Глава 6

– Скоро нам придется подумать о пропитании, – заявил Ивашура. – Прежде чем кончится НЗ, следует попытаться перейти на местные продукты. Неизвестно, сколько еще придется жить в этом мире.

– Надо – значит, перейдем, – пожал плечами неунывающий Белый.

Остальные приняли слова командира отряда молча, в том числе и Тая. За время своего путешествия по Стволу вместе с Иваном она привыкла и к голоду, и к жажде, и к самой неприхотливой еде. Ивашура невольно глянул на Павла Жданова, который был опытнее его во многих вещах, но бывший спецназовец из будущего, сотрудник службы безопасности и гриф, как называли специалистов высшего класса, не прореагировал на взгляд. В последнее время он выглядел задумчивым больше обычного и в общих разговорах участвовал мало. Ивашура как-то улучил момент и отозвал его в сторону:

– Что случилось, Паша? Ты какой-то смурной…

– Чувствую слежку, – так же тихо, скороговоркой, ответил Жданов. – Нас ведут. Но кто, не могу определить.

– Значит, в Стволе есть люди?

– Наверняка.

– «Санитары»?

– Если уцелели мы, могли уцелеть и они.

– Понятно. Может, не будем лезть в пекло?

Жданов глянул непонимающе и отошел. Ивашура выругался про себя и догнал группу.

Разведчики расположились на отдых в кольцевом зале Ствола на десятом этаже. До этого они исследовали нижние этажи здания и выходили во двор, над которым висела ослепительно белая труба «псевдоголема».

К воронке в центре двора, которую проделал в почве Белый выстрелом из «глюка», вызвались сходить трое: Костров, Валетов и Полуянов. Белый и Жданов интереса к загадочному блеску воронки не проявили.

Трое достигли многометровой глубины кратера и обнаружили на дне верхушку куполовидного сооружения, оказавшегося транспортным средством «санитаров». Именно в таком катере когда-то передвигались слуги «хронохирургов», гигантские шестилапые обезьянозмеи, напавшие на Жданова и долгое время преследовавшие отряд десантников, когда тот спускался по Стволу к «началу времен».

– Вот, значит, откуда вылез тот змей, – сказал Полуянов, имея в виду монстра, уничтоженного Григорием во время первой вылазки. – А я все гадал, где же он прятался. Не мог же он сидеть внутри черепахи с усами. Кстати, что, если он был не один?

– Был бы не один, уже вылез бы, – бросил Иван. – Эти твари боятся только черных всадников. Давай я пойду первым.

Но первым полез в катер, имеющий, по свидетельству Федора, форму двояковыпуклой линзы, Лаэнтир Валетов. Путешественник по хроношахте из двадцать первого века «соседней» Ветви времени, он так и не стал полноценным членом отряда, на которого могли бы рассчитывать товарищи, ни с кем не сблизился и ни с кем своими чувствами и мыслями не делился. Держался особняком. А с недавних пор и вообще перестал участвовать в совещаниях, беседах и перерывах на обед, подолгу исчезая в неизвестном направлении, предпринимая одному ему необходимые вылазки и походы в одиночку.

– Не нравится он мне, – сквозь зубы бросил однажды Гриша Белый Жданову, когда Валетов исчез в очередной раз. – Не подставил бы нас когда-нибудь.

Что имел в виду Григорий, он не пояснил, но, поскольку Павел обсуждать эту тему не стал, разговор прекратился.

Валетов не появлялся больше часа, и в «змеиный» катер полезли Полуянов и Костров. Проплутав по хитрым коридорам чужого корабля с полчаса и никого не встретив, они вернулись. Спустя несколько минут наверх вылез Валетов, равнодушный, как всегда, и к чувствам товарищей, и вообще ко всему на свете. На вопрос Федора: «Ты что там искал так долго?» – Валетов не ответил.

В принципе, корабль обезьянозмеев ничего особенного из себя не представлял (по меркам Полуянова и его современников), а главное, был практически пуст, если не считать мертвых киберов типа черепах с усами. Но Федор все же сумел каким-то образом определить, что аварийный запас энергии катер имеет и автоматика его «сдохла» не полностью. Изредка она включалась сама собой, как бы просыпаясь на мгновение. Так делает человек во время беспокойного сна: вскочит, обведет глазами комнату, успокоится, снова ляжет…

Эсперы в поле зрения больше не появлялись. Видимо, наглядный урок, который преподал им Гриша Белый, позволил бывшим защитникам хронобура сделать надлежащие выводы. Не встретились больше разведчикам и старые враги: «санитары», обезьянозмеи, роботы и прочие слуги «хронохирургов». Хотя кое-кто из них действительно мог уцелеть, как расстрелянный Григорием обезьянозмей, и прятался где-нибудь в недрах гигантского здания. Во всяком случае, расслабляться себе люди не позволяли, еще свежи в памяти были встречи с запрограммированными соотечественниками, перешедшими на сторону «хронохирургов».

Десятый горизонт Ствола был тих и темен. Трещин в стенах коридоров и помещений здесь почти не встречалось, а нетронутый слой пыли на полу свидетельствовал о том, что по коридорам давно не ступала нога человека или зверя.

Павел Жданов не стал отдыхать, сидя на футлярах каких-то неведомых машин в одном из помещений с видом на двор. Он походил по комнате, останавливаясь у стен и прислушиваясь к чему-то, потом вышел, сопровождаемый внимательным взглядом Валетова.

Костров и Тая шептались в углу, не особенно переживая за свою судьбу. Оба были молоды и верили в себя и друзей.

Рузаев о чем-то спорил с Полуяновым, устроившись прямо на полу.

Белый пытался вскрыть футляр установки, похожей на уснувшего морского льва, потом бросил это занятие, сел у стены и достал из коробки НЗ флакон с тоником.

Валетов по обыкновению сидел в самом дальнем углу комнаты и дремал.

Оглядев всех, Ивашура хлебнул воды из своей чудесной фляги-синтезатора, подумал и вышел следом за Ждановым.

– Ничего? – кивнул он на стену коридора, возле которой сидел на корточках Павел.

– Ничего, – ответил безопасник, вставая.

Оба понимали, о чем шла речь: Жданов давно пытался установить связь со Стасом, инком Ствола, но пока все его попытки заканчивались неудачей. Ствол перестал быть саморегулирующейся и управляемой системой. Все или почти все его источники энергии давно прекратили существование, и если Стас и сохранил где-нибудь автономные ячейки функционирования, искать их можно было много дней.

В коридор вышел Валетов, скользнул по стоявшим безразличным взглядом и удалился по коридору в темноту. Жданов и Ивашура переглянулись. Оба подумали об одном и том же, но вслух говорить ничего не стали. Из помещения выбрался слегка осоловевший Рузаев, сказал, ни к кому не обращаясь:

– Если я что и понял, так это смысл фразы: простота и истина – не одно и то же.

Игорь Васильевич рассмеялся.

– Похоже, Федор своими рассуждениями довел тебя до кондиции. О чем спорили на этот раз?

– Я так и не понял, что такое трехмерное время и как оно может быть функцией наших чувств.

– А сам Федор понимает?

– Судя по эрудиции – да, судя по горячности – нет.

Ивашура снова рассмеялся.

– Ну-ну, скептик, учись спорить. Хотя я тоже не понимаю, как время может быть трехмерным. Однако есть хорошее изречение: смысл времени должен лежать вне его.

– Вообще-то правильно, только я слышал другое: не смысл времени, а смысл мира должен лежать вне его.

– Бытует мнение, что время – основа мира.

Рузаев вздохнул, почмокал губами.

– Покурить бы… пойду погуляю, пошарю по другим бункерам, может, найду что полезное.

– Далеко не уходи, скоро двинемся дальше.

Михаил не спеша удалился в темноту вслед за Валетовым.

– Он до сих пор не может принять смерть Гаспаряна, – тихо проговорил Ивашура, когда шаги Рузаева смолкли. – Они с Суреном дружили много лет.

Жданов промолчал. Ему снова показалось, что за ними из невероятных далей наблюдают чьи-то не по-человечески выразительные, искусно прячущиеся глаза.

* * *

Михаил не особенно задумывался, куда идет и зачем. Захотелось побыть одному, поразмышлять, вспомнить прошлое, ощутить атмосферу небывалой старины, он и пошел. Поэтому, выйдя в кольцевой зал с обломками центральной трубы, разбросанными по полу, он не сразу обнаружил там беседующих людей. А когда спохватился и понял, что он здесь лишний, было уже поздно что-то предпринимать, его заметили. В голове всплыли строки гумилевского «Стокгольма»:

 
И понял, что я заблудился навеки
В глухих переходах пространств и времен.
А где-то струятся родимые реки,
К которым мне путь навсегда запрещен.
 

Одним из собеседников был Валетов, другим – незнакомый, отталкивающего вида, лысый, а вернее, бритоголовый молодой человек с неприятным насмешливо-пренебрежительным змеиным взглядом.

– Твой? – бросил он на языке, которого Михаил не понял.

– Нет, из команды, – ответил Валетов равнодушно. – «Шестерка». Но может быть опасен. Миша, подойди, – обратился он уже к Рузаеву. И Михаил вопреки воле шагнул к собеседникам, уже понимая, что выхода нет. Звоночек тревоги зазвенел в голове, когда до мужчин оставалось не больше десятка шагов. Михаил опомнился, потянулся к рукояти «универсала» за поясом, и в тот же момент бритоголовый молодой человек со змеиным взглядом выдернул из-за спины некий узкий и тонкий водянисто-туманный предмет на рукояти и взмахнул им справа налево. Михаил ничего не успел понять и почувствовать. Прозрачно-волокнистое лезвие перечеркнуло его шею, плечо, руку, отделило их от туловища, и Рузаев умер прежде, чем разрубленное тело упало на пол.

– Они начнут его искать, – безучастным тоном проговорил Валетов, глядя на лужу крови, расползающуюся вокруг чисто срезанных головы и руки Михаила Рузаева. Перевел взгляд на тускло текущую полосу меча в руке бритоголового. – Где вы приобрели такую штуку?

– Это лонг-меч – по терминологии здешних аборигенов. Мы добыли партию в одном из узлов Ствола за два перехода отсюда и сделали здесь тайник. Но на тайник набрели медвяны…

– Разумные медведи?

– И похитили несколько штук вместе с партией «МК», энергоаккумуляторов, которые они, к счастью, используют только вместо дубинок. Знали бы они, что это за дубинки. Медвян мы почти всех перебили, мечи забрали, но пара все же пропала.

– И тем не менее ваши мечи против «глюка» не потянут.

– Так укради хотя бы один.

– Легче сказать, чем сделать. Оба у сотрудников безопасности с весьма широким спектром возможностей и хорошей интуицией. Ко мне они и так относятся подозрительно, а если я допущу промах…

– Отряд не должен дойти до второго работающего контура хрономембраны. Его надо заманить к нам, на горизонт нашей базы, там мы их встретим.

– Как я их заманю?

– Думай. К сожалению, все наши попытки выйти через первый контур в узлы выше потерпели неудачу, Ветви времени в том направлении заблокированы. А все нижние Ветви претерпели необратимые сдвиги, цивилизации там погибли. Естественно, и оружие добывать стало негде. Так что придется пока надеяться только на мечи.

– Возьми его «универсал», – кивнул Валетов на мертвого Рузаева.

– Возьму, конечно, хотя не думаю, что он заряжен под завязку. Иди, тело я спрячу так, что никто не найдет. Связь, как всегда, односторонняя, жди вызова.

Валетов кивнул, обошел тело бывшего члена команды и растворился в темноте коридора. Когда его шаги смолкли, из другого коридора бесшумно вынырнула почти невидимая фигура, приблизилась к бритоголовому и оказалась выше его на полметра. Гигант был черен как ночь, и его можно было бы принять за негра, только негр этот родился не на Земле Ивашуры, Кострова и Рузаева. Белки глаз чернокожего великана светились хищным желтым блеском, губы перечеркивали лицо жесткой прямой линией, а нос казался клювом.

– Он не подставит нас? – прогудел гигант густым басом. – Я ему не верю.

– Его программировал сам эмиссар Ветви, – скривился бритоголовый. – Вряд ли эту программу можно нейтрализовать. Но если он проколется, те ребята уберут его сами, без нас. Его задача – увести их от бункера номер два, заманить в ловушку. Остальное дело техники. Не справимся, хозяева ликвидируют нас.

– Может быть, для сопровождения группы использовать эсперов?

– Этот идиот уже сориентировал их на нападение, и теперь у нас осталось всего три эспера и один герплекс. Если Тюрьм не откроет запасник, мы останемся без технической поддержки.

– Вот поэтому и нужен «глюк». Только с его помощью мы вскроем зоны безопасности Ствола и уничтожим бункер с хрономембраной.

Черный гигант неосторожно наступил на лужу крови, но не обратил на это внимания.

– Я в левое крыло. Сбор в пять. И не вздумай лихачествовать, противник у нас сильный. Догадается, что его ведут, шансов выиграть игру будет гораздо меньше.

– Их всего-то осталось шестеро, пять мужиков плюс одна женщина. Кстати, почему бы нам не попытаться выкрасть эту даму?

– Мало тебе аборигенок?

– Все разнообразие какое-то. К тому же, похитив ее, мы вполне можем заставить их действовать в соответствии с нашим планом.

– Мысль неплохая, я передам ее Тюрьму, пусть проанализирует. Но сам на контакт не лезь.

– Хорошо, – с разочарованием произнес бритоголовый. – Но в Ствол проникла еще и группа аборигенов, двое молодых парней и девица. Могу я хоть с ними позабавиться?

– Если это не повлечет осложнений.

Негр махнул четырехпалой ручищей, включил маскировочный костюм, превративший его в привидение, и исчез в коридоре, оставляя на полу кровавые отпечатки рифленых подошв.

Бритоголовый неодобрительно проследил за цепочкой следов, брезгливо сплюнул на пол и тронул на воротнике серебристую полоску. Через минуту в помещение, смешно семеня множеством гармошкообразных ножек, вползла металлическая черепаха с двумя длинными, розовыми, живыми на вид усами.

– Убрать, – буркнул бритоголовый.

Черепаха подползла к телу Рузаева, ощупала его усами и начала расчленять; кончики усов резали плоть без усилий, не оставляя следов, и тут же отправляли куски в утробу заурчавшей черепахи. Впечатление было такое, будто она ест, хотя живым существом этот автомат не был. Через две минуты от Михаила Рузаева, бывшего эксперта Академии наук России, не осталось ничего, даже пятен на полу.

Бритоголовый отослал черепаху, которую называл герплексом, порыскал по коридорам вокруг зала и канул в темноту следом за негром.