И в этот момент, на вопросе о взрослении, что-то внутри меня взорвалось. Я почувствовал, что по мне, как будто бы, ползают сотни тарантулов, которые без устали жалят меня и хотят залезть мне прямо в голову. В одно мгновение мне захотелось сбросить их всех с себя. Я поднял глаза, полные злости, встал и громко, практически криком сказал:

– Я никогда не повзрослею! Я никогда не стану таким, как вы! Оставьте меня в покое!

За столом воцарилась звенящая тишина. Вечно спокойный и застенчивый мальчик вдруг показал всем, что может быть другим. Все были в шоке, даже мама, которая практически никогда не видела от меня ничего подобного. Я нависал над столом, сжав одну руку в кулак, а другой захватив скатерть. Лицо горело, а ноздри громко сопели, вдыхая и выдыхая воздух. Я чувствовал сильнейшую злобу и, судя по испуганным лицам сидящих за столом взрослых, мой взгляд очень хорошо передавал мои ощущения. Но спустя пару секунд гнев утих. Я вдруг осознал, что произошло, испугался, и в это мгновение снова стал собой: глаза опустились к полу, руки, опиравшиеся на стол, повисли вдоль тела, а плечи ссутулились. Я пробормотал тихо: «Простите…», –вышел из-за стола и пошел в свою комнату. Никто не пытался меня остановить.

Я сам испугался своей реакции. Ведь раньше я никогда не позволял себе грубить и тем более кричать на взрослых людей. Но в этот раз меня задели за живое, и я сорвался. Казалось, что они своими вопросами и замечаниями били по самому больному месту.

Действительно, меня очень пугало взросление. Я смотрел на всех этих взрослых людей со стороны и видел, что они очень несчастны: вечно недовольны своей работой и жизнью, на все жалуются, собираются вместе и пьют алкоголь, после чего от них неприятно пахнет, и ведут они себя как-то странно. В то же время мне казалось, что все они не понимают каких-то простых истин, очевидных для детей; что они совершенно забыли собственное детство и играют какие-то серьезные роли. Взрослый мир всегда казался мне чем-то ужасно скучным и серым, где нет места для игр и приключений, для чего-то чудесного и героического, что я сам переживал в своём компьютерном мире. Взрослые не играют на компьютере, а значит, по моим меркам, и не живут вовсе. Для меня слово «повзрослеть» означало примерно то же, что и «умереть».

Я помню, что, когда мне было около двенадцати лет, я стал замечать, что с моими сверстниками начало происходить что-то странное. Один за другим они стали подхватывать «эпидемию взросления». Они во всем пытались подражать взрослым: пробовали пить и курить, обсуждали машины, мотоциклы и девчонок. Конечно, я тоже, как и все, пробовал пить пиво и курить сигареты. Пиво показалось мне мерзким на вкус, а от сигареты у меня начала кружиться голова и меня чуть не вырвало. Я прекрасно видел, что мои друзья чувствовали то же самое. Когда мы общались один на один, они признавались мне в этом, но в компании продолжали изображать друг перед другом, что пиво и сигареты им очень нравятся. Все это выглядело так нелепо и натянуто, что я начинал искренне возмущаться, упрекал друзей в том, что они врут, изображая из себя взрослых. Но в ответ я слышал, что я «еще маленький» и ничего не понимаю в жизни. Я не хотел и не мог врать себе и изображать кого-то, кем я не являюсь. В результате через некоторое время я остался без друзей. Тогда мне стало казаться, что взрослый мир построен на какой-то лжи и глупости. Как будто бы он затягивает людей, заставляя отречься от себя и превратиться в какого-то безликого робота, живущего так же, как все остальные. Осознав все это, я дал себе обещание, что никогда не повзрослею, никогда не забуду свое детство и не буду относиться к нему с насмешкой или презрением. Это может звучать забавно, но я совершенно серьезно следовал этой клятве до самого последнего времени.

Конечно же, я не мог произнести всего этого вслух, вынести свои сокровенные мысли и мечты на суд этих взрослых, которые столь бесцеремонно лезли в мою жизнь, задавая вопросы о будущем. Но и терпеть дальше их вопросы и нравоучения я не мог, поэтому и сорвался.

Сидя в своей комнате, я, естественно, включил компьютерную игру. Но в этот раз игра не шла. Я постоянно отвлекался, спорил в уме с мамиными друзьями, доказывал, что я свободен жить так, как хочу, что мне не нужно взрослеть как всем остальным. Ведь у меня перед глазами не было ни одного примера взрослого человека, который бы вызывал у меня уважение или желание стать таким же, как он. Маму свою я, конечно, очень любил, но ее жизнь всегда казалась мне бессмысленной. Ее увлечения типа шопинга, походов в театр и вечеринок, подобных сегодняшней, я не понимал и не разделял. Такая жизнь была не для меня.

Отца своего – Александра Стрелецкого – я практически не помнил: тот был убит, когда мне было всего 7 лет. Сейчас, глядя на его старые фотографии, я видел, что действительно внешне становлюсь все больше похожим на отца. Он был ученым, работал над какими-то изобретениями, смысла которых я до сих пор не понимаю. Мама любила повторять, что ее муж был гением, надеждой отечественной науки, хотя сама была далека от мира науки и техники и также до конца не понимала, чем был занят отец. Зарплата в его НИИ в советское время не позволяла содержать семью, тем более с новорожденным ребенком. В итоге он бросил науку и решил применить свои изобретения для получения прибыли, войдя в число первых предпринимателей на рубеже распада СССР и образования России. Он создал кооператив, привлек партнеров, оформил патенты на свои изобретения, связанные с нефтехимией и способные существенно улучшить качество очистки нефти, сократив необходимые затраты. Его технологией заинтересовались как в России, так и за рубежом, бизнес быстро стал прибыльным. В результате, когда мне исполнилось 4 года, наша семья быстро взлетела по социальной лестнице вверх. Мы переехали в новую просторную квартиру с евроремонтом в элитном районе, у нас появилось несколько машин, а мне стали покупать самые дорогие и лучшие игрушки.

Однако взлет отца оказался коротким. Он был, прежде всего, изобретателем и тяготился сопутствующими бизнесу делами – необходимостью управлять большим коллективом, считать деньги, «договариваться» с чиновниками и бандитами. Поэтому, когда однажды к нему поступило предложение от крупной международной компании о выкупе принадлежавшего ему пакета акций фирмы (около 60%) за огромные деньги, Александр Стрелецкий согласился. Он хотел получить деньги, оставить за собой 5% акций и продолжать работать в компании, занимаясь изобретательской деятельностью, оставив на головной холдинг все проблемы бизнеса. Однако у этого решения были противники – двое партнеров отца. Вначале они пытались убедить его не продавать свою долю, далее в ход пошли конфликты и угрозы. История закончилась убийством Александра Стрелецкого тремя пулями в упор, когда он выходил из машины возле офиса компании. Полиция взяла след и под подозрение попали партнеры отца, но потом дело почему-то заглохло. А к маме пришли люди, представлявшие партнеров, и в ультимативной форме предложили ей продать долю мужа. Она с семилетним ребенком на руках не стала сопротивляться и продала всю долю за существенно меньшие деньги, чем те, что предлагали иностранцы. Полученную сумму мама по совету своей сестры Наташи, которая работала риелтором, вложила в недвижимость. Денег хватило на покупку небольшого здания на окраине города. Тетя Наташа нашла арендаторов – большой сетевой магазин и несколько компаний – и помогла оформить все договоры. В результате этого каждый месяц наша семья получала приличную сумму от арендных платежей, благодаря чему мы могли спокойно жить и не беспокоиться о своих материальных потребностях.

Но в итоге вышло так, что я рос без отца. Конечно, мать любила меня и хотела, чтобы я в жизни был счастлив, не испытывал никаких тягот и забот; она считала, что мой отец жил и умер именно ради этого. В результате я познал только любовь матери – эту безусловную любовь, когда человека любят таким, каков он есть, просто за факт его существования. Такая любовь делает человека расслабленным и счастливым. Он никому ничего не должен доказывать, не должен добиваться любви. Но сравнивая себя со своими одноклассниками, которые росли с отцами, я хорошо видел, что существует и другой тип любви – отцовская любовь. Отец любит не просто так, его любовь надо заслужить, отец любит за достижения. Такая любовь делает человека целеустремленным, закаляет характер и волю, учит быть первым и добиваться всего своими силами. Люди, которые знали любовь только отца, нередко вырастают очень успешными и амбициозными. Однако они совершенно не могут расслабиться и быть просто счастливыми. Для них каждое новое достижение не дает права на остановку, оно ведет к новым целям, новым высотам. Они не могут остановиться на достигнутом, им нужно все время доказывать свое право на любовь. Те же, кто познал только материнскую любовь, часто вырастают расслабленными, довольными собой и счастливыми. Но они зачастую не умеют достигать целей, работать над собой, заставлять себя. Подсознательно они уверены, что заслуживают любви просто фактом своего существования, и желание делать что-либо, требующее усилий, у них попросту отсутствует. Я относился как раз ко второму типу. Я был единственным ребенком в семье, на меня изливалась вся любовь матери. Я привык жить в свое удовольствие, не напрягаться и не принуждать себя ни к чему. Поэтому необходимость выходить из зоны комфорта и делать что-то ради «светлого будущего» меня совершенно не вдохновляла.

Ужин закончился раньше, чем это планировалось. После того как я ушёл, за столом воцарилась какая-то некомфортная атмосфера. Мама, обычно активная хозяйка-распорядительница любой вечеринки, в этот раз сидела погруженная в свои думы. После нескольких неловких пауз все по очереди стали вспоминать, что у них, оказывается, есть те или иные «неотложные дела» и быстро разошлись.

Когда гости удалились, и пяти минут не прошло, как в мою комнату вошла мама. По ее взгляду – одновременно строгому и немного растерянному – было видно, что меня ожидает «серьезный разговор». Я прекрасно понимал, о чем пойдет речь, и сразу же повторил матери, что не хочу обсуждать вопросы, связанные с будущим, с поступлением в вуз и своей профессией, что я как-нибудь сам со всем этим разберусь. Хотя никакого, даже примерного плана у меня не было. Но Анжела холодно резюмировала:

– Все! Если ты не хочешь ничего решать, то я принимаю решение за тебя. Ты поступаешь в театральный. Я завтра же начну звонить и договариваться об этом со своими знакомыми. Денег актеры много не зарабатывают, но у нас с тобой, благодаря твоему папе, царство ему небесное, трудностей с деньгами пока что нет. Запишем тебя на подготовительные актерские курсы, будешь ходить заниматься. А то прямо прирос к своему компьютеру! Ну что ты молчишь?!

– Как скажешь, мама. Театр, так театр. – Ответил я, всем своим видом показывая, что меня устраивает любой вариант, закрывающий эту тему.

Повисла пауза. Мама посмотрела на меня и вдруг невольно заплакала. Видимо я в очередной раз напомнил ей мужа, которого она потеряла десять лет назад. Она не раз вспоминала, что он был таким же упрямым, своевольным, витающим в своих идеях и мечтах. Мама не могла быть по-настоящему строгой, она потеряла мужа и больше всего на свете боялась потерять сына. Мама бросилась ко мне, тут же заключила в свои объятия и плача повторяла:

– Боже мой, какой же ты уже большой, как ты уже вырос!

– Мама, все в порядке, – я неловко пытался ее успокоить. – Все будет хорошо, пойду я в твой театральный, не волнуйся.

Мама вышла из комнаты, утирая слезы. На протяжении следующих двух часов я слышал, как она по телефону обсуждала эту ситуацию то с одной, то с другой подругой, ища поддержку и утешение. А я был рад, что меня оставили в покое.

Оставшись один, я погрузился в игру. Так плохо я не играл никогда. Я был несобран, отвлекался, совершал ошибки. В этот вечер я начал испытывать от игры незнакомое доселе чувство – чувство скуки. Пройдя великое множество ролевых игр, я стал замечать однотипные и повторяющиеся элементы, шаблонные схемы и простые алгоритмы. Раньше я как-то гнал от себя эти мысли о скуке и повторениях, скачивал и начинал новые игры. Но теперь скука откровенно преследовала меня. Я начинал видеть, как будут развиваться события в игре дальше, и это казалось мне скучным. Проклятое будущее проникло даже в святая святых – мой мир компьютерных игр. И видение этого будущего навеивало скуку. В конце концов, я разозлился, выключил компьютер, залез под одеяло и выключил свет. Еще долго я не мог уснуть, ворочался и все никак не мог отогнать от себя мысли о будущем, которого я не хотел, но которое неизбежно приближалось.

Меня не покидало ощущение недовольства и раздражения по отношению ко всему вокруг. Я чувствовал себя ребенком внутри матери, который находится в привычной и комфортной среде материнской утробы; но в какой-то момент ситуация начинает меняться, и ребёнок буквально выталкивается наружу в холодный, негостеприимный и непредсказуемый мир. При этом у самого ребенка от происходящего ощущение какого-то произвола и несправедливости. Но, к сожалению, другого выхода нет. Почему-то в этот момент мне вспомнился старый анекдот: «Лежат двое близнецов в материнской утробе. Один спрашивает у другого: "Есть ли жизнь после рождения?". Другой отвечает: "Не знаю, но оттуда никто не возвращался…"».