Завтракали в помещении, как две капли воды похожем на все остальные. Каменный зал, факелы на стенах. Круглый каменный стол и каменные стулья. Даже не знаю, кем надо быть, чтобы считать это место домом и любить его. Наверное, кем-то вроде Талли. Она опять была в своём платье. После того, что я пережил в купальне, её высокая грудь, обтянутая чёрной материей, меня не особенно распаляла. К тому же проснулся аппетит.
Стол был накрыт по-царски. Семья наша не бедствовала – по крайней мере, до тех пор, пока не сгорела квартира, – но такое изобилие я видел впервые. Посередине лежал запечённый поросёнок, его окружали блюда с птицей. Курицы я не увидел, всё это были, кажется, какие-то дикие птицы, может, фазаны, кто их разберёт. От вазочек с разноцветными пёстрыми салатами, соусами, красной и чёрной икрой рябило в глазах. В закрытой посуде томились рагу и разнообразные супы.
Талли мне прислуживать явно не собиралась. Она села напротив, бросила себе на тарелку немного салата и принялась мрачно жевать. Фигуру блюдёт, не иначе. Я наложил себе в тарелку понемногу из разных блюд и приступил к еде.
Сперва мне показалось, что еда вовсе безвкусная, но это ощущение быстро прошло. Просто мне, возможно, впервые в жизни досталась пища, не содержащая никаких «Е», в том числе глутамата натрия. Овощи и мясо из мира, в котором воздух свеж, а вода – чиста.
– Не думай, что тебя так каждый день будут потчевать, – одёрнула меня Талли, видимо, раздражённая блаженным выражением моей физиономии. – Считай это торжественным обедом в честь прибытия. Мы, как-никак, перед тобой виноваты и… В общем, считай, что мы так извиняемся.
– Завтраком, – уточнил я.
– Что?
– Торжественным завтраком.
Талли бросила на меня уничижительный взгляд и, подвинув к себе кубок, налила в него из кувшина что-то красное. Вино?
Я пошарил глазами по столу и обнаружил неподалёку такой же кувшин. Налил себе, пригубил – точно, вино. Раньше я не слишком-то увлекался спиртными напитками: не было друзей, чтобы хлебать самогон за гаражами, а дома алкоголь появлялся лишь по праздникам. Но сейчас, попробовав этого терпкого, ароматного напитка, я понял, что придётся себя ограничивать. Казалось, чем больше пьёшь, тем больше хочется.
Пиковая сила Огня – 15,1
Алкоголь, красивые девушки… Чем ещё меня здесь будут «разжигать»? Карточные игры? Дикие танцы? Сафари? Чтобы сохранить душу, я, выходит, должен противостоять любым искушениям. Очень свежая задумка, почти ничего из родного мира, блин, не напоминает.
– А воды нет? – спросил я.
– Есть, конечно, – сказала Талли. – Но их цитадель на востоке, далеко отсюда.
– Ты о чём? – озадачился я.
– О клане Воды, конечно. А… А! Ты имеешь в виду… Прости. – Она прикрыла рот ладошкой и хихикнула, видимо, смутившись. – Возьми другой кувшин, справа.
В этот миг я почувствовал к ней какую-то чисто человеческую симпатию, не зависящую ни от красивого лица, ни от безукоризненного тела. Однако миг этот быстро прошёл. Талли потеряла ко мне интерес и стала прежней высокомерной стервой.
Я разбавил вино водой и налёг на еду. Силы мне понадобятся, что бы там дальше со мной ни делали.
Новая одежда ощущалась непривычно. Она состояла из мягких серых штанов и такого же серого не пойми чего. Я назвал это про себя камзолом и, раз уж это слово получилось произнести, хотя бы мысленно, значит, камзолы в этом мире как минимум существовали. Хотя кто знает, как там переписывалась лингвистическая база. Может, я просто воспринимаю какое-то другое слово так же, как…
Впрочем, от размышлений о словах быстро начинала болеть голова, и я оставил это. Одежда как одежда, Огонь с ней, в самом деле. Прикрывает, что надо, от холода защищает. Чего с неё ещё требовать?
– Мы ведь под землёй? – спросил я, утолив первый голод. – Я не видел окон.
Талли, как птичка, продолжала поклёвывать свой салатик. В ответ она кивнула.
– Молодец, соображаешь. Да, жилище дяди находится глубоко под землёй. Но Огонь заточен ещё глубже. Так глубоко, что нам туда не пробраться.
В голове у меня уже начало что-то складываться, но многого я ещё не понимал. Мне требовалось множество ответов.
– Огонь во мне или глубоко под землёй?
– И там, и там.
– И как это возможно?
Талли вместо ответа повела рукой, показывая на стены. Я посмотрел туда. Там горели факелы.
– Где огонь? – спросила Талли.
– На факелах.
– На каком из них?
– Ну… – Я задумался. – Ладно. Кажется, я немного понимаю, но…
– Дождись вечера. Дядя с тобой поговорит, и ты всё поймёшь.
– Но…
– Ты, кстати, так и не назвал своего имени. Как тебя зовут?
С именем вышла закавыка. Произнести его я худо-бедно смог, хотя в голове то и дело вспыхивала боль, застилающая мир белым светом. Но вот повторить его у Талли не получалось от слова «совсем».
– Как-как? – морщилась она. – Диамитирай?
– Нет, – стонал я и предпринимал ещё одну попытку.
– Митридар?
– Нет!
Наконец Талли махнула рукой и подвела итог нашим страданиям:
– Ничего похожего на твоё имя в нашем мире нет. Значит, придётся взять новое. Будешь Мортегар. Сокращённо – Морт. Морти. Нравится?
Я всерьёз задумался, мысленно повторяя слово. Оно мне не то чтобы нравилось, но от него хотя бы голова не болела, да и звучало вроде солидно. Ладно, какая разница, меня хоть горшком назовите, только в печку не ставьте опять. Я пожал плечами, принимая имя.
Когда я наелся и, потяжелевший, встал из-за стола, возникла неловкая пауза.
– И чем мы будем заниматься до возвращения почтенного Мелаирима? – спросил я.
Талли пожала плечами. Видимо, развлекательную программу она продумать не успела.
– Можно сходить в купальню, – выдала она свой максимум.
– Может, хватит на сегодня?! – возмутился я. – Там, откуда я родом, с девушкой принято для начала хотя бы погулять, держась за руки.
– Я же просила не досаждать мне воспоминаниями! – прикрикнула Талли, но тут же просияла. – А идея хорошая. Давай с тобой прогуляемся в одно место. Это безопасно, но ты дяде не рассказывай. Хорошо?
О, значит, у нас появится совместная тайна? Мне нравится. Мне, собственно, и идея с купальней тоже очень понравилась, но если бы я не был в глубине души безнадёжным романтиком, моя жизнь была бы куда проще.
Бесконечными коридорами мы прошли куда-то в самую глубь дома Мелаирима и оказались в помещении, похожем на музей. Здесь громоздились сундуки, обитые золотыми полосами, на столах стояли статуэтки, изображающие людей и зверей. Одни были золотыми, другие – серебряными, третьи – бронзовыми. Талли не дала мне задержаться и рассмотреть их. Факел несла она, и мне приходилось идти за ней.
Девушка остановилась у одной из картин, что висели на стенах. Подняла факел повыше, видимо, приглашая меня полюбоваться. Я встал рядом с ней.
На картине был изображён прекрасный город. Изящные здания, будто соревнуясь друг с другом, стремились в небо. Постройки поменьше собирались в лабиринты. Все оттенки красного и жёлтого пестрели на старом холсте.
– Это Ирмис, – сказала Талли с благоговейным придыханием. – Великий город клана Огня в годы его расцвета. Я видела его только на этой картине. Полюбуйся, Мортегар. Запомни его великолепие.
Я любовался и запоминал. Город и вправду был красив, но больше всего меня радовало то, что Талли прекратила выпендриваться и, кажется, стала настоящей. Она показывала мне что-то, имеющее для неё огромное значение. И даже если бы это была выгребная яма, я бы так же почтительно молчал.
– А теперь идём.
Она сделала шаг в сторону и положила руку на глухую каменную стену. Закрыла глаза, что-то шепнула, морщась, будто называла имя неприятного ей человека, и на её руке проступил круг с заключённым в нём символом. Символ напоминал две скалы, одна из которых наполовину скрывалась за другой.
– Что это? – спросил я.
– Печать клана Земли, – презрительно отозвалась Талли. – Руна Беркана. Мне пришлось её принять. – Она будто оправдывалась.
Вот, значит, какую печать спрашивал с меня тот монах. Ну вот и ещё один кусочек головоломки становится на место. Маленький, но существенный.
По стене пробежала трещина, и вдруг как будто каменная дверь отворилась. Я услышал стон земли и камня, от этого звука по коже пробежали мурашки. Перед нами образовался коридор, переходящий в лестницу. Ступени вели вперёд и вверх.
– Идём, – тихо сказала Талли и, коснувшись моей руки, шагнула внутрь.
Мы шли минут десять и всё это время не разговаривали. Чувствовалось, что Талли не в настроении болтать. Наконец впереди забрезжил свет. Вскоре я начал щуриться, а потом и вовсе поднял руку, прикрывая глаза.
Мы вышли на узкую площадку, выступающую из скалы. Когда глаза привыкли к солнечному свету, я посмотрел вниз, потом – вверх. Похоже, мы поднялись из подземелья сквозь тело скалы. Стояли высоко, но ещё выше поднимались над нами скалы.
– Вот что осталось от Ирмиса, – сказала Талли.
Я проследил за её взглядом и не увидел ничего. Ничего, кроме уходящей за горизонт чёрной однородной равнины.
– Они обратили силу Огня против него самого. Заставили Огонь испепелить самые свои основы. А потом запечатали его, ослабшего, в вулкане, и подкармливают жертвами, чтобы он не издох совершенно. Они думают, что приручили Огонь, сделали его своим рабом… Но как же они ошибаются!
В глазах Талли блестели слёзы. Я робко коснулся пальцами её руки, и она позволила мне это.
– Кто «они»? – спросил я.
– Маги трёх кланов. Земля, Вода и Воздух. Трусливые подонки убоялись необузданной силы и подлостью подчинили её себе.
Талли повернулась ко мне, и глаза её вспыхнули.
– Вот зачем ты здесь, Мортегар. Ты освободишь Огонь, и мы всех их поставим на колени.
Остаток дня прошёл скучно. Талли показала мне мою комнату, потолкалась там несколько минут и ушла, как я понял из её туманных объяснений, в купальню. Она, похоже, какая-то купальная маньячка. Впрочем, я её понимал. Будь у меня такое тело, я бы тоже в одежде не задерживался.
Комната уютом не отличалась. Это было, наверное, самое маленькое помещение во всём подземном дворце. Помещались тут с грехом пополам каменная кровать, каменный стол и каменный стул, который я сумел подвинуть не без натуги.
Самое же скверное было то, что дверь в комнате отсутствовала напрочь, равно как и двери во всех остальных помещениях. Это было как минимум странно. Надо будет выпросить у Мелаирима хоть шторку какую-нибудь, а то не дело это.
Талли оставила мне один факел, который горел в держателе на стене, давая яркий ровный свет. Если бы я был из геймеров, я бы, верно, и внимания не обратил: горит себе да горит, код у него такой. Но я был слишком отравлен реалом и заинтересовался: сколько ещё эта дубина будет гореть?
Я подошёл к факелу, присмотрелся. Почесал затылок. Оч-ч-чень интересно. Помнится, у монахов в святилище факелы были правильные – палки, обмотанные горящей паклей. Здесь же я видел медную трубку с медной же площадочкой сверху, на которой плясал огонь. Сколько ни присматривался, я не обнаружил ничего похожего на сопло, из которого подавалось бы горючее. Единственное, что я нашёл – выгравированное на медной площадке изображение какой-то руны, напоминающей самую обычную галочку, но заключённую в круг и оттого выглядевшую солидно. Руна светилась красным, хотя возможно, это огонь так играл на красной меди.
«Просто магия, – сказал я себе, – расслабься». И завалился на кровать. Вот прям в одежде, на покрывало. Ноги в кожаных сапогах положил на спинку кровати, руки сцепил на затылке и с интересом уставился в потолок.
Интереса хватило ненадолго. Я никогда не любил, да и не умел просто и целенаправленно размышлять. Если я сталкивался с задачей, которая не хотела решаться «вотпрямщас», я спокойно отвлекался на что-то попроще, зная, что, когда будет надо, решение само придёт в голову.
Сейчас передо мной никаких задач не стояло. Разве что решить, враги мне Мелаирим и Талли или же друзья. С одной стороны, они меня похитили. Значит, враги. С другой – спасли от жертвоприношения. Значит, друзья. С третьей, спасли они меня для того, чтобы я умер и возродил огонь. Значит, враги. С четвертой, я видел Талли голой в ванне. Значит…
Так, стоп! Я замотал головой, разбрасывая глупые мысли по углам. Этим всегда и заканчиваются мои попытки рассуждать логически. Надо тормознуть с логикой, пока не повзрослею и гормоны не успокоятся.
Да и какая, в конце концов, разница? Враги, друзья… Я один в незнакомом мире, где уже успел осквернить святилище, и мне, как следствие, никто не рад. А эти двое накормили меня, напоили и приютили. Какие варианты? Будь у меня суперсила – другой разговор, но я пока не ощущал в себе даже отдалённого её подобия. Попробовал было зажечь огонь на ладони, как у киношных магов, но – увы. Кажется, мне чего-то не хватало.
Тогда я достал из кармана новых штанов свой смарт и попробовал включить. Тут мне повезло больше. Китайская приблуда на полном серьёзе взялась работать.
В этот раз экран с ПИН-кодом меня не озадачил. Я, стараясь не вникать в цифры, использовал мышечную память. Со второй попытки экран разблокировался.
Сложно сказать, чего я хотел от смартфона, который даже назвать-то в этом мире никак не мог. Наверное, кусочка прежней жизни. Я не смог бы прочитать ни одной книги, ни одного комикса из всей той огромной библиотеки, что хранилась в памяти. Будь у меня какие-нибудь фильмы, я не понял бы и слова из них. Не было смысла и таращиться в череду эсэмэсок, каждая из которых выглядела ничуть не приветливей какой-нибудь древнешумерской надписи.
Тогда я зашёл в «галерею» и полистал картинки. Их там было небогато. В основном мультяшные. Сейчас они казались такими глупыми и далёкими… Найдя фото сестрёнки, я прикусил губу, чтобы не заплакать. Если я всё правильно понял, она мертва. Сгорела заживо, в качестве жертвы за моё появление здесь. И я ещё думал, друзья мне или враги эти двое?! Я смел сомневаться?!
Я выключил телефон, чтобы не посадить батарею, и с яростным вызовом посмотрел в потолок. Вот и задачка образовалась. Если Мелаирим хочет, чтобы я ему в чём-то там помогал, пусть вернёт мою сестру. С того света. Как хочет. Он же маг, в конце-то концов, или где?!
Несмотря на благородную злость, терзавшую мне сердце, я уснул, а разбудил меня вернувшийся из академии Мелаирим.
– Ну как ты, осваиваешься? – спросил он ласковым голосом школьного психолога, заглядывая в мою комнату.
– Мелаирим! – воскликнул я, мстительно опустив «почтенный», и вскочил с кровати. – Мы наконец-то сможем поговорить? У меня много вопросов, и…
– Разумеется, – перебил Мелаирим, и звякнувший в его голосе металл заставил меня осечься. – Я планировал для начала поужинать, но, раз уж ты столь нетерпелив, милости прошу в мой кабинет. Где Таллена?
– В купальне, наверное, – сказал я.
– И давно? – почему-то расстроился Мелаирим.
Я пожал плечами. Мелаирим вздохнул и велел мне идти за ним.
Когда мы дошли до купальни, я понял, в чём заключался секрет отсутствия дверей. Они здесь были попросту не нужны! Мелаирим положил руку на стену, которая казалась совершенно глухой и цельной, и на тыльной стороне ладони проявилась чёрная печать с руной, немного другой, нежели у Талли. Стена раздалась, и перед нами открылся знакомый уже проход в купальню. Там и обнаружилась разомлевшая от горячей воды девушка.
– Кто тебе позволил оставить нашего гостя одного? – прорычал Мелаирим.
Дядька этот меня пугал. Он то казался ласковым, белым и пушистым, то вдруг смотрел так, будто убьёт – недорого возьмёт. Так же легко менялся и его голос. Одно я понял точно – бесить его не следует. Я мысленно скорректировал план предстоящей беседы, убрав оттуда пафосные выпады со своей стороны.
– Дядя! – взвизгнула Талли, красная не то от стыда, не то от горячей воды. – Я… Но он…
– Она была со мной всё время, – непонятно почему вступился я. – Но я уснул, и…
– Отойди, мальчик мой, – попросил Мелаирим, и я сделал шаг назад.
Мелаирим взмахнул рукой. Я успел заметить на ней теперь красную руну. А потом в руке заполыхал самый настоящий огонь. Мелаирим с размаху швырнул его в купальню. Послышалось шипение, завизжала Талли, и в коридор повалил пар.
– Ты, верно, забыла, как я караю за ослушание? – прогрохотал голос Мелаирима. – Даю тебе минуту, чтобы привести себя в порядок.
Он закрыл стену обратно и устало оперся на неё спиной. Я стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу.
– В былые времена я бы её и на лигу к тебе не подпустил, – доверительно сказал Мелаирим. – Но сегодня… Сегодня выбирать не приходится. Магов Огня почти не осталось в мире, а те, что остались, предпочитают носу не показывать. Таллена чудом выжила в той войне, лишилась обоих родителей. Я сумел её утаить и воспитал, как родную дочь. Но характер… – Тут он покачал головой. – Этот характер я отчаялся переломить.
– Зато она красивая, – возразил я.
– В этом её главная беда. Кроме своей красоты её ничего не волнует.
Вот это уж совсем неправда, хотел я возразить. Я вспомнил, как Талли плакала, глядя на покрытую пеплом равнину, бывшую когда-то городом. Но я вспомнил также, что девушка просила меня не рассказывать об этой нашей вылазке, и промолчал.
О проекте
О подписке