Глава 9. Погранслужба – дело тонкое

C недавних пор командор Погранслужбы Дмитрий Шевчук перестал общаться с редкими друзьями и зажил на широкую ногу.

У него появились два дорогих личных флайта классов «Мерсе-DZ» и «Феррари», фазенда в джунглях Амазонки, модуль отдыха в Антарктиде и жилой модуль на Марсе. Кроме того, он вдруг стал обладателем пакета акций холдинга «ТВ-Медиа» и куратором Олимпийского комитета Вкраины. Что давало ему право участвовать в заседаниях Правительства Вкраины и не мешало руководить Федеральной Погранслужбой, имеющей третий ранг по приоритетности выполняемых задач после Союза Объединённых Наций и Службы безопасности.

Разумеется, о приобретениях командора почти никто не знал, лишь люди, постоянно сталкивающиеся с ним, родственники да налоговая служба Солнечной Федерации. Но у него там были свои люди, на самом верху, которые знали больше… и молчали. Потому что сами участвовали в процессе и были причастны к тому, что творилось нынче в Солнечной системе.

Пятнадцатого апреля командор в сопровождении команды телохранителей отправился на Марс, чтобы осмотреться в новоприобретённом коттедже и отдохнуть. Личную ветку метро ему провести к коттеджу пока не удалось, чего он, безусловно, хотел и добивался, поэтому пришлось добираться по сети общественного метро. Сначала до Марсопорта, расположенного на Ацидалийской равнине, а оттуда на пограншлюпе до коттеджа, построенного на берегу недавно восстановленного озера Лакшми. Озеро было окружено горами, воздуха здесь ещё не хватало для неспешных прогулок без респираторов, несмотря на полтора столетия работы атмосферных заводов, но вид с берега был замечателен. Любителю природной эстетики, каким слыл Шевчук, этот вид нравился.

Осмотрев окрестности коттеджа, выстроенного в стиле «венецианский замок», владелец оставил охрану снаружи и прошёлся по трёхэтажному строению, придирчиво разглядывая интерьеры его помещений. Всего помещений было девять, включая две комнаты с душем и ваннами из китайского фарфора и кабинет с суперсовременной компьютерной системой «ньюба», позволявшей человеку работать с инком в скоростном режиме «один-на-один» и погружаться в созданные компьютером виртуальные миры «с головой». То есть – ощущать все приключения так, что игра становилась стопроцентно реальной.

Однако «посидеть в игре» главному пограничнику Федерации не дали.

Включилась рация интерсвязи; вызов пришёл через аппаратуру консорт-линии, отсекающую все помехи и не допускающую ни пеленгации, ни прослушивания.

– Шевчук, – произнёс глава Погранслужбы.

Напротив соткался виом передачи, в нём проявилась необычного вида – в форме головы тигра – кристаллическая конструкция, состоящая из отдельных, меняющих размеры, не связанных друг с другом кристалликов.

Шевчук попятился, сел на возникший из пола по его мысленному приказу стул.

– Слушаю, экселенц.

«Голова тигра» обозначила улыбку.

На самом деле это был, конечно, вовсе не тигр. Таким всегда показывался перед своими слугами эмиссар Знающих-Дорогу-Не-Терпящих-Возражений. Даже Шевчук, или Третий, то есть имевший после подселения третью степень посвящения в Программу, никогда не видел эмиссара в натуре, таким, каким он был на самом деле.

– Мне не нравится возня Службы безопасности вокруг генератора, – заговорила «голова тигра» на чистейшем английском языке; эмиссар никогда не здоровался и не прощался. – Мне не нравится активность Службы безопасности за спиной ФАК. Почему вы допустили отправку развед-спейсера к Омеге Кентавра?

– Спейсер не вернётся.

– Тем не менее Служба заинтересовалась открытием Крестовского и подключила к этому делу контрразведку.

Шевчук пожал плечами.

– Этого следовало ожидать. Мы работаем не в вакууме. К тому же мы убрали комиссара…

– Поздно, командор, поздно! – оскалился «тигр». – Надо было привлечь Джона Ву на свою сторону, а не скоропостижно ликвидировать, когда он задействовал контрразведку! Теперь это дело получило огласку, и потушить разгорающийся пожар будет трудно. А до момента пуска Дженворпа осталось не менее трёх месяцев!

– Мы справимся. Херциг подготовил предложения по финальной стадии строительства Дженворпа, срок пуска сократится на месяц. Оставшиеся два месяца мы продержимся легко.

– Если вам никто не помешает. Всё больше ненужных людей узнаёт об окончании строительства.

– Мы будем их ликвидировать одного за другим.

– Всех не ликвидируете! Вообще прекратите акции по ликвидации! Они заставляют Службу безопасности напрягаться, а сил у неё хватает. Нам до сих пор неизвестно, какой филиал контрразведки пошёл по нашему следу.

– Узнаем. Теперь Службу возглавит наш человек.

– Работайте порасторопней, командор! Иначе придётся заменить и вас!

– Вряд ли вы найдёте специалиста такой квалификации на моё место, – ухмыльнулся Шевчук. – Интересно, если вы провалите дело, что будет с вами? Как там у вас поступают с неудачниками?

«Тигр» показал клыки.

– Напрасно вы меня дразните, командор. Я не личность – в вашем понимании, я коллективная сущность. Мы не выносим паллиативных решений. Мы уничтожаем всех, кто мешает. И уничтожим вас не задумываясь! Так что прикусите язык, как принято говорить у вас. Немедленно установите, кто может работать на контрразведку из всех тех, кто крутится возле Дженворпа!

– Мы работаем, – нехотя ответил Шевчук.

– В обслуживающей бригаде появились новые люди. Проверьте, кто они и с кем контактируют, не могла ли их завербовать контрразведка.

– Проверка уже начата.

– Докладывайте мне о результатах каждые двенадцать часов!

– Слушаюсь, экселенц, – подтянулся Шевчук.

«Тигр» в объёме связи рассыпался на кристаллики, виом погас.

Шевчук задумчиво промокнул вспотевший лоб платком, пробормотал:

– Коллективная сучность, однако… Интересно, где он прячется? Или он такой же подселённый, как и я?

Перед командором проявилось плоское зеркало. Он внимательно оглядел своё отражение, оттянул веко, потрогал нос, пригладил волосы.

– Нормально выглядите, командор.

В голове словно хрустнул сломанный сучок, и чей-то дребезжащий, каркающий, нечеловеческий голос повторил:

«Нормально выглядите, командор. Вы, люди, ещё не создали такой аппаратуры, которая могла бы зафиксировать подселённого».

– Аппаратуры такой нет, – согласился Шевчук с тем, кто управлял им в глубинах сознания. – Но люди, владеющие экстрасенсорным резервом и способные отличить подселённого от нормального человека, есть.

«Их мало. И всех их можно ликвидировать. В вашем распоряжении вся Погранслужба, займитесь этой проблемой».

– Погранслужба – дело тонкое, да и занимается она другими проблемами.

«Надеюсь, в ваших силах переориентировать её на поиск нюхачей из контрразведки. А главное – найдите командира. Обезглавив контрразведку, мы решим все проблемы».

– Контрразведка – тоже дело тонкое, – рассеянно проговорил Шевчук. – Дилетантов там не держат.

«Вы не согласны?» Внутренний голос приобрёл угрожающие интонации.

Шевчук поморщился, слабо пошевелил пальцами, оправдываясь.

– Согласен, согласен, умник. Только не хотелось бы связываться с контрразведкой. Она наверняка насквозь русская.

«Ну и что?»

– Русская контрразведка – сильнейшая в мире на сегодняшний момент.

Подселённый хмыкнул.

«Мне-то ты скажешь правду?»

– Я говорю правду. Вы ещё не сталкивались с ней… иначе зауважали бы.

«Мы сталкивались с гораздо более мощной противодействующей силой, не чета этой вашей контрразведке».

– Что это ещё за фигня?

«В переводе на земные языки она звучала бы как «Система Транзитивной Корректировки». Она сильно мешала нам в других метавселенных. Однако не до болтовни, командор. Нужна информация – запроси экселенца. Работай!»

– А пошёл бы ты спать, – ласково ответил Шевчук сам себе. – Я приехал отдыхать, а не делами заниматься. Ваш экселенц подождёт.

Он вызвал помощника:

– Булат, через полчаса давай девчонок.

– Скоро будут, – пообещал начальник личной охраны командора Булат Батырбей.

Глава 10. Канареечка жалобно поёт

Если бы это был обычный компьютерный вирус, Успенский легко справился бы с ним. Достаточно было стереть все испорченные программы, файлы и флэши, а потом переписать на «железо» матричные файлы, хранившиеся в НЗ. Однако инконику спейсера повредил «червь», то есть нановирус, способный просачиваться физически через все фильтры и проникать в щели размером с десяток молекул. Он и сам был размером с длинную молекулу ДНК, несущую программу разрушения определённых структур, отчего защитные сети инка «Ра» не смогли его остановить.

Сначала «червь» аккуратно уничтожил приёмное устройство «струнной» рации спейсера, отрезав корабль от базы, которая могла помочь советом. Передать руководству Службы о возникших проблемах экипаж мог, но получить ответ – нет.

Затем вышел из строя передатчик. И экипаж «Ра» окончательно потерял возможность переговариваться с базой и докладывать об открытиях. Но и это оказалось не последней бедой. Сразу после старта «голема» к найденному в недрах фермы чужому космолёту отрубилась вся инконика корабля, а инк Тихий превратился в идиота, потеряв все свои базовые интерактивные связи.

Двое суток Успенский и бортинженер спейсера Вильгельм Иванов с помощью уцелевших сервисных систем разбирали молектронную начинку центра управления и меняли блоки.

Ещё два дня ушло на поиск «червя», после того как с грехом пополам заработала аварийная защитная аппаратура «Арахна», имеющая собственную инконику и независимое энергопитание.

Нановирус представлял собой изумительной работы атомарную структуру, имевшую «голову с мозгами» – управляющий чип размером с две сотни молекул углерода – и собственную «пушку» – генератор антипротонов и излучатель. Достаточно было буквально трёх «выстрелов» из этой «пушки», посылающей по три-четыре антипротона, чтобы интеллектуальная аппаратура корабля начинала сбоить, глючить и выходить из строя.

«Червь» нашли и уничтожили, но своё грязное дело он сделал. И тогда у Маккены возник вопрос: почему защитная система не подняла панику и не предупредила людей о проникновении в недра инконики вирусной программы?

Задумались и остальные члены экипажа.

Успенский удалился в свою каюту, чтобы поразмышлять наедине с самим собой, а точнее, с личным инком. Но терафим ничем помочь ему не мог, не обладая кондициями больших «думающих систем» типа Стратег. Единственное, чего достиг Успенский после долгих бесед с терафимом, было предположение о хорошо подготовленной диверсии. Кто-то, знающий о резервном спейсере Службы безопасности, заранее подготовил его нейтрализацию, для чего запустил два «червя». Первый обезвредил защитную антивирусную систему, второй – всю интеллектронную технику. Но поскольку ни проверить, ни доказать предположение было нельзя, Успенский уныло признался, что он бессилен.

– Тихого восстановить я не смогу, – проворчал он на совещании, проходящем в кают-компании корабля. – Попробую наладить систему визуально-ручного управления.

– Что это нам даст? – скривил губы бортинженер.

– Шанс добраться до Солнечной системы.

– Мы можем легко промахнуться.

– У нас есть эксперты, они помогут сориентироваться.

– Без инк-сопровождения мы стопроцентно заблудимся в Рукаве и…

– Стоп базару! – применил известное русское изречение Рудольф Маккена. – Митя, Виль – в рубку! Восстанавливайте что сможете! Специалисты будут подключаться к работе по мере надобности. Вопросы?

– Неохота сидеть сложа руки, – буркнул драйвер-секунда корабля Вячеслав Терёшин.

Драйвер-прима в этот момент дежурил в рубке.

– Кто сказал, что мы собираемся сидеть сложа руки? Будем исследовать Ось.

Члены экипажа оживились.

– Правильно, дело есть дело, – раздались голоса, – надо работать…

Маккена вышел из кают-компании с уверенным видом и лишь за диафрагмой двери дал себе секундное расслабление: лицо его стало угрюмым, озабоченным, виноватым. Но только на секунду.

За ним разбрелись по рабочим местам и остальные.

Всё это время «Ра» дрейфовал в десяти километрах от фермы, соединявшей звёзды Оси Зла, укрытый лишь нейтридной бронёй и многослойным «пакетом» физиологической защиты. Энергополевая подпитка панциря не работала, но излучение близких звёзд он не пропускал. А для того чтобы корабль не столкнулся с острыми как бритва шипами фермы и не упал на ближайшую звезду Оси, пилотам постоянно приходилось маневрировать в ручном режиме. Этот процесс отнимал много времени и здоровья, требовал внимания, отчего пилоты менялись каждые четыре часа.

Маккена не шутил насчёт исследований Оси.

Уже через час после совещания «голем», управляемый Терёшиным, нырнул в глубины «фрактала». Место наблюдателя занял второй эксперт экспедиции Марч Кремень. Роза Линдсей чувствовала себя неважно и осталась на борту спейсера.

«Голем» уверенно прошёл сорок километров до ячейки в ферме, где на шипах висел разбитый чужой звездолёт.

Терёшин остановил аппарат. Марч какое-то время работал с аналитическим комплексом «голема», обсуждая показания счётчиков частиц и полей с инком, потом попросил пилота опуститься «ниже».

Сопровождаемый змейками молний, скользящих вдоль сплетений жил и шипов фермы, «голем» начал искать ниши и проходы, позволяющие ему двигаться в относительной безопасности. «Ракушка» чужого корабля скрылась за уступами и кружевами фермы.

Около двух часов ничего в окружающем аппарат пространстве не менялось.

Мимо проплывали гигантские, среднего размера и совсем маленькие «веточки можжевельника», узелочки «мха и лишайника», заполняя собой всё пространство. Вскоре продвижение вперёд замедлилось. Проходы становились всё уже, а шипастые конструкции всё ближе. Когда извилистый тоннель в недра фермы сузился до сотни метров, пилот остановил «голем».

– Дальше не пролезем.

– Ещё бы на пару километров, – попросил Марч.

– Что это нам даст? Здесь всё одинаковое, мох и мох. Фрактал он и в Африке фрактал.

– Растёт концентрация антипротонов. Вакуум странно «шевелится».

– Потому что тут работает другая физика.

– Физика в нашем галактическом районе везде одна и та же.

– Всё равно не понимаю, как они строили такую жуть.

– Скорее всего, это был целенаправленный процесс «кристаллизации» вакуума.

– Верю, – фыркнул Терёшин, – уже слышал не раз, но не понимаю, как это вакуум может «кристаллизоваться». Ладно, держитесь, попробуем ещё чуть-чуть протиснуться в щёлочку.

«Голем» снова двинулся вперёд по сужающемуся ходу, представлявшему собой просто одну из многочисленных пустот, разделявших «стебли можжевельника».

– Вижу металл, – вдруг доложил инк аппарата.

Перед глазами пилота появился визирный крестик, показал местоположение металлического предмета, обнаруженного инком.

– Что это?

– Не могу знать.

– Давай ближе!

«Голем» осторожно поплыл к блистающему в отражённом свете прожектора «кусту фрактала», миновал одну ажурную «ветвь», другую. Через минуту стал виден грибообразный нарост на эллиптическом вздутии фермы. Диаметр «шляпки гриба» достигал двух сотен метров, высота – около полусотни.

– Лопни мои глаза! – выдохнул Терёшин. – Да это же ещё один спейсер!

Марч промолчал. Он видел то же самое, что и пилот.

Подошли почти вплотную.

«Голем» поелозил прожектором по корпусу чужого корабля, отражавшему свет как зеркало.

Форма его и в самом деле напоминала гриб-подосиновик, у него и ножка имелась под «шляпкой». Мало того, «шляпка» была не идеально полусферической, а с нерегулярными впадинами, так что пилот даже засомневался в своей оценке, разглядывая проекции «гриба» на пластине обзора.

– Может быть, это просто деталь фермы? Так сказать, «заклёпка»?

Эксперт снова промолчал.

Терёшин дал задний ход, повёл «голем» по суживающейся спирали к «ножке гриба».

Стали видны тонкие линии на «шляпке», образующие выпуклый рисунок наподобие растительной сигнатуры на обратной стороне листа земного дерева.

– Интересная структура. Марч, ты там не уснул?

– Это корабль, – отозвался наконец эксперт. – Его материал – сложный кремниево-углеродистый композит. Деталью фермы он быть не может.

– Кладбище звездолётов, – хмыкнул пилот. – Неужели вся ферма истыкана чужими кораблями? Этот, во всяком случае, совсем не похож на первый.

– Что имеем, то и видим, – философски заметил Марч.

Терёшин засмеялся.

– Не верь глазам своим, верь моему радару.

– Попробуйте посигналить.

Несколько минут инк «голема» мигал прожектором и запрашивал экипаж чужого космолёта на всех доступных диапазонах радиосвязи, микроволновой и лазерной связи. Однако никто ему не ответил. Скорее всего, и этот корабль был мёртв, как и первый, похожий на гигантскую ракушку моллюска.

Правда, корпус его выглядел не столь безнадёжно проеденным аннигиляционной коррозией, да и сидел он не на шипе «можжевельника», а на достаточно ровном, покрытом «шерстью» мелких веточек вздутии фермы. Было видно, что посадка была мягкой. Ничто не указывало на бедственное положение корабля. И тем не менее на манипуляции «голема» он не отреагировал.

– Я выйду, – решился пилот. – Надо поглядеть, что у него внутри. Видите, под «шляпкой», где сходятся пластины, есть какое-то углубление? Может быть, это люк.

– Пойду я, – отрезал эксперт. – Это моя работа.