Они отошли в сторонку. Через полчаса отворились двери и появились молодые, богато одетые мужчина и женщина. По первому взгляду было видно, что перед ними молодожены. Но это был не тот купец!

– Пойдем, Оляпко, нам тут делать нечего, – обняв за плечи, повел друга прочь от терема Вадим. – Будем Олиславу искать в другом месте.

– Где? Теремов десятки. В каждый, что ли, заглядывать?

– Не знаю. Но надо что-то придумать.

– Выходит, хозяйка нас обманула? – задался вопросом Оляпко.

– Едва ли. Просто купец похитил Олиславу, спрятал ее в тереме и не решается на свадьбу, потому что она может сбежать.

– Пожалуй, ты прав. Сидит, горемычная, среди чужих людей и слезы льет. А мы бессильны помочь ей, потому что не знаем, где находится.

– Ладно, не причитай. Лучше подумай, как сыскать ее.

Они пошли по узким улочкам, кругами расположенным вокруг княжеского дворца. Идешь, идешь и снова попадаешь на прежнее место. Так строились почти все города в то время.

– Пойдем на торжище, может, нечаянно встретим этого купца, – предложил Оляпко. – Вдруг он там торгует?

– Едва ли! У него столько подручных, будет он сидеть в торговом ряду!

– Это верно. Но на всякий случай…

Обошли обширный рынок. Все напрасно.

– А если поспрашивать?

– Давай попробуем.

Обратились к первому попавшемуся торговцу:

– Нам надо знать, где живет один купец, – спрашивал Вадим. – Лет сорока с небольшим. Бородатый. Дородный. Богато одетый.

Тот рассмеялся.

– Вы знаете, сколько таких в Волине купцов? Бородатых, дородных и богато одетых!

– Глаза у него светлые. Синие, наверно.

– Да здесь у всех синие да голубые глаза, мы же славяне, а не греки или хазары какие-нибудь.

– Вспомнил! – оживился Вадим. – Носик у него такой маленький, аккуратненький. И губы бантиком, как у женщины.

– Да-а-а, примет не шибко много…

– И неженатый он! Это точно. Жены у него нет, он собирается играть свадьбу. Невесту себе привез из Колобжега!

– Это уже что-то… Постой, постой, кажись, я знаю такого. Вон видите тот терем, с красной черепицей? Там проживает купец Венд. У него пару лет назад умерла жена, оставила ему четверых детей. Может, он?

Они отошли, посовещались. Откладывать было нечего, решили идти сегодня же. Сбегали за конями. Стали совещаться, как будут действовать.

– Надо все делать быстро. Выводим из строя охрану, – торопливо говорил Вадим.

– Каким образом?

– Припугнем для начала. Не поможет, придется оглоушить. Ты остаешься снаружи, я проникаю внутрь…

– Один не справишься.

– Но и оставлять без наблюдения выход тоже нельзя. Запрут, обоим тогда не выбраться!

– Ты прав. Но как найдешь ее, терем большой, помещений много…

– Там увидим. Лишь бы удалось войти!

Возле дверей никого не оказалось. Вадим приоткрыл дубовую резную дверь, сунул голову в проем, обернулся, возбужденно блестя глазами, выдохнул:

– Никого!

– Давай! Я жду!

Вадим шагнул в дверь. Сквозь маленькие окна, закрытые слюдой, лился тусклый свет. В коридоре ходили люди. Никто не обратил на него внимания. Хозяева, как правило, живут на втором ярусе, туда вела лестница. Вадим торопливо взбежал по ней, увидел несколько дверей. Открыл первую – пусто. Вторая была заперта изнутри. Из-за угла вывернулся какой-то худощавый мужичишка, спросил гнусавым голосом:

– Тебе кого?

Вадим стукнул его кулачищем по голове, тот без звука опустился на пол. Дернул третью дверь – Олислава! Она испуганно отпрянула от него, вытянула вперед руки, будто защищаясь, прошептала испуганным голосом:

– Откуда ты?

Не говоря ни слова, перехватил ее за пояс и, точно волк зарезанную в стаде овцу, кинул себе на плечо и выскочил из светлицы. Навстречу пожилая, полная женщина, закричала:

– Ахти, разбойник! Ратуйте, люди!

Слуги забегали, несколько человек оказались на его пути. Он с ходу смел их, будто перышки, выскочил на улицу. Там, держа коней под уздцы, стоял Оляпко. Вадим вскинул Олиславу на коня, сам вскочил в седло сзади. Оляпко уже сидел в седле.

– И-эй, милые! – закричал он диким голосом, и они понеслись по улице. Люди шарахались, прижимались к стенам домов. Дело привычное, немало лихих конников, разгорячив коней, любили попугать жителей, порой давя и калеча неосторожных. Вот и эти юнцы решили позабавиться, что с ними поделаешь? Подрастут, остепенятся, а пока приходится терпеть. Так что никто не пытался их остановить, и они выскочили к крепостной башне. Ворота были открыты, охрана лениво прогуливалась рядом.

«Остановят или пропустят?» – металось в голове. И вдруг Вадима осенило. Он крикнул:

– Давай, ребята, с нами! Погуляем вволю!

Воины на некоторое время замешкались, вникая в суть его слов, а они за это время проскочили ворота и вырвались на простор. Только тут сзади послышался крик:

– Эй, держите! Ловите!

Вадим услышал, как скакавший сзади Оляпко как-то странно вскрикнул, то ли от охватившего его азарта, то ли по другой причине. Оглядываться было некогда, а главное, он слышал равномерный скок его коня, значит, все было в порядке.

Недалеко был лес, беглецы правили туда. Над ними сомкнулись кроны деревьев, они резко взяли вправо, запутывая следы. Наконец Вадим остановился, соскочил с коня.

Оляпко тяжело навалился на гриву коня, из его спины торчала стрела. Вадим кинулся к нему, стащил на землю. Друг был без сознания. Как только держался в седле?

Что было делать? Конечно, вынуть стрелу. Но если тащить ее за хвостовое оперение, то наконечником выдерешь все внутренности. Нет, вынимать надо по ходу движения стрелы.

– Быстрее сюда! – крикнул он Олиславе. – Помогай!

Она соскочила с коня, подбежала к нему. Вадим положил Оляпку грудью ей на колено, несколько мгновений прикидывал что-то в голове, потом решительно отломил оперение стрелы, отбросил в сторону. Затем, собрав силы, резко нажал на стрелу, вгоняя в тело Оляпки; острие ее вышло с другой стороны. Теперь надо было осторожно вытащить ее. Крепкими пальцами ухватив окровавленный металлический наконечник, стал медленно вытаскивать стрелу из груди. Оляпко слабо дышал, лицо было бледным, изо рта потекла струйка крови.

«Ничего, самое страшное позади, – думал Вадим. – Немного полежит, отойдет. Лишь бы погоня не обнаружила!»

Он с беспокойством стал вглядываться в чащу леса, но там было тихо.

– Принеси из моей седельной сумки чистые тряпки, – приказал он Олиславе.

Он перевязал рану Оляпки, уложил его на траву. И тут почувствовал страшную усталость, отошел в сторонку, руками оперся о дерево. Некоторое время постоял, собираясь с силами, прикидывая, что делать дальше. Конечно, долго задерживаться на этом месте было нельзя, рано или поздно их обнаружат. Но как ехать, когда у Оляпки такая тяжелая рана? Видно, придется просить кого-то из местных жителей взять его к себе, пока не выздоровеет. Деньги есть, уплатит щедро. Потом, через месяц-второй вернется, заберет с собой. Другого выхода нет. Ах, друг, друг, как же тебя угораздило?..

– Вадим, подойди скорее! – раздался испуганный голос Олиславы.

Вадим с трудом оторвался от своих дум.

– Что случилось?

– Оляпко, кажется, не дышит.

Вадим метнулся к другу, прижался ухом к груди и не услышал биения сердца. Взглянул в лицо. Оно было мертвецки-бледным, к уголкам рта с двух сторон протянулись белые полоски, следы смерти. Оляпко лежал каким-то чужим, отстраненным, словно знал что-то важное и значительное, чего было не ведомо ему, Вадиму. Он почувствовал, как защипало глаза, отвернулся, чтобы Олислава не видела его слез.

– Его надо похоронить, – словно издалека услышал ее голос. Встал, мечом стал рыть яму. Совсем недавно стали они друзьями, а будто прошли всю жизнь вместе, настолько стал для него Оляпко близким и родным. Умел находиться вроде бы в стороне, не мешал ни мыслям, ни делом, но в то же время оказывался рядом в нужный, подходящий момент. Вот и в этот раз никто не просил его поехать в Волин, а без него не смог бы он похитить Олиславу, его затея была бы обречена на провал. А теперь лежит бездыханный и никогда не встанет рядом с ним, Вадимом, не заступится, не защитит…

Вадим вырыл глубокую яму, вместе с Олиславой положили туда прах Оляпки, засыпали землей. Долго сидели молча.

Наконец Олислава сказала:

– Я вернусь в Волин.

– Почему? – спросил он безучастно.

– Там моя семья.

Он возразил:

– А разве мы – не семья?

– Нет. Нас не благословлял у капища жрец, мы не играли свадьбы.

– А с тем купцом у тебя все было?

– Да.

– Но тебя насильно родители отдали! Ты не хотела за него замуж! Разве не говорила мне об этом?

– Может, и так. Но я не возражала.

– Не возражала? Почему?

– Я всегда была привязана к отцу. Слушалась его советов и подчинялась беспрекословно. И знаешь, что он мне сказал?

Вадим молчал. Она продолжала:

– Он внушил, что я еще не знаю жизни, но с годами пойму, что страстная любовь длится только пять-шесть лет, богатство же – всю жизнь. Вот и выбирай сама, предложил он.

– И ты выбрала?

– Да, я предпочла богатство. Пожила с новым мужем немного, но уже поняла, что не ошиблась.

– Вон ты какая…

– Уж какая есть! Какая уродилась! Теперь не переделать! – в запальчивости вдруг выкрикнула она.

– Не ожидал… А я-то мчался, стремился. Думал, ждешь, тоскуешь, обрадуешься, на край света за мной пойдешь…

Он подошел к ней, взял за руки, стал глядеть в глаза. К нему стала возвращаться жизнь, теперь на первое место выходила она, а гибель Оляпки куда-то отступала, уходила вдаль. Это тотчас почувствовала Олислава, невольно сжалась, будто ожидая удара, мысли ее заметались, ища выхода. Она уже давно решила порвать все связи с ним, теперь ее решение только окрепло. Чутье ей подсказало, что единственный способ прогнать его – обидеть, может, даже оскорбить, вывести из себя; тогда он сам уйдет.

– Ну кто ты есть, чтобы с тобой на край света идти? – уже открыто стала издеваться она. – Ты моложе меня, еще сосунок. Куда тебя сдвинуть, туда ты и идешь. Невыдержанный, драчливый, самовлюбленный. А мне нужен сильный мужчина, чтобы мной командовал. Мне так больше нравится. А за душой у тебя что? Ничего! Ты гол как сокол!

– Неправда. Я заработал в Красногорье большие деньги. Я собирался заплатить твои долги!

– Мои долги! А знаешь, их сколько? Сколько надо средств, чтобы расплатиться за целое судно товара? А у мужа они есть, он рассчитается за меня!

– Но я хороший кузнец! Я буду день и ночь трудиться в кузнице. Я попрошу помочь отца. У меня двое братьев, они тоже не останутся в стороне!

– Слышала! Но и их денег не хватит! Да и будут ли они тебе помогать? У них у самих голодные рты, их кормить надо!

– Я в двинские леса уйду! Знаешь, сколько там промысловых зверей? Пушнины столько добуду, что завалю весь рынок в Новгороде, корабль найму и за границу увезу, там с руками отхватят. Сколько человек у нас сразу из грязи в князи выбились? Вчера были никем, а вернулись из полуночных краев и заделались богатыми и знатными. У нас в Новгороде, если ты стал зажиточным человеком, звание боярина дают! Поедем со мной, я тебя боярыней сделаю!

Он попытался обнять ее, но она стала отталкивать его, вгорячах выкрикивая:

– Это все сказки! Ты мне сказки рассказываешь, небылицами кормишь! Выйду за тебя замуж, в нужде и бедности всю жизнь проживу. Надо мне это? Я не хочу жить в лишениях и убожестве! Я пожила в роскоши со своим новым мужем и не хочу терять такую жизнь!

Вадим вдруг замер и некоторое время смотрел ей в лицо. Потом проговорил в сердцах:

– Ну и иди к своему мужу! Подумаешь, какая цаца выискалась!

Он круто повернулся и направился к коню. Потом остановился, бросил через плечо с ожесточением:

– Уходи прочь и не попадайся мне на глаза!

Он толкнул пятками коня и устремился в чащу леса. Его били по лицу ветви деревьев, он спотыкался о трухлявые пни, перескакивал через поваленные деревья, то спускался в овраги, то поднимался по крутым берегам, но ничего не видел; внутри его все кипело и бурлило. Ради кого преодолел такое расстояние, мчался, рвался, рисковал жизнью, потерял своего лучшего друга? Ради пустышки, никчемной женщины, в голове которой только деньги, богатство, сытая, обеспеченная жизнь! А как же любовь, признания, поцелуи, жаркие объятия? Выходит, все это пустое, никчемное, зряшное, которое ничего не стоит, которым можно пренебречь, на которое можно наплевать…

Потом его мысли потекли в другом направлении. Почему она его бросила? Почему предпочла этого купчишку? Значит, в нем, в его характере, есть какие-то изъяны, которые не нравятся женщинам. Как она сказала? Слишком юный? Сосунок? Но это дело поправимое, пройдут года, и он станет взрослым. Невыдержанный? Есть у него такое в характере, иногда не может управлять собой, особенно когда касается драки… Самовлюбленный? А кто себя не любит? Но ради нее я был готов на все, даже на смерть. Я доказал это, пытаясь выручить ее из плена!

Из плена… Нет, этот плен она сама предпочла свободе. Предпочла ради роскоши. Значит, для женщин это главное – изобилие и великолепие. Вот это основное. Это надо иметь всегда в голове, в уме: для женщин самое важное, чтобы мужчина был богатым и влиятельным, тогда она пойдет за ним, даже не любя. Наплевать им на любовь, на страсти. Только мужчина способен на настоящую любовь и самопожертвование, от женщин их ждать нечего. Значит, надо так построить свою жизнь, чтобы добиться и богатства, и власти, и тогда все женщины будут у твоих ног. Важно сейчас, пока молодой, выбрать верную дорогу, чтобы добиться этого. Куда пойти, кем стать? Оставаться кузнецом нет смысла. Отец всю жизнь тюкал молотом, но так и остался бедняком, нужда никогда не покидала семью, хотя голода не испытывала, чему и радовалась. Соседи жили еще хуже… Но Вадиму такая жизнь не подходит. Можно больше заработать в море, но не столько, чтобы стать богатым и влиятельным. Притом там постоянно подстерегают опасности: то бури и ураганы, то морские разбойники. Можно легко сложить голову. К тому же все равно останешься в услужении, будешь зависеть от кого-то. А главное, никогда не сравняешься с купцами и боярами. Даже мечтать нечего. Так куда кинуться, чем заняться?

Остается один путь – наняться в промысловую партию, которые набирают купцы и бояре, и отправляться на долгие годы в леса. Он видел таких охотников, они помногу привозили пушнины, целые ворохи. Правда, не всем удавалось выбраться в состоятельные люди. Истосковавшись в диких чащобах по нормальной жизни, они, прибыв в Новгород, кидались в длительный загул, за бесценок спускали все добытое и нищими снова отправлялись в леса… Но он, Вадим, не станет увлекаться хмельным, его вообще к нему не тянет. Он вернется с пушным богатством, заведет свою торговую лавку, а может, даже объединится с каким-нибудь купцом и отправится в дальние страны, где пушнина на вес золота. Так он станет состоятельным и уважаемым человеком, тогда покажет Олиславе, чего он стоит. Она еще пожалеет, что ушла к нему, к этому купчишке…

Еще лучше – создать промысловую артель и уйти с ней в леса хозяином. Тогда все добытое будет твоим. Но для этого нужны большие средства. Следует купить лошадей, продукты питания, орудия охоты на всех, доставить на место промысла, может, построить избушки, потом в течение всего сезона снабжать людей всем необходимым, снаряжая в леса все новые и новые обозы… Нет, это ему не под силу. Можно, конечно, сорганизовать друзей на неделю-другую со всем своим. Но что за это время возьмешь? К тому же в окружающих лесах ценный зверь давно выбит, бегают волки с зайцами… Нет, остается прямой путь в промысловую ватажку, по возвращении в Новгород он так и сделает.