Гости молча принялись разглядывать учёного, работающего в Минском физтехе, известном тем, что в его стенах родилась Теория Великого Объединения, гордо называемая самими физиками «Теорией Всего». В институте в своё время работал и главный идеолог Суперструнника Фердинанд Херциг, оказавшийся впоследствии эмиссаром Знающих-Дорогу.

Молчание затянулось.

Грымов ждал инициативы шефа, Воеводин же, давно не встречавшийся с физиком, хотя в своё время они сдружились и были на «ты», не спешил начинать разговор, копя впечатления.

Шапиро почувствовал неловкость, перекинул ногу на ногу.

– Слушаю вас.

– Хорошо выглядишь, – сказал Воеводин.

Шапиро фыркнул, обретая потерянную уверенность.

– Когда ваши друзья начинают удивляться, как вы молодо выглядите, это верный признак того, что вы постарели. Я просто стараюсь поддерживать форму, а в молодости недурно играл в теннис.

– Вы живёте один? – вежливо поинтересовался Грымов.

Шапиро снова фыркнул, взметнул роскошные седые волосы, как ни странно, молодившие его.

– Вам ли не знать? Жена ушла два года назад, Кармен… бывшая ученица, так сказать, приходит редко. Может, не будем кружить вокруг да около? Ваш сотрудник беседовал со мной, такой азартный молодой человек, так он сразу выбрал верный тон. Говорите по существу.

– Извини, ты прав, – согласился Воеводин. – Не будем тянуть кота за хвост. Ты очень помог нам в своё время разобраться с Суперструнником, пришла нужда снова обратиться к тебе за консультацией. Только прошу о нашем разговоре…

– Ну, разумеется, – фыркнул Шапиро в третий раз, – никому ни слова, шаг влево, шаг вправо, тайна стоит жизни, не так ли?

– Твоей жизни, – невозмутимо подчеркнул Воеводин.

Его тон подействовал, физик присмирел, перестал язвительно ухмыляться.

– Ты так убедителен.

– Жизнь гораздо убедительнее меня. Вряд ли я открою секрет, что работа Суперструнника контролировалась… м-м, скажем так, плохими инопланетными парнями, которые готовы были ликвидировать любую утечку информации об их деятельности. И хотя эксперимент давно закончен, есть предположения, что эти парни ушли из Системы. А ты являешься одной из возможных утечек. Вопросы есть?

Шапиро покачал головой, в его глазах прыгали иронические огоньки, словно он не верил ни единому слову собеседника, однако сомнения свои высказывать вслух не стал.

– Разве мы не выиграли?

– Какое-то время нам казалось, что выиграли, теперь так не кажется. Появились новые обстоятельства. Прочитай, пожалуйста. – Воеводин передал физику иголку флэшки.

– Что это? – полюбопытствовал Шапиро.

– Читай, читай.

Физик повернул кресло, воткнул флэш-блок в гнездо на столе.

– Марк, разверни.

Слева от стола бесшумно сформировался видеообъём монитора, заполнился серебристым туманом. В этом тумане возник белый квадратик, развернулся в полоску «бумаги» с крупным текстом.

– Живущим в Пыльном Хвосте: предупреждение… – начал вслух читать Шапиро, умолк.

Возникла пауза.

Через несколько секунд физик повернулся к гостям. Вид у него был задумчиво-отрешённый.

– Суперструнник… Суперструнник… я так и думал.

– О чём вы думали? – вкрадчиво спросил Грымов.

Шапиро пожевал губами, не отвечая, ушёл мыслями в себя.

Грымов и Воеводин переглянулись.

– Мы видели у вас в мониторе схему Суперструнника, – сказал Грымов. – Это заставка или тема работы?

– Я тут сделал кое-какой анализ… – очнулся Шапиро. – Нет, конечно, я работаю в других областях науки, Суперструнник, образно говоря, нечто вроде хобби.

– И какой анализ вы сделали? В двух словах, если можно.

– В двух словах не получится.

– У нас есть время.

Шапиро оглянулся на виом с текстом сообщения.

– Как же всё взаимосвязано… теперь многое становится понятным.

Гости терпеливо ждали продолжения.

Шапиро взъерошил волосы на затылке, потёр руки, находясь в возбуждённом состоянии, кинул на контрразведчиков пламенный взгляд.

– Я вам ничего не предложил, господа, есть повод глотнуть вискарика. Или коньячку, если предпочитаете, у меня хороший, армянский, восьмизвёздочный.

– Спасибо, мы на службе, – отказался Грымов, покосившись на шефа.

– А я, пожалуй, сделаю глоточек, если не возражаете. – Шапиро подхватился с разлапистого кресла, торопливо удалился и вскоре вернулся со стеклянным стаканчиком и бутылкой «Арарата» в одной руке и блюдечком с ломтиками лимона в другой. Плеснул в стаканчик, выпил. Глаза его заблестели ещё ярче.

– Ну-с, слушаю вас.

– Это мы вас слушаем.

Шапиро сделал ещё глоток, пососал дольку лимона.

– Когда вы получили предупреждение и от кого?

– Получили недавно, расшифровали только что. Сообщение пришло от магелланцев.

– Магелланцы, магелланцы… те, что отказались с нами контактировать. Странно, что они вдруг обеспокоились. Как всё странно увязывается, однако. Итак, вам придётся выслушать мои бредни, раз уж пришли. Сначала о Суперклизме… э-э…

– Не стесняйся в выражениях, – понимающе усмехнулся Воеводин. – Как только Суперструнник не называли.

– Даже Большим Х… э-э, мужским членом, – добавил Грымов.

Шапиро не отреагировал на замечание, в глазах его пылал священный огонь исследовательского фанатизма.

– Я проанализировал эксперимент с Супер… струнником, учитывая все известные мне конструктивные доработки. Сейчас покажу. – Он сделал движение к столу.

– Не надо, мы хорошо представляем, о чём идёт речь.

– Так вот, Суперструнник бросил не одну «струну», а две! Одна попала точнёхонько по Аттрактору Крестовского…

– По Оси Зла, – уточнил Грымов.

Шапиро поморщился, помахал рукой, налил себе ещё коньяку, сделал глоток, заел лимоном.

– Никакая это не Ось Зла! Точнее, Осью Зла с двадцать первого века назывался другой феномен. Тогда обнаружили, что холодные и тёплые области космоса располагаются на небесной сфере не случайным образом, а группируются в узкую длинную структуру, названную сдуру Осью Зла.

– Мы в курсе, – мягко сказал Воеводин. – Мне кажется, Аттрактор Крестовского с его ста одиннадцатью звёздами имеет гораздо больше прав называться Осью Зла.

– Тут я с тобой соглашусь. В Омеге Кентавра, где он торчал как гвоздь в заднице, началась после взрыва звёзд ударная трансформация континуума.

– А с виду ничего не изменилось, – с лукавой наивностью сказал Грымов.

– С виду! – раскипятился Шапиро. – Свет от Омеги к нам идёт семнадцать тысяч лет! К счастью, кто-то из наших даль-разведчиков догадался оставить в том районе пару бакенов с аппаратурой, снабжённых «струнной» связью, мне случайно удалось отловить их депеши в астрофизический центр. Извините, я на секунду.

Шапиро вышел, пошатываясь, захватив коньяк.

Грымов и Воеводин посмотрели друг на друга.

– Это мы удачно зашли, – хладнокровно сказал Степан Фомич. – Я не ожидал, что он интересуется такими проблемами. Интересно, об этом его хобби с Суперклизмой кто-нибудь знает? Делился он своими умозаключениями с коллегами в институте?

– Выясним, – пообещал Грымов.

Хозяин вернулся через три минуты, уже без коньяка, явно приободрённый.

– Прошу прощения, умылся наконец. Продолжим. Бакен, кстати, передавший сообщение от Омеги Кентавра, замолчал, что подтверждает мои выводы. Что же там произошло? А вот что. Неравновесная система из ста одиннадцати звёзд, соединённая «струной чёрных мини-дыр», взорвалась, образно говоря.

– Почему образно? – не понял Грымов. – Она вообще взорвалась, физически.

– Взрывом этот процесс распада системы назвать трудно, хотя другого термина не подберёшь. Произошёл двойной скачок плотности в ядрах звёзд, породивший очаги рождения так называемых экзотических частиц – вимпов, нейтралино, «голых» кварков и глюонов. Эта жуткая плазма образовала зоны колебаний мерности пространства, и по скоплению теперь распространяется волна фазовой перестройки вакуума. Отчего и замолчал бакен. И скорость её распространения гораздо выше скорости света.

– Любопытно, – сказал Воеводин.

– Любопытно?! – вскричал Шапиро. – Грандиозно! Феноменально! Я начал считать, чем это всё может закончиться, и пришёл к выводу, что там, в скоплении Кентавра, образовалась гигантская «дыра», кстати, третья по счёту, уходящая за пределы нашей Метагалактики. Вполне возможно, это самый настоящий «зародыш» иной Метавселенной. Понимаете, о чём речь?

Грымов бросил затуманенный взгляд на Воеводина.

– ЗД…

– Добились своего, – закончил Воеводин.

– Но тогда парни из МККЗ просчитались? Или они… заодно?

– Мало того, – не обратил Шапиро внимания на реплики контрразведчиков, – судя по сообщению магелланцев, «струна» Суперструнника нашла ещё один аттрактор вне Галактики, а именно – второй Аттрактор Крестовского, получивший название Стена. Некоторые астрофизики утверждают, что это видна «стенка домена», но я не верю. Именно в эту Стену и воткнулась «струна».

– Не может быть, – недоверчиво возразил Грымов. – Суперструнник выдал векторную «струну».

– Ошибаетесь! Я тщательно изучил конструкцию Суперструнника, – Шапиро повернулся к столу, что-то сделал, и виом инка показал знакомую «ферму моста». – Видите «рога» на торце справа? Это дополнительные резонансные контуры, развернувшие «струну» в обе стороны. В первоначальном проекте их не было, они появились потом. На них обратил внимание ещё ваш сотрудник… как же его… Руслан…

– Горюнов.

– Точно, Руслан Горюнов, весьма способный парень. Вот о чём предупреждали магелланцы: «струна» возбудила «стенку домена» и проделала в ней «дыру». Третью.

– Почему третью?

– Первая находится за три миллиарда световых лет от нас, между созвездиями Гидры и Кентавра, куда уже шесть миллиардов лет несёт «тёмный поток» – почти полторы тысячи галактик. Вторую проделал в Омеге Кентавра Суперструнник. И он же пробил вторым концом «струны» третью «дыру» – в «стенке домена», которая тоже находится на приличном расстоянии от нас.

Наступило молчание. Шапиро смотрел на гостей с отеческим превосходством. Гости обдумывали услышанное.

Грымов встрепенулся.

– Чёрт возьми!

– Не возьму, – пошутил, усмехаясь, Шапиро, хрустнул пальцами. – Вы подкинули мне весьма занимательную задачу, будет над чем поразмышлять.

– Ты заговорил о «тёмном потоке», – вкрадчиво напомнил Воеводин.

– Ну, это давняя история, – пожал плечами физик. – Вам должно быть известно, что Большая Вселенная напоминает собой кипящую «пену», каждый пузырёк которой «дышит», то расширяется, то схлопывается в сингулярность. Наша Метагалактика всего лишь один из таких пузырьков, до сих пор расширяющийся. «Тёмный поток» – то есть струя из тысячи четырёхсот галактик – движется к «дыре», которая, по-видимому, соединяет наш пузырёк с соседним, нашу Метавселенную с другой. Возможно, не напрямую, а через бифуркацию измерений.

– Поясни.

– В нашем континууме развёрнуты всего четыре измерения, остальные компактифицированы, то есть свёрнуты в микростринги и не наблюдаются, не участвуют в физических процессах. Так вот мерность пространства в созданной Знающими «дыре» меняется, либо падает, либо растёт, им удалось создать условия для их развёртки, но главное, что рост мерности воздействует на наш континуум таким образом, что возникает течение времени-пространства, струя к «дыре», захватившая и галактики «тёмного потока». Об этом давно говорят астрофизики, я лишь повторяю известные гипотезы. Слетать бы туда, посмотреть на «дырку» вблизи, да у нас пока нет таких возможностей.

Воеводин поймал косой взгляд Грымова, но не стал разубеждать собеседника в обратном. У них появились возможности – спейсер «Ра», официально списанный после возвращения от Оси Зла и демонтированный. На самом деле космолёт был восстановлен, снабжён новой инконикой и совершенным генератором движения, позволявшим ему, по заверениям специалистов, достичь «конца света».

– Чего нам ждать? – тихо спросил Воеводин. – Что такое Бомба Хаоса?

– Вероятно, имеется в виду некая область пространства с необычными свойствами, где энтропия почти мгновенно достигает максимума.

Контрразведчики продолжали смотреть на физика, как прилежные ученики на учителя, и он, усмехнувшись, развёл руками.

– Простите за псевдонаучный бред, это всего лишь мои измышления. Хотя теоретически создать такое облако можно, и оно в самом деле может довести до полного распада любую материальную структуру.

– Каким образом это облако можно доставить к Земле?

– А на этот вопрос я не отвечу, увольте. Вообще не понимаю, кому это нужно – уничтожать целые цивилизации только за то, что их представители увидели необычное явление.

– Зато мы понимаем, – обронил Грымов.

– Объясните.

– Выйдя на просторы Галактики, человек, увы, не приобрёл друзей, – покачал головой Воеводин. – Иначе мы давно дружили бы с кем-нибудь. Однако ни Орилоух, ни Маат, ни Магеллан, ни Великое Кольцо в центре Галактики контактировать с нами не спешат. Мало того что они не хотят с нами разговаривать, они даже не подпускают нас к себе.

– Значит, мы плохо себя зарекомендовали.

– Возможно, но факт остаётся фактом. Ясно, что нашим Суперструнником воспользовались чужие, Вирус, как ты его величаешь, умело встроив ускоритель в процесс решения собственных задач. Теперь получается, что мы лишние на этом празднике жизни, и нас необходимо ликвидировать.

– Наверно, они боятся, что мы помешаем им в дальнейшем? – предположил Грымов.

– Я не философ, – поджал губы Шапиро, – я физик. Поговорите со специалистами вашего Комкона, там много теоретиков-космопсихологов.

– А если мы откроем тебе все наши базы данных? – медленно проговорил Воеводин. – Выведем на материалы для служебного пользования… сможешь помочь?

– Я же говорю, я не… – Шапиро встретил взгляд руководителя «Сокола», замолчал, пожевал губами, криво улыбнулся, крякнул. – Чёрт, как вы умеете уговаривать!

– Я не чёрт, – возразил Воеводин.

– Допустим, мне интересно… что я должен делать?

– Только сначала мы подпишем меморандум сохранения тайны, – сказал Грымов.

– Без проблем! – поднял ладони Шапиро. – Я не болтлив, можете быть спокойны.

– У вас есть «вшинник»?

– Что?

– Пси-защитник, – пояснил Воеводин ворчливо, бросив косой взгляд на помощника.

– Ах, это… нет, мне он без надобности.

– Придётся вшить имплант.

– Зачем?

– По-моему, ты до сих пор не представляешь, насколько опасен наш противник. Если он с лёгкостью убирает целые цивилизации, то убрать одного человека для него – раз плюнуть.

Лицо Шапиро изменилось.

– Ты… так считаешь?

– После схватки с ЗД-Вирусом на Суперструннике мы обязаны предусмотреть все варианты, – сказал Грымов, посмотрел на спутника.

– Погибли восемнадцать наших парней, – сухо закончил Воеводин. – Профессионалов контрразведки и службы безопасности. Не считая других людей, попавших в переделку случайно.

– Я… я не знал…

– Теперь знаешь. Если для тебя такой риск непомерен, можешь отказаться работать с нами.

Глаза Шапиро вспыхнули, он с силой потёр ладонь о ладонь.

– Ну уж нет, мои дорогие, мне доставит большое удовольствие потягаться с этими вашим Вирусом!

Контрразведчики дружно встали.

– Тогда разреши откланяться. Мой помощник будет поддерживать с тобой связь. Надеюсь, мы добьёмся успеха.

Шапиро пожал обоим руки, проводил гостей до двери.

– Всего самого доброго. Никогда не думал, честно говоря, стать вашим сексотом. Где я – и где контрразведка?

– Важно сделать первый шаг, – проворчал Воеводин. – Мы тоже не родились контрразведчиками.

Дверь закрылась за ними.

Шагая к лифту, Воеводин сказал:

– Отвечаешь за него головой.

– Куда ж я денусь? – хмыкнул Грымов. – Нужен спец по особым поручениям, желательно не из нашего отобранного контингента.

– Горюнов.

– Я про него и подумал.

– У него допуск инспектора ФАК, может официально перемещаться куда угодно и посещать любые конторы.

– Понял.

Больше они о деле не разговаривали.