громоздить… Император, Катранджи… Я бы не затевался.

– Пожалуй, ты прав. Тогда обрубим. Если радикально – стоило бы вместо Вяземской тебе Вельяминову предложить. Великолепная помощница, уникальное оперативное и даже стратегическое чутьё. И из-под удара здесь выводится. Если Олег её всерьёз захочет, мне трудновато придётся…

– А Уваров как к такому отнесётся?

– Да, ему точно не понравится. Ей, наверное, тоже. Только-только начала понимать, что такое любовь, – и расставаться.

– Тогда остановимся… – Фёст снова перебрал фотографии, – на Вяземской и остановимся. А чего это они обе на «В»?

Теперь засмеялся Секонд.

– Майя с Татьяной дурака валяли. Взяли и всем фамилии для паспортов по справочной книге Петербурга выбрали. Лень им было страницы листать. Вельяминова, Волынская, Варламова, Витгефт, Верещагина, Вирен, Вяземская…

– У Колбасьева (или у Соболева) ещё смешнее описано. Там комфлота на Балтике затеял на эсминцы офицеров по фамилиям подбирать. На один – всех Ивановых, на другой Петровых и так далее. Лучше всего на «Забияке», кажется, вышло. Курочкин, Курицын, Цыплаков, Петухов, а командиром – Куроедов. Кто-то даже стреляться с горя собрался… И как, на службе столь нарочитым фамилиям никто из кадровиков не удивился?

– Ты знаешь, подозреваю, даже внимания не обратил.

– Без фантазии народ. «Мы ленивы и нелюбопытны» – кто сказал?

– Вроде Пушкин, но точно не помню.

– Вот и я не помню. Что подтверждает истинность сентенции. Так когда я могу в натуре со своей партнёршей познакомиться?

– Вот прямо сейчас, если угодно. – Секонд снял телефонную трубку и позвонил Уварову.

– Господин полковник, прошу не отказать в просьбе. Немедленно, если вас это, конечно, не затруднит и не идёт в противоречие с интересами службы, командируйте подпоручика Вяземскую для выполнения специального задания. Сроком на две недели, с выездом за пределы гарнизона. Проездные документы и суточные выписывать не нужно. Эти вопросы Управление берёт на себя. Прибыть… – он назвал известный Валерию адрес, – сразу по готовности. Форма одежды гражданская, при себе иметь личное оружие. За исключением полковника Тарханова о факте данного задания никого информировать не нужно…

Ляхов научился у Шульгина разговаривать с людьми, даже ему прямо не подчинёнными, таким тоном, что возможности не то чтобы возражений, а даже излишних вопросов обычно не возникало.

Сейчас, вдобавок, Вадим ощущал через три километра проводов явное облегчение в голосе Уварова. Ведь могли бы вызвать не Вяземскую, а Настю. И он точно так же вынужден был бы выполнить и этот приказ. По смыслу субординации – не совсем законный, так кто станет разбираться? Флигель-адъютант Императора никому (кроме дежурного генерал-адъютанта) не должен давать отчёта в смысле своих действий. А если этот флигель-адъютант ещё и зять Генерального прокурора и вдобавок старший боевой товарищ, «альтефронткамрад» – никак не поспоришь!

– Будет исполнено, Вадим Петрович. На своей машине доставлю.

– Тоже правильно. Подъезжай…

– Как думаешь, ему стоит видеть нас вдвоём? – с сомнением спросил Фёст.

– Ни к чему. Достаточно, что корниловец Ненадо нас вычислил, но в силу характера не придал значения. Сначала я с Уваровым и Вяземской поговорю, ты подождёшь в той половине, потом его проводим, и я тебя представлю девушке как брата-близнеца. Тогда и сходим в вашу Москву прогуляться. Мне самому зверски интересно…

Уваров сообразил, что его подопечную старший начальник сегодня решил использовать не в «одесском варианте». То есть – не в качестве боевика по индивидуальной программе. Он слегка удивился, отчего полковник Ляхов, ничего не делающий «просто так», выбрал для своих целей именно Вяземскую, ничем не выдающуюся среди подруг. Даже в Одессе она всё время оставалась в резерве. Разве только для некоторых случаев очень может пригодиться невинный взгляд кадровой блондинки из анекдотов. Отлично маскирующий её истинные способности и возможности. Впрочем, такой точно вопрос можно было отнести к любой девушке – все словно на одну колодку сделаны, и у всех – своя «изюминка».

Значит, намечается очередная интрига, до которых очень охоч Вадим Петрович, человек большого ума и ещё большей хитрости.

И ему нужна не кто иная, как Людмила. Немного подумав, Валерий согласился – для работы в одиночку, в смысле – без команды, но под личным руководством Ляхова, Вяземская вполне может оказаться идеальной фигурой. Как по причине внешности, так и характера. На всякий случай он пригласил к себе не Анастасию, что было бы естественно, а поручика Полусаблина, подавшего уже третий рапорт с просьбой о переводе в нормальную часть.

– Я же не извращенец, господин полковник, – на грани срыва объяснял Уварову поручик – очень хороший строевик и контртеррорист, но как человек – абсолютно чуждый восприятия женщин равноправными существами. По какой причине на свою должность и был выдвинут.

– Разговоры их мне надоели, построение в трусах! Издеваются ведь: по уставу на утреннюю зарядку – в одних трусах, правильно. Но вам и ещё кое-что прикрывать надо! Так ведь нет, назло выставляются. Двадцать шесть баб – сговорились, и на каждой тумбочке Устав лежит, где закладка на пункте семнадцатом – в трусах, мол, и точка. В дождливую и грязную погоду разрешается надевать сапоги. Я им разве что плохое сделал? А доведут – лишнюю пробежку по штурмполосе назначаю. Смеются. Бегают.

– Ладно, Геннадий, обещаю – завтра на нормальную роту перекину, если тебе девки в трусах не нравятся. На мужиков насмотришься.

Плеснул поручику «высочайше утверждённые» сто грамм, угостил дорогой, не по обер-офицерскому званию папиросой.

– Про Вяземскую мне доложи, как ротный командир.

– Что услышать хотите? – мгновенно подтянулся поручик. Какими такими прелестями дразнили простодушного командира его подчинённые – один вопрос. Что докладывать официально и по команде – совсем другой.

– Только боевую и психологическую характеристику. Для специального задания её начальство вызывает.

– Смотря какое задание. Я бы, честно сказать, для работы нелегалами в тылу врага только её себе в напарницы и выбрал. Ещё раз прошу прощения, господин полковник, все остальные, а особенно – подпоручики Вельяминова и Темникова в случае чего важное задание провалить могут, по причине неудержимой азартности и нежелания принимать командирские приказы в качестве последней, обсуждению не подлежащей инстанции. Проще говоря – многовато о себе понимают.

В какой-то мере Валерий с ним согласился.

Волынская, Витгефт, Вирен, да и его Настя – слишком бросаются в глаза, вызывают у мужчин не только обострённое сексуальное влечение, но и опаску. Что с наглядностью подтвердилось в Одессе. Зато при виде Вяземской никто даже из самых опытных боевиков, кем бы они ни были, на автомате не сообразит, что этой «глупышке» с эффектной грудью и полупустыми, но столь головокружительными сиреневыми глазами хватит десятой доли секунды, чтобы выхватить из-под юбки пистолет и вложить весь магазин в центр мишени на предельной дистанции. Со скоростью, позволенной автоматикой «глока» или «беретты». Если ей придётся расправляться с противником без помощи оружия, это будет выглядеть ещё эффектнее и страшнее.

Как в фильме ужасов про злых волшебниц и оборотней.

– Хорошо, поручик, если до утра не передумаешь – пойдёшь ротным в третий отряд. Появилась вакансия.

Уваров привёз Людмилу через час с небольшим, то есть практически мгновенно, как по настоящей тревоге. Наверное, ему самому было интересно, для чего она понадобилась, и Валерий надеялся что-нибудь разузнать при личной встрече. Девушка была в лёгком кремовом плаще поверх неброского светло-серого костюма, подходящего почти к любому случаю, с маленьким элегантным чемоданчиком в руке.

«Пожалуй, – подумал Фёст, наблюдая за своей избранницей по видеоэкрану из второй половины квартиры, – в этом виде с ней можно и в мою Москву идти, не переодеваясь. Там сейчас каждый носит, что хочет, и никому это на улицах в глаза не бросается. В другие, специальные места, конечно, придётся подбирать туалеты по обстановке. Но как хороша, чертовски хороша! Фотография и половины её шарма не передаёт. Неужто и мне наконец повезло?»

– Любопытствуешь, понятное дело, – сказал Ляхов Валерию, провожая гостей в кабинет. Девушка осматривала интерьер внимательно и цепко, но непосвящённый принял бы её взгляд за скучающе-безразличный.

– Только я и сам сейчас мало что знаю. В смысле – какая