Цитаты из книг автора «Василий Щепетнев»

размышлениям и копил энергию впрок: переводил жир в глюкаген. Для человека глюкаген – что для пистолета патроны. Расстрелял – замени. И если у обыкновенного человека, не чуждого физической работы, глюкагеновый магазин рассчитан на пять патронов, у тренированного на десять, то эндобиолог может и две дюжины зарядить. Вот я и заряжал, раздумывая, куда исчез прошлый запас. Похоже, даже в бессознательном состоянии организм сопротивлялся, разрушая фундамент муляжной личности.

Пока живёт процентами с организма, но в самом близком будущем начнёт проживать и капитал.

Нет, ни брома, ни седативных препаратов в еду не подмешивают, это он знал наверное. Но усилители вкуса, подсластители, имитаторы запаха – всего ведь не проверишь. Думаешь, это разрыхлитель теста, и только, а это еще и успокаивающее. Чтобы население не волновалось. Съел кусок хлеба, и хочется сесть на диван и смотреть сквозь дрёму телевизор. А больше ничего не хочется. Прежде было даже такое направление: обучение во сне. Вдруг и сейчас обучают – ненавидеть и терпеть, и зависеть, и смотреть. Учитель – телевизор, а сон из-за еды?

«труп гражданина Зарахова от дачи показаний отказался, сославшись на плохое знание русского языка, после чего споткнулся и ударился левым верхним углом головы об твёрдый выступ пола». Будете смеяться, но тот, кто составлял протокол, нынче писателем заделался.

Лунный кит бегонии во льду не беспокоит.

Древние властители действовали просто: по их смерти в могилу с ними отправлялись жена, камердинер, лекарь, повар, первый министр и уж обязательно – начальник стражи. Потому многие лета правителю желали истово и искренне. Потом люди пообмякли, облагородились, рассиропились. Да и трудно после смерти проследить, чтобы весь ритуал был исполнен в точности. Новый король мог и простить тех, кто привёл его к власти, не замечая, что рубит трон, на котором сидит. Палена, и Зубова Александр Павлович сначала наградил, потом быстренько выслал из столиц, но оставил в живых. Леонид и Павла, и Палена знал смутно, потому в памяти поместил закладку – прочитать о царствовании Павла Петровича. Найти книгу, верно, в серии «Жизнь замечательных царей» – и прочитать.

От дальнего уберечься сложно, ещё сложнее уберечься от ближнего своего. Анвара Садата убили прямо на параде, Индиру Ганди – собственная охрана, Петра Третьего скушала жена, Павла предал и первый друг, и сын. Случаев подобных – не счесть. – Каков же вывод?

Молодёжь нынче поражена болезнью отцов. Параличом воли. Предпочитает грезить, а не добиваться. И даже грезить хочется пассивно. Стакан, косячок, баян, да мало ли способов. Партию? – Александр Александрович любил неожиданно менять тему разговора. Или вовсе его, разговор, обрывать.

Я шел быстро, но вечер надвигался еще быстрее. Себе я казался шаром, круглым биллиардным шаром. Не потому, что живот круглый, а просто – катаюсь, как неприкаянный, от борта к борту, никак в лузу не попаду. Либо кий кривой, либо маркер.

Ноги затекли. И руки словно пересаженные от какого-нибудь бездельника, такими руками не оперировать, а затылок чесать, и то страшно. И шея того…