Дружина

Своеобразное место в ряду учреждений, из которых слагались формы жизни древних германцев, занимала дружина (тацитовское comitatus).¹¹

Прежде всего заметим, что германская дружина далеко не имела такого всеобъемлющего значения, какое придают ей некоторые ученые, между ними и Гизо, полагающий, что большинство немецких государств на римской почве было основано дружинами. Как увидим ниже, ничего подобного не было; но во всяком случае в социальном отношении дружина имела важное значение в Германии.

Дружина представляет общество свободных людей, собравшихся добровольно вокруг своего вождя. Они не теряли личной независимости и обязаны были повиноваться вождю только как своему военному начальнику. Дружинники жили обыкновенно в доме вождя; вместо платы он давал им пищу, одежду, оружие, коня, устраивал обильные пиры, раздавал роскошные подарки из военной добычи (см.: Germ., 14). Они имели полное право выйти из дружины одного вождя и перейти к другому.

Связь между ними и вождем была исключительно нравственная; отличительной чертой этой связи была добровольная верность (Treue), а не обязательное подчинение. Для дружинников считалось вечным позором и стыдом возвратиться живыми с поля сражения, в котором убит был их вождь; за него и с ним должны они были умирать. Они раньше поклялись защищать его и посвящать свою храбрость его славе: «Вожди сражаются для победы, дружинники дерутся за вождя».^[25] Если он был конунг или князь и лишен власти, то они могли не покидать его и следовать за ним повсюду. Очевидно, что учреждение это важное и интересное, но, тем не менее, не в нем должны мы видеть основное начало различных германских государств, образовавшихся на развалинах Римской империи. Дружинники уже потому не могли основать их, что вообще были немногочисленны. Подтверждение этого мы имеем в свидетельствах многих писателей.

Так, Аммиан Марцеллин в рассказе о битве Юлиана Отступника с аллеманнами у Агрентората (Страсбург) говорит, что конунг их Chono-domarius после долгой борьбы наконец сдался со своей дружиной и что дружина состояла из 200 человек, что составляло весьма незначительный процент в сравнении с остальным ополчением аллеманнов (пало 6000 человек).^[26] Из позднейших известий мы знаем, что норвежский король имел дружину в 120 человек, и когда захотел удвоить ее, народ возроптал.

Во всяком случае дружина составляла опору вождя, его славу и почесть во время мира, его защиту во время войны, она была основой той силы, с которой соперничавшие между собой князья вели борьбу («haes dignitas, hae vires; magno semper et electorum iuvenum globo circumdari in pase decus, in bello praesidium» – Germ., 13). Дружина заменяла конунгам недостаток постоянного войска и чиновников. С другой стороны, учреждение это давало возможность отдельным лицам следовать излюбленным идеалам своего сердца. Удалая и тревожная, но добрая и веселая, чувствующая избыток жизненной силы молодая дружина постоянно старалась найти применение этой силы, и в случае долгого мира в своей земле предлагала часто свои услуги другим воюющим племенам («si civi-tas, in qua orti sunt, longa pace et otio torpeat, plerique nobilium adulescen-tium petunt ultro eas nationes, quae tum bellum aliquod gerunt» – Germ., 14). Учреждение это, впрочем, не удержалось навсегда в первобытной чистоте свободных отношений дружинников к своему вождю. Пока господствовала неприкосновенность общинного землевладения и оно сохраняло первобытный характер. Но когда появились постоянные наделы и участки общинной земли обратились в частную поземельную собственность отдельных лиц, и когда вместе с тем естественно явились свободные безземельные люди, искавшие себе пропитания службой, – это учреждение существенно изменилось. Дружинник является уже не вольным товарищем вождя, а вольным наемником. У англосаксов и северных германцев в позднейшие времена нет даже юридического различия в понятиях «вольный работник крестьянина» и «дружинник короля».

Тот и другой называются у скандинавов Hus Korl (Huskerl), у англосаксов – thegn, gesith (позднее немецкое – gesinde – челядь). Крестьянин-хозяин и конунг по отношению к работнику и дружиннику одинаково именуются Hlaford (то есть «кормилец»). Как дружинник служит оружием королю, так и «Huskerl», «Gesinde» должны были помогать крестьянину оружием, если у него случалась ссора с другим.

Вообще челядь (Gesinde), в которую превратилась первоначальная дружина свободных ратных товарищей вождя, состояла тогда из различных элементов. В нее вступали, во-первых, люди, не любившие труда, искавшие веселой жизни, веселых пиров и общества военных товарищей; во-вторых, молодые люди из богатых фамилий, когда у них пробуждались отвага и сила, жажда славы и воинских подвигов, и, в-третьих, бедные, несостоятельные люди, или же такие, которые вынуждены были искать убежища. Крестьянские Huskerl пополнялись, разумеется, только из людей третьей группы, в дружинах же королевских наемников попадались представители каждой из трех.

Изменение характера дружинного быта лучше всего рисует нам древняя англосаксонская поэма о Беовульфе,¹² происхождение которой относится к VIII веку. Из встречающихся в ней описаний видно, что дружинники короля должны были исполнять даже разные низкие службы. Блестящей представляется их жизнь, когда они представлены в своем великолепном вооружении и слушают на королевском пиру певца; является тут и королева и говорит почетные слова, раздает подарки – золотые запястья и кольца, одежду и гривны^[27]. Но все-таки один из товарищей должен во время пира служить чужеземцам, и та же комната, в которой пируют днем, служит ночью дружине местом сна.¹³

Также хорошо обрисовывается дружинный быт в рассказе о короле Фродо, напоминающем рассказы нашего народного эпоса о князе Владимире – Красном Солнышке и его удалой дружине. Фродо должен был жениться, так как его дружинники пообносились и некому было починить их износившееся платье.^[28]

Дружинники со времени изменения характера их быта исполняли различные полевые и домашние работы; доказательством этого служит рассказ о короле Сигурде. Когда во время работ на поле он попросил сына своего Олафа оседлать ему коня, то юноша рассердился и не исполнил просьбу отца, в виде злой насмешки он оседлал козла вместо коня. Из этого ясно только, что молодое поколение, к которому Олаф принадлежал, считало такие услуги уже унизительными для свободного и благородного человека. О том, что прежде эти услуги были обычными, свидетельствуют названия разных придворных должностей, исполнявшихся прежде дружинниками, как, например, Maréchal (маршал) – от mahre – лошадь, Schale – слуга (Knecht).

Из «Беовульфа» ясно также, что дружинники получали плату, чего не существовало прежде. Формула присяги, сохранившаяся у англосаксов, говорит, что дружинник обязан быть верным и ни словом, ни делом не совершать ничего такого, что было бы оскорбительно для господина, под условием, что господин будет держать его, как он того будет заслуживать, и что он исполнит все, что требуется в договоре, заключенном между ними, когда он ему подчинился и признал его власть.

Некоторым противовесом обязанности послушания является возможность и право дружинника всегда оставить своего hlaford’a, кроме только того времени, когда ему грозит серьезная опасность. Впоследствии к этому присоединяется еще новое существенное изменение – являются дружинники, не живущие при дворе короля и сами имеющие дружину. Так, например, Беовульф, дружинник короля, поселился на своем наследственном участке и все-таки оставался в дружине. (Thegn, Degen)¹⁴ датский начальник береговой стражи в «Песни о Беовульфе» является также дружинником короля, но и сам имеет дружинников под собой.

Важно еще обратить внимание на вопрос: кто же имел право держать дружину? Прежде писатели, которые вообще придавали дружине в высшей степени важное, первенствующее значение в судьбах германских племен, предполагали, что дружиной мог окружать себя каждый, принадлежавший к сословию эделингов. Но это мнение опровергнуто исследованиями Вайтца и другими учеными, и в настоящее время почти никто уже не считает возможным его держаться. Оказывается, что только главари (principes) – старшины административно-политических отделов нации (civitates), а вовсе не эделинги пользовались этом правом. С этой точки зрения делается совершенно ясно, почему дружина не представляла самостоятельного и отдельного начала в первобытном германском общественном организме, настолько сильного, чтобы оно могло оказаться в состоянии произвести такой огромный переворот, как разрушение целости Римской империи.

Такие предприятия, как походы англов и саксов, как страшное нападение Ариовиста на Галлию и нашествие Радагайса на Италию, никак не могли быть выполнены дружинами. В таких движениях действовали вместе самые разнообразные элементы. Иногда отдельные, не связанные между собой племенным родством толпы, иногда же целые небольшие народцы (Volkerschoften) приходят в движение и предпринимают поход на чужие страны. Вождем их является король или простой предводитель – герцог. Часто несколько племен или несколько частей различных племен соединяются под начальством непременно одного вождя. Часто враждебно с оружием в руках наступают они на римлян и силой пытаются захватить новые земли на территории провинций Римской империи. Нередко также получают они от римского правительства плату или землю и за это обязываются исполнять всякую службу в интересах империи и принимаются в союз римского государства, которое думает воспользоваться ими как новыми силами, но, само того не осознавая, вбирает в себя элемент, который тут же начинает работать на разрушение обветшавшего здания.

Слишком разнообразна и богата историческая жизнь, чтобы можно было подвести ее проявление под одно какое-нибудь определенное правило, под действие одной только силы, и дружинный строй, в особенности, не может быть назван той силой германского быта, которая разрушила Римскую империю, разорвав ее на части, овладев одной за другой ее различными провинциями. Дружина представляет, повторяем, оригинальную черту древнегерманского общественного устройства, она выдвигается в известные моменты вперед, но не выходит из рамок общего строя и ее значение остается ограниченным.