Но если молодые леди с автоматами просто восхищали, то одетая строго и вместе с тем с тщательно выверенным намёком на фривольность дама лет тридцати пяти, то есть ровесница Строссона, очаровывала каким-то не совсем человеческим образом. Будто бы встретившаяся на пути Афродита или даже Афина Паллада, принявшая из божественного каприза облик земной женщины.

Остин решил махнуть рукой на эти и другие странности, пока не достигнута главная цель (этим, кстати, англичане отличаются от русских в лучшую сторону). Цель же была столь значительна, что иные мысли имели право только на вспомогательное существование.

Удолин ещё в первые минуты появления в Замке англичанина заметил не только вполне естественный интерес британского офицера к девушкам и несколько аффектированный – к Сильвии, но и взгляд, брошенный им на Арчибальда. Взгляд несколько смятенный, англичанин явно раньше уже видел робота и сейчас не мог сообразить, как поступить – каким-то образом обозначить это знакомство или до подходящего случая сохранить его в тайне.

Профессор решил поступить нестандартно. С пульта он приказал роботу привести второго пленника обратно. Когда они вошли, Удолин с усмешкой посмотрел на Строссона, жестом указал сесть в кресло и произнёс велеречиво:

– Поведай нам, Арчибальд, откуда ты знаешь этого молодого человека и откуда он знает тебя?

– Да вы тоже присаживайтесь, – предложил он Басманову с Сильвией. – Рассказ будет, может быть, долгим, но весьма познавательным…

Рассказ, впрочем, оказался не особенно длинным, минут на пятнадцать. Работая сейчас как коммутатор между Замком во всей его непостижимой целостности и людьми с их ограниченными возможностями восприятия, Арчибальд излагал наиболее существенные моменты своей деятельности в роли Боулнойза удивительно сжато и в то же время с предельной информативностью. Как хороший лектор-популяризатор, с приёмами мелодекламации доводящий до слушателей конспект, к примеру, «Истории Французской революции» Карлейля.

Сам Строссон был упомянут лишь однажды, как доверенное лицо адмирала Гамильтона-Рэя, переформатированного Арчибальдом для непосредственного воплощения стратегического замысла русско-британской войны.

– Пока достаточно, – сказала уже Сильвия, и робот послушно замолчал.

– И с какой же целью, сэр, – перейдя на английский, спросила леди Спенсер у лейтенант-коммандера, – вы решили капитулировать перед рядовыми разведчиками, выполнявшими вполне локальную собственную задачу, а не дождались встречи с гораздо более значительными лицами из командования русской эскадры?

Строссон в очередной раз был удивлён происшедшим с дамой превращением. Теперь с ним говорила настоящая британская аристократка из самых-самых высоких кругов. Он, хоть и не был профессором Хиггинсом^[4], отлично умел определять социальный статус человека по его речи.

– Боюсь показаться вам трусом, но отвечу честно – я сразу сообразил, не сдайся я немедленно вот этой мисс, – он слегка поклонился Анастасии, – господин офицер, бывший с нею (а я не сомневаюсь, что он был именно хорошо подготовленный офицер-диверсант, а не безродный бродяга), вполне мог не рассчитать силы удара. Когда под горячую руку бьешь автоматом по голове, очень легко не сдержаться… Тем более, я подозреваю, у него были для этого основания…

– Что да, то да, – кивнула Сильвия. – Несколькими минутами раньше ваши сотрудники убили его лучшего друга. Едва ли господин капитан непричастен ко всему с нами случившемуся.

– Крайне сожалею и выражаю вам своё сочувствие. Лично я к происходившему на корабле непричастен абсолютно, – поспешил заверить Строссон. – Я исполнял совсем другие функции и, как только понял, что адмиралтейские лорды заигрались и ведут дело прямым путём к войне с Россией, самостоятельно принял решение любым способом это предотвратить. Прошу заметить, это именно я воспрепятствовал Эвансу немедленно начать поиски скрывшихся ваших людей… Вы выиграли много нужного времени.

– Хорошо, это сейчас не имеет значения, – прекратила его излияния Сильвия. – Есть люди, которые вас выслушают с интересом. А у нас есть темы более насущные. Ты, Арчибальд, можешь нам открыть выход из Замка в нашу реальность?

– Естественно. В любую из теоретически доступных. Более того, теперь я снова готов исполнять при вас те же обязанности, что раньше при Антоне. Мои самостоятельные действия признаны чрезмерными, волюнтаристскими и неадекватными…

При этих словах рассмеялась только Сильвия. Был бы здесь Фёст или Берестин, они бы её поддержали. Остальные, не знавшие эпохи Хрущёва, юмор ситуации не оценили. Интересно, кто принимал решение и диктовал роботу «формулу покаяния»? Включилась новая специализированная ячейка в структуре, предназначенной осуществлять связь Замка с данным сектором Гиперсети, или его всеобъемлющая сущность решила использовать ту же форму (Арчибальда), лишив его самостоятельности и переключив на функцию просто понижающего трансформатора, переводчика с металанга десятого, скажем, уровня на доступный этим людям третий, иногда четвёртый.

Влил, так сказать, новое вино в старые мехи.

– Мы согласны, – кивнула Сильвия, обращаясь явно не к роботу.

– Вы не хотите, чтобы я изменил внешность? Возможно, нынешняя будет вызывать у вас неприятные ассоциации? – Арчибальд даже приосанился, расправил плечи, демонстрируя, что готов к любому решению.

– Нет, зачем же, – опередил Сильвию с ответом Удолин. – В этом виде вы нас, любезнейший, вполне устраиваете…

– Другие мнения будут? – демонстрируя аристократическую демократичность, посмотрела на Басманова аггрианка. Полковник молча пожал плечами. Строссон вообще перестал что-то понимать в происходящем.

– Тогда, Арчибальд, организуйте нам для начала возможность контактов с внешним миром.

– С каким именно? Или со всеми одновременно?

Сильвия пожала плечами, давая понять, что считает вопрос не слишком умным.

– Со всеми, но последовательно… Сейчас – с первой реальностью.

Под «первой» Сильвия подразумевала ГИП.

И тут же в её кармане прозвучала негромкая, почти не привлекающая внимания посторонних, настроенная на восприятие только тех, кому она предназначена, трель вызова.

Был бы здесь Фёст, он непременно бы прокомментировал: «Абонент вновь доступен для связи».

Интересно так совпало – Арчибальд снял накрывающий Замок колпак одновременно с посланным антенной СПВ «Валгаллы» сигналом. Или – именно поэтому.

Переключив блок в режим обычной телефонии, Сильвия поднесла портсигар к уху. Пока она не выяснила, зачем ей звонит Дмитрий, остальным слышать его не нужно. Чувствуя, что разговор может быть долгим и сложным, она взяла со стола бокал явно в расчёте на неё и приготовленного Арчибальдом розового джина (по рецепту ещё той (1819–1901 гг.) королевы Виктории, перешла в кабинет, устроилась в кресле, сделала глоток, закурила и только потом ответила самым милым и волнующим из своих голосов:

– Утро доброе, Митенька! Да-да, у нас здесь утро. Надеюсь, ты хочешь сказать мне что-то приятное? Комплименты тебе очень удаются…

Примерно на втором году знакомства, освоившись в Братстве и как следует разобравшись в системе отношений и психологических характеристиках каждого, она избрала для общения с Воронцовым именно этот стиль и тон. Прекрасно понимая, что с ним, как и с Новиковым, ей на интим рассчитывать нечего (а моментами очень даже хотелось), она сублимировала^[5] свои эмоции таким образом, особенно – в присутствии Ирины и Натальи.

– Спасибо, у меня тоже всё в порядке. Совершенно как в песне про прекрасную маркизу – «всё хорошо, всё хорошо». Правда, так уж получилось, что мне пришлось сначала навестить Белый Крым. Да, конечно, по Мишеньке Басманову соскучилась. Потом мы неожиданным образом опять попали в твой Замок, немного повоевали, но теперь уже всё в порядке. Все, особенно девушки, живы и здоровы. Вовсю женихаются. Скоро свадьбы будем справлять, так что готовьтесь с Наташей. Нет, нет – всё абсолютно пристойно, всё под моим контролем… Ох, ну ты и скажешь! – в ответ на довольно скабрёзный комплимент Воронцова (тот тоже позволял себе шутить с аггрианкой непринуждённо) серебристо рассмеялась.

– А если серьёзно – всё по обычной схеме. Преодолеваем возникающие трудности, отчего ситуация всё больше осложняется. Да, я понимаю, что так и должно быть, но моментами надоедает. Встретимся, расскажу в деталях. Сейчас ты что-то конкретное хотел сказать или просто соскучился? Так, так… Ну, давай на связь нашего… юнкера (это она так называла полковника Ляхова-второго, имея в виду его иерархическое положение в Братстве со своей точки зрения). Только покрути там у себя настройки, дай изображение, терпеть не могу говорить, не глядя человеку глаза. Нет, с тобой могу, потому что под твоим взглядом я прямо таю…

Управляющий СПВ робот-связист не стал открывать полноценный канал, включил только рамку двустороннего, но физически непроходимого «окна», не создающего «эффекта пробоя».

– Я тебя слушаю, Вадим. – С ним, после одного из слегка поцарапавших самолюбие аггрианки инцидентов личного плана, она предпочитала разговаривать хотя и по-прежнему благожелательно, но только по делу. Не любила, когда мужчины ей отказывали демонстративно.

Секонд сначала доложил, зачем ему потребовался совет и помощь «старшей сестры», которой он парадоксальным образом, в практических, особенно – авантюрных делах, доверял больше, чем Дмитрию Сергеевичу. Да ведь она уже гораздо больше, чем Воронцов, втянулась в обычную жизнь его реальности. С Императором вон на короткой ноге, как Хлестаков выражался…

И только потом спросил (уже по другой должности), как там себя чувствует «купец Катранов» и что говорит Басманов насчёт перспектив его миссии?

Сильвия ответила в обратном порядке. Сначала по поводу последнего вопроса спросила, будет ли ей позволено принять самостоятельное решение «в свете вновь вскрывшихся обстоятельств» и её собственного видения проблемы. А потом сообщила, что информация Секонда её весьма взбодрила и она, пожалуй, прямо сейчас, в пределах двух-трёх часов, прибудет и вплотную займётся этим интересным делом.

– Любое мероприятие, тобою начатое, следует доводить до конца, иначе тебя посчитают пустым человеком…

– Ну вы, миледи, самого Пруткова переплюнули. А, кстати, почему у вас в Англии все афористы такие скучные и ничего подобного там не услышишь?

– Вернусь – объясню, – тоном, очень близким к манере Чекменёва, ответила миледи. – Пока можешь просмотреть афоризмы Уайльда. По-моему – не хуже ваших. Значит, фиксируем позицию. Я так понимаю, скоро мне придётся и с Олегом, и с тем Президентом говорить?

Тут Сильвия позволила себе слегка улыбнуться, Секонд, как никто другой, понимал, что она имеет в виду.

– Считаем, что от тебя, как непосредственного куратора всего проекта…

Секонд попытался возразить, что как раз этот вопрос вне его непосредственной компетенции, здесь в основном Тарханов и Чекменёв заправляют, но аггрианка слушать не стала.

– Решаем так – от тебя, по причине невозможности экстренно связаться с кем-нибудь другим, я санкцию на срочное завершение миссии Катранджи получила. Не бойся, всё будет оформлено в наилучшем виде, и наш Ибрагим успеет поучаствовать в делёжке британского наследства. Тем более тут ещё одна интересная штука выяснилась. Оказывается, половина «Интернационала» Ибрагима давно против него работает. Тоже объясню. Думаю, на этот раз достаточно будет отправить с Михаилом Фёдоровичем обратно в двадцать пятый только его и… с ним одну Кристину. Факты показали, что от вмешательства «третьей силы» ни отделение, ни взвод не помогут защититься. А теперь им едва ли что-то угрожает, весь удар мы уже приняли. И отразили – дай бог каждому. Михаилу я скажу – пусть соглашаются на все условия турка, не торгуясь. Сейчас на кону совсем другие ставки. И Уваров, и остальные девочки нам здесь весьма пригодятся. Проблему транспортировки оружия я возьму на себя. В моем нынешнем положении куда разумнее будет воспользоваться методиками Замка. Они с нашими не пересекаются и общую обстановку не осложнят. У вас и без этого скоро станет действительно весело.

– Я вас не совсем понимаю, но верю безусловно. Не думаю, что будут возражения, но минут на двадцать я отключусь. Мне нужно всё же согласовать.

– Давай-давай. Заодно скажи, что мы такой гостинец приготовили, что хоть Чекменёву, хоть самому Императору с ним и на трибуну ООН выйти не стыдно будет, и для закулисного торга сойдёт…

– Будет сделано. Связь не отключаем…

Сильвия вернулась в зал в приподнятом настроении. Несмотря на солидный по человеческим меркам возраст, она совершенно не утратила любви к интригам. Большим и маленьким. Сейчас она сообщила «всем заинтересованным лицам», что миссия Катранджи будет продолжена. Басманов в ближайший час, если у него нет каких-то возражений, может забирать клиента, его эскорт-леди и вылетать домой. Арчибальд обеспечит «экономичный маршрут». Не более получаса лёта до Мармора.

– Вы, Константин Васильевич, конечно, с ними? Там ведь ваши коллеги до сих пор безуспешно пытаются нас разыскать за «завесой Майи»^[6]. Встретитесь, пообщаетесь и дальше – как знаете. Хотите – там оставайтесь, а можете – к нам в Москву. Там скоро очень интересно будет. Некромантам – тоже. Ты, Валерий, тоже возвращаешься, Ляхов решил – вы там нужнее будете. Людмила с Гертой уже вдвоем навоевались, а это ведь только начало. Помощь им требуется.

Заметила откровенно расстроенное лицо Марины и короткий, отнюдь не христианский взгляд Басманова. Да ради бога, ей ведь ничего не стоит и переиграть, так, чтобы ничего не было сказано вслух, но заинтересованным лицам понятно.

– Конечно, Валерий, – улыбнулась она Уварову, – здесь ты командир, я только передала, что полковник Ляхов сказал. Он ещё добавил: «А впрочем, пусть делает, как хочет. Его задание, ему и решать».

Уварову показались не совсем убедительными слова дамы, которая по многим позициям явно была главнее не только Ляхова, но и самого Чекменёва, уж слишком уверенно она держалась.

– Я бы хотел переговорить с полковником лично. Это возможно?

– Почему бы нет? Через десять минут…

Уваров никогда бы не пошёл против прямого приказа командира, но у него уже был – отданный Тархановым. А сейчас Сильвия как бы отменяла его «в вольном пересказе» и от лица человека, формально ему начальником не являвшегося. Ни прямым, ни непосредственным. Так что вполне можно проигнорировать. Не впервой. Хотя, конечно, осложнять отношения с Вадимом Петровичем ему очень не хотелось по многим обстоятельствам.

Он ничего не имел против того, чтобы немедленно вернуться домой всем составом, но отправлять Волынскую одну в чужой мир не хотел категорически. Его бойцы приучены действовать как минимум двойками, причём – сработавшимися. И пусть постоянной напарницей Кристины чаще всего была Герта, любая другая из пятёрки тоже сойдёт. Значит, он будет добиваться у Ляхова, чтобы позволил дать в поддержку Волынской… Кого?

Он посмотрел на Анастасию. Та сразу поняла и показала глазами на Верещагину. Значит, так тому и быть. Взводный всегда лучше комбата знает, кого к какому делу приставить. А дела амурные – кому о них ведомо? Если Вельяминова решила поручить поддержку Кристины подпоручику Верещагиной – так тому и быть. А уж он, если придётся, будет до упора настаивать на полной рациональности своего решения. Тарханов ведь согласился выполнить просьбу Фёста о выведении из операции и передаче в его подчинение Вяземской? И Секонд не возражал…

На самом деле ничего доказывать и настаивать на своём не пришлось. Не совсем даже вслушиваясь в заготовленные Валерием доводы, полковник Ляхов, явно озабоченный другим, просто пожал плечами:

– Да мне какая разница? Мне, главное, ты срочно нужен. Прямо сейчас…

И вдруг, уловив хвостик мелькнувшей по краю сознания фразы, насторожился.

– Постой, постой… Это тебе что же, Сильвия Артуровна такого рода приказы начала отдавать? Мол, именно одну Волынскую отправь… Так?

Валерий подтвердил, что так и есть.

– Забавно…

Ляхов побарабанил пальцами по столу. Была у него такая привычка, отчасти заменяющая другую – при каждом умственном затруднении закуривать.

– Вот тебе и домашнее задание, господин начальник штаба. Чтобы не забывал, что тебе не только девок по плацу гонять положено, а и стратегически мыслить моментами. Что на самом деле подразумевала и на что рассчитывала наша миледи, влезая вдруг в совсем её не касающуюся тему? Догадайся и при встрече доложи…

Вследствие этого обмена мнениями почти счастливая Марина и осталась помогать подруге «обеспечивать безопасность Ибрагима». Впереди её ждала очередная незнакомая Россия и романтические перспективы. Не то чтобы она имела на будущее сколько-нибудь серьёзные виды, но всё равно интересно. Двадцатилетней девушке намёк на ту самую, пресловутую «любовь» (в самом чистом значении) – всегда повод для водопада воображений.