Глава X

Суровое ПТУ

В зоне можно научиться многому. Наркоманы с радостью расскажут, как из подручных средств приготовить зелье, мошенники всегда поделятся секретом заработка на ровном месте, "домушники" или карманники обучат во время дружеской беседы основам своего ремесла. Так что, даже, если вдруг вы попали в тюрьму невинным и ничего не знающим агнцем, выйдите вы оттуда нагруженным богатыми знаниями во многих областях жизни.

Пытается ИК научить осужденных и более пристойным профессиям. Для этого во всех лагерях есть ПТУ, а в колониях для несовершеннолетних – школы.

В нашей зоне ПТУ использовалось зеками с одной целью – не ходить на основную "промку" (промзону)…

Осенний гон

Главным преимуществом ПТУ перед промзоной был четырехчасовой рабочий день… И отапливаемые классы. Поэтому конкурс в училище доходил до уровня престижных факультетов столичных ВУЗов – несколько человек на место.

В ПТУ было две специальности: мебельщик и резчик по дереву. Обучение длилось год. Никаких вступительных экзаменов! Единственное испытание – подписать заявление. И все – можно учиться.

Набор шел с конца августа и, где-то, до середины сентября. В это время у зеков начинался настоящий гон. Они пробирались в ПТУ различными путями: через милиционеров, с которыми были в хороших отношениях, либо через зеков, занимавших должности бригадиров и завхозов, к которым прислушивались работники зоны, либо через мастеров. Кто-то надеялся на везение – просто подавал заявление и ждал, пока его рассмотрят. Особенно развлекали случаи, когда на зека был зол кто-то из "козлов" (осужденные, занимающие должность при администрации), который пытался сделать все возможное, чтобы несчастный трудился по восемь часов на "промке". А второй "козел" пытался устроить этого же зека в ПТУ. Тогда плелись различные интриги, подтягивались новые силы в виде представителей администрации, проводились тактические маневры. И все это делалось с милой улыбкой, без единого плохого слова друг другу, потому что открытая вражда могла испортить жизнь, как одной, так и другой стороне.

Несмотря на столь сильный ажиотаж, постоянно были люди, ухитрявшиеся учиться в ПТУ не один год. Они договаривались с мастерами, и те каждую осень просили у милиции, чтобы их любимчикам разрешили снова поступить в училище. Иногда к их просьбам прислушивались, иногда нет. Потому что ПТУ в зоне было, скорее мерой поощрения, а не учебным заведением!..

Оружие добудь в бою!

Самой престижной специальностью в ПТУ была: «резчик по дереву», поскольку только у них были отапливаемые классы. Мебельщикам приходилось весь день болтаться в холодном цеху возле станков, на улице, или тусоваться в небольшой раздевалке, пока ее не начали закрывать.

Мебель в ПТУ делала из дешевого ламината бригада людей, записанных, как ученики, но работающих круглый год по двенадцать часов пять дней в неделю. Работали они не столько за деньги, хотя им немного платили, сколько за небольшие социальные блага – решить какой-то вопрос с администрацией в свою пользу. Мебель же ПТУ продавало за реальные деньги.

Естественно, имея такую опытную бригаду, училище не нуждалось в обучении новых работников – мастера не стремились тратить лишние силы на бесполезный труд. Поэтому практически все зеки, набранные в группы по производству мебели, в течение года были предоставлены сами себе, и единственным требованием к ним было – далеко не расходиться…

А вот резчики по дереву – другое дело. Их действительно учили. Но так… Немного по-зоновски.

В начале учебного года каждому зеку мастер выдавал по одному ножу-косяку (основной нож резчика по дереву – для придания формы) и, если повезет, по "выборке" (полукруглый нож для выборки внутренних поверхностей). Первым заданием, для всех было – сделать по пять ложек, которые потом ПТУ продавало на различных ярмарках.

Инструменты для остальных заданий зеки делали сами. Более того, металл для ножей нужно было искать самому тоже. Приходилось бегать по "промке", договариваться, иногда красть металл, иногда покупать, чтобы получились более-менее нормальные резаки. Каждый год, весной, десятки зеков оставляли после себя наборы неплохих инструментов. И каждый год, осенью, мастера говорили, что инструментов у них нет, все нужно делать самому.

Я проучился в ПТУ несколько лет. Поначалу, в конце каждого года, я сдавал инструмент мастеру, но осенью я либо вообще ничего не мог найти, либо мастер отдавал мне пару самых плохих резаков со словами, что больше у него ничего нет и не было. Иногда он мог просто взять коробку с инструментом, весь его переписать, и заявить, что это изначально были его ножи. Самым обидным было то, что сделать в этой ситуации ты ничего не мог. То есть, отбегав несколько недель по "промке ", всеми способами выискивая металл, ты лишался всего в одночасье и ничего не мог с этим поделать. Поэтому, наученный горьким опытом, я начал прятать свой инструмент… Да многие так делали!

Искусство vs быт

ПТУ было настоящим "храмом искусства", где творили не только красивые панно и статуэтки, занимавшие призовые места на выставках, но и ширпотреб. Для ширпотреба даже создали специальную бригаду, которая, как и мебельщики, работала по двенадцать часов пять дней в неделю. Курировал группу старший мастер: в ПТУ второй человек после директора, а, учитывая, что директора никогда не было, – первый. Ширпотреб делали, в основном, для милиционеров и проверок. Часть продукции куда-то уходила вместе со старшим мастером… Как и картины, работавшего в ПТУ художника.

Несмотря, на то, что картины, которые писал этот художник, стоили недешево, создавал он свои полотна чуть ли не из подручных средств и полувысохших красок. Мастер обещал купить красок, холстов, кисточек, но почти всегда приносил какую-то дешевую и ненужную дребедень, по-отечески спрашивая, что нужно творцу для создания картин, и сокрушаясь, что забыл принести краски.

В ПТУ была ужасная ситуация с бытом и снабжением. У учеников и рабочих не было не только металла для резцов и красок, но и лака, и даже хорошую древесину для изделий приходилось искать самому в цеху деревообработки. Часто лака не было даже у мастеров. Куда уходили деньги, данные на ПТУ и заработанные училищем, оставалось загадкой.

ПТУ было частью цеха деревообработки, отделенной от него стенкой из пеноблоков, не доходящей до потолка. Естественно, в училище не было ни туалета, ни кранов – все осталось со стороны цеха. Чтобы сходить в туалет или набрать бутылку воды для чая, приходилось клянчить у мастера ключ от ворот, отделяющих ПТУ от "промки". Сделать это было довольно легко, когда не было никаких комиссий или обхода начальника по территории колонии. Если же кто-то из проверяющих или руководства зоны был на "промке", никуда выходить с территории ПТУ ученикам не разрешалось – сиди, терпи! Зеки ругались, но сидели и терпели, выбора-то особо не было.

Экзамены

В конце года в ПТУ случался экзамен по теории. Преподаватель приносил стопку книг, клал ее на стол, раздавал билеты с вопросами, и либо уходил, либо помогал зекам отвечать. Естественно, почти все сдавали на пять. Потом училище присваивало разряды. Делали это, глядя на работу в течение года, поэтому довольно объективно. Но почему-то, никому не говорили какой у него разряд.

Несмотря на весь бардак, творившийся в ПТУ, в нем можно было научиться профессии, потому что там, где вопрос не касался материальной составляющей, мастера шли навстречу и всегда старались помочь.

Учась в этом ПТУ, я понял одно: для того, чтобы "грызть гранит науки" нужно запастись не только желанием, терпением и зубами, но иногда добыть и сам этот "гранит", причем, добыть в суровом бою!

Глава XI

Тяга к прекрасному

Зоны всегда славились ширпотребом. Ножи, нарды, шахматы, шашки, одежда, календари, блокноты, красивые ручки – все это зеки иногда доводят до уровня искусства и продают, дарят или, если совсем хорошо получилось, стараются оставить себе.

Искусство для милиционера

Удивительно, насколько творчески, серьезно, с какой самоотдачей осужденные подходят к производству ширпотреба! Человек мог пить всю жизнь, зарезать двоих в пьяной потасовке, сесть в тюрьму, и тут открыть в себе талант великолепного резчика по дереву, художника, мастера по металлу – творца, одним словом! Правда, многие, освобождаясь, опять начинают пить, видимо, заглушая творческие муки.

Скорее всего, тяга к прекрасному – реакция на те серость и мрак, которые окружают нежную душу зека в тюрьме и зоне. Ну и, конечно же, не растраченный творческий потенциал, нашедший себе, наконец-то выход. Поверьте, иногда зеки делают такие вещи, что просто дух захватывает! Естественно, эти вещи всегда находят потребителя.

Главными ценителям ширпотреба являются милиционеры, они же и главные его потребители. Чтобы передать на волю ("выгнать", как говорят в зоне) какой-нибудь ширпотреб, нужно договориться с милиционером, а чтобы с ним договориться, нужно его "прикормить". Вообще-то, не каждый милиционер не у каждого зека что-либо возьмет – это знак особо доверия. Ведь заключенный может и сдать, и проболтаться. Поэтому ухаживание за милиционером напоминает ухаживание за девушкой – такое же нежное и неспешное. Одарить охранника пытаются не только своими произведениями, но и обычными кофе, сигаретами, сладким.

Иногда, конечно, представители администрации сами обращаются к осужденным, занимающимся ширпотребом, чтобы те им сделали что-нибудь. Часто берут ширпотреб к приезду проверок из ДИНа (Департамента Исполнения Наказаний). В нашей зоне ДИНовцев постоянно задаривали всякими панно, статуэтками и прочим деревянным хламом. Куда они эти произведения деревянного искусства девали, – ума не приложу, поскольку тянули их с ПТУ для каждой проверки (у нас практически весь ширпотреб делался в училище).

Один мой знакомый, сидевший в другой зоне и тоже занимавшийся ширпотребом, рассказывал, как зампорор (заместитель начальника по оперативной и режимное работе – чаще всего второй, а иногда и первый человек в зоне) попросил его сделать тайник в полу в человеческий рост, чтобы прятать там ширпотреб, отложенный в подарок для всяких комиссий и проверок. На "шухер" (в данном случае – отгонять незваных гостей) подрядил ДПНК (дежурного помощника начальника колонии). Обычно ДПНК дежурят посменно и регулируют жизнь зоны: очередность похода в столовую, на работу, выхода в санчасть, посылают контролеров в обходы по зоне, проводят проверки, в общем, кучу вопросов решает дежурный помощник! А здесь он стоял по приказу зампорора на "шухере" у зека, пока тот долбил бетонный пол и копал тайник для ширпотреба, высотой в собственный рост.

Прикормка для милиционера

Бывали случаи, когда один милиционер просил заключенного сделать какую-нибудь вещь, а второй этого же зека ловил, когда тот делал нелегальный заказ первому охраннику. Тогда осужденный шел к своему заказчику, и тот решал вопрос. Старался решить.

Часто милиционеры пытались друг другу испортить жизнь за счет зеков. Один знакомый рассказывал: посадили его в ШИЗО – штрафной изолятор, сажают туда на десять суток и больше. Место очень неприятное: кормят плохо, днем можно только сидеть на узкой скамеечке, и ходить. Ни чая, ни сигарет – ничего, только мыло, туалетная бумага и роба с тапочками. Зеки всегда выходят оттуда бледными, изможденными и худыми. Так вот, у моего знакомого нашли мобильник, а в зоне это одно из самых серьёзных нарушений. Посадили на десять суток. За это время к нему пару раз приходил оперативник и предлагал более удобные условия жизни в изоляторе, если знакомый скажет, что мобильник ему пронес один ДПНК, на которого у опера был "зуб".

Стоит отметить, что даже "прикормленный" милиционер не гарантировал спокойной жизни. В любой момент этот самый милиционер мог "своему" же зеку "повесить" нарушение – но это были крайние случаи. В основном, охранники ценили и берегли зеков, делавших для них заказы.

А делали много! Мой товарищ, освободившись, подсчитал, что, если бы охранники платили ему даже по самой низкой рыночной цене, то он бы из зоны уехал на машине. "Глянь, – сказал он, показывая какую-то запчасть в интернете, – двести баксов, а наш опер дал мне за нее триста граммов чая!"

Ты мне, я тебе

Конечно, главной платой за изготовление заказов для администрации были более-менее удобная жизнь в зоне и хоть какое-то ощущение уверенности в этой жизни. Этот же товарищ рассказывал, как однажды к нему в "кандейку" (в зоне это и раздевалки на промке, где постоянно сидят зеки, и кабинеты мастеров, и кабинет бригадира – в общем, любое помещение, служащее своеобразным офисом) пришли контролеры и молча начали обыск.

Знакомого это несказанно удивило, поскольку он делал ширпотреб для верхушки зоны: все заместители начальника, опера, режимники, ДПНК – все офицеры "паслись" у него. Иногда к нему в "кандейку" кто-нибудь из охранников приходил просто потрындеть и попить кофе.

И вот двое контролеров – представителей низшего звена в иерархии администрации колонии, обыскивают его "офис"! Естественно, они ничего ценного не нашли, поскольку у меня был умный товарищ и все ценное у него всегда было хорошо спрятано, несмотря на прекрасное отношение со стороны милиции. Поэтому контролеры забрали вентилятор, сказав, что это: "Запрэт". Добавив: "Ня с тыми дружыш" – они ушли, победно хлопнув дверью.

"Ну, "ня с тыми", так "ня с тыми", – подумал мой товарищ, набирая номер ДПНК (у него в кандейке стоял внутренний телефон). Быстро объяснил ситуацию, заодно спросив, с кем ему все-таки следует дружить? Офицер выслушал, подумал и сказал, чтобы высылали человека за вентилятором.