Глава 10. Золотое правило: молчи!

Кеша не любил быструю езду, поэтому на работу выезжал рано, в половине восьмого, и в Сколково приезжал на своей «Рено Боксер» шоколадного цвета за двадцать минут до начала рабочего дня. Входя в лабораторию, он не включал кофе-автомат, как делали молодые сотрудницы и аспиранты, начинавшие рабочий день с кофепития, а сразу подсаживался к своему персональному монитору и уходил в миры, которые были недоступны большинству специалистов в областях IT и космологических теорий.

Однако в нынешний четверг обычную процедуру прервал звонок директора центра Валерия Аркадьевича Лосьева.

– Иннокентий, будьте добры зайти ко мне, – сказал он непривычно сухим тоном.

– Зачем? – заикнулся было Кеша, но Лосьев уже выключил интерком.

Кеша с сожалением окинул взглядом объёмный куб монитора с мигающими внутри звёздами, повесил на экран на всякий случай заставку с морским пейзажем, закодированную, чтобы никто не влез в базу данных завлаба, и направился из общего зала с рядами столов и компьютерных модулей в кабинет директора, размышляя, зачем он понадобился начальству.

Валерий Аркадьевич Лосьев был доктором физико-математических наук, окончил в тысяча девятьсот семьдесят девятом году Ленинградский электротехнический институт по специальности «инженер-электрофизик», начал работать в техцентре «Синтез» НИИЭФА, в две тысячи втором году защитил докторскую диссертацию и уже много лет работал в Национальной дирекции ITER, стал заместителем директора «Синтеза», профессором кафедры теории систем управления ядерными реакторами и в конце концов возглавил инновационный кластер «Прорыв» в Сколково, в который входила и лаборатория развития новейших средств связи, возглавляемая Кешей.

По натуре шестидесятипятилетний профессор был человеком исключительно вежливым, выдержанным и внимательным. Никто никогда не слышал от него грубого слова. На что он мог отважиться при встрече с нерадивым сотрудником, допустившим ошибку, так это лишь укоризненно пожурить. С Кешей он всегда был дружелюбен и уважителен, ценя в молодом завлабе мощный творческий ум и увлечённость идеями, которые генерировал радиофизик. Причину его недовольства объяснить было трудно.

Кеша добрался до кабинета директора на втором этаже комплекса, поприветствовал рыжеволосую секретаршу Антонину и, подчиняясь её жесту, открыл дверь в просторный «музей», как называли кабинет сотрудники центра, заставленный стеклянными шкафами с моделями всевозможных устройств, реакторов и машин, разработанных в Сколково.

– Слушаю вас, Валерий Аркадьевич.

Массивный, с мощными покатыми плечами и толстой шеей (в молодости Лосьев увлекался тяжёлой атлетикой), с голым бритым черепом, директор глянул на вошедшего из-под густых чёрных бровей, повёл рукой, приглашая к столу.

Кеша присел на краешек стула, являя собой пример кроткого студента, которого могли отчислить из института за неуспеваемость.

Лосьев выслушал торопливую скороговорку абонента, – он разговаривал с кем-то по скайпу, – брякнул массивной ладонью по клавиатуре, вперил немигающий взгляд в лицо завлаба.

– Иннокентий Леонтьевич, сколько вам лет?

– Тридцать… один, – растерялся Кеша, не ожидавший такого вопроса. – Скоро тридцать два будет.

– А ведёте вы себя как мальчишка.

– Извините, Валерий Аркадьевич, не понял…

– Мне доложили, что большую часть рабочего времени вы тратите на электронные игры.

– Неправда, Валерий Аркадьевич! – возмущённо выпрямился Кеша. – Я не играю на работе!

– Ну, занимаетесь теоретическими экзерсисами, не входящими в тематику работ лаборатории.

Кеша покраснел. В последнее время он действительно часто выводил на экран свой монументальный труд и мог часами зависать в пространстве личной концепции, которую назвал «теорией глобального моделирования вселенных». Очевидно, кому-то из сотрудников лаборатории такое увлечение начальника категорически не нравилось.

– Я… работаю… успеваю… план выполняется. Завтра я сдам отчёт о предварительных испытаниях умсорика… э-э, УМС.

– Разве испытания УМС запланированы?

– Я сделал это дома, в нерабочее время. Эффект поразительный, вы не представляете…

– Очень хорошо представляю. Вы человек умный, креативный, способный, увлекаетесь разными сложными идеями, но если будете и дальше разбрасываться, искать решения задач, не связанных с нашей тематикой…

– Вы меня уволите.

– Нет, просто вы не достигнете того положения, которого заслуживаете. Бросьте заниматься этой вашей парадигмой глобального моделирования, она мешает вам прогрессировать. Кстати, в двух словах, что это такое?

Кеша оживился.

– Вы знакомы с последними физическими теориями?

Лосьев пошевелил бровями, что выглядело довольно устрашающе.

– Какими именно?

– Петлевая квантовая теория гравитации, теория радужной гравитации, теория струн, М-бран… и так далее.

– Я не физик-теоретик, но многое изучал.

– Извините, я задал дурацкий вопрос. По стандартной космологической модели наша Вселенная родилась в результате Большого взрыва почти четырнадцать миллиардов лет назад, но это не так. Вернее, – поправился Кеша, – я думаю иначе.

– Голографический мираж?

– Что?

– Из последних новостей по этой теме мне близка идея Маркуса Чауна^[9] о том, что мы живём в голограмме.

– Хорошая идея, – согласился Кеша снисходительно, – но я занимаюсь другой теорией, озвученной Ником Бостромом^[10] ещё в две тысячи третьем году и дополненную Силасом Бином.

– Божественный компьютер? – не менее снисходительно улыбнулся Валерий Аркадьевич.

– Так его назвали журналисты, – хихикнул Кеша, воодушевлённый благожелательной реакцией шефа. – Ещё Станислав Лем в тысяча девятьсот шестьдесят четвёртом году предположил, что человечество сможет построить в компе модель Вселенной, потом де Ситтер, Фридман и Бин, а за ними Давоуди и Сэвидж^[11] заявили о возможном искусственном происхождении нашей Вселенной. А я доказал, что это истина!

– Так уж и истина. Докажите мне.

Кеша унял восторг, пригладил вихор на виске.

– В двух словах не получится.

– Вы постарайтесь.

– Началось всё с того, что в спектре космических лучей обнаружился обрыв… то есть высокоэнергетические частицы, взаимодействуя с фотонами фонового микроволнового излучения, на определённом этапе теряют энергии, будто исчезают за краем… чего-то.

– Не начинайте с азов.

– Прошу прощения, я не специально. Главным аргументом того же Бострома было расширение Вселенной, которое на всех уровнях измерений считалось равномерным, несмотря на то что галактики «разбегаются» с возрастающими скоростями.

– Ещё короче, суть вашей идеи, без экскурсов в прошлое.

– По моей теории «квантовая пена» пространства с размерами квантов, равными планковской длине, и есть размерная сетка, по которой кто-то создавал нашу Вселенную. Доказательств предостаточно. Все «стрелы времени» подтверждают этот тезис: космологическая, термодинамическая, биологическая, электромагнитная и гравитационная, а также с безумной точностью оптимизированная скорость расширения домена, точность подгонки масс элементарных частиц и так далее, и так далее. Все эти факты говорят в пользу глобальной программы, по которой мы и живём.

– Где? – с любопытством спросил Лосьев.

– В компьютере, конечно.

– В каком?

– Вы же сами сказали, – расплылся в улыбке Кеша, – в божественном. Хотя есть мнение, что Создатель смоделировал наше Мироздание в своём сознании. Я лично придерживаюсь другого мнения: Творец и наша Вселенная находятся вне друг друга, то есть наш мир – иллюзия, виртуальная реальность в компьютере. Ведь мы тоже делаем попытки моделировать вселенные в компьютерах, когда играем в игры. Почему бы и богу не заняться тем же?

– Зачем?

– Да ради удовольствия хотя бы.

Лосьев покачал головой.

– Компьютерные игры и в самом деле иллюзорны.

– Потому что наше мышление есть всего лишь отражение процессов иного уровня, мы ещё не достигли того совершенства, чтобы строить сверхсложные метавселенные. Но когда-нибудь дойдём и до этого, если не уткнёмся в информационный предел.

– Какой предел?

– Предел Шеннона, диктующий скорость обработки информации. Хотя попытки изменить ситуацию делаются. Уже сейчас видно, что Интернет становится вчерашним днём, облачные технологии, которые только и смогут обойти Шеннона, убьют его. За ними будущее.

Директор снова покачал головой. Горячность Иннокентия его не только забавляла, но и, судя по мине на лице, огорчала.

– Давайте договоримся, Иннокентий Леонтьевич, теории теориями, а план и график работы прежде всего. Не возбуждайте сотрудников лаборатории своими головоломными играми, люди завистливы и ревнивы, а у вас под началом почти три десятка человек.

– Я же успеваю сдавать…

– Тем более будут завидовать. К тому же ваша теория глобального моделирования небезопасна, у неё могут быть противники, которые отреагируют на ваши занятия негативно. Понимаете, о чём я говорю?

– Нет.

– Версия об искусственности нашей Вселенной давно муссируется в околонаучной литературе, так что вы не первый. Никто ещё не доказал, что наш мир – всего лишь модель в «господнем компьютере».

– Я доказал! Я даже вычислил тактовую частоту этого компа – два на десять в сорок пятой степени! Именно такая требуется для расчёта каждого шага модели. Если его выключить – для нас наступит самый настоящий конец света!

– Вот именно, молодой человек. Ваши расчёты могут повлиять не только на оппонентов теории, но и на самого создателя Мироздания, а как он отреагирует – одному богу известно. – Лосьев пожевал губами, оценивая собственный тавтологический неологизм, усмехнулся. – Да, таким вот образом. Вдруг вас заревнуют как слишком умную и самостоятельную подпрограмму в игровой программе?

Кеша недоверчиво посмотрел на тяжёлое лицо директора, протёр очки, водрузил на нос.

– Вы… меня разыгрываете? Или верите в истинность моей теории?

– В нашем информационном континууме ничто нельзя отвергать. Но сделайте так, как я прошу, удалите все ненужные файлы с рабочего стола.

– Хорошо.

– Агентство «Р-ТЕХНО» предложило нам поработать с ликвидацией компьютерных вирусов. Речь идёт о червяке Stuxnet-M. Вы в курсе, о чём идёт речь?

– Конечно, его прототип создали ещё десять лет назад, он сильно погулял по иранским компам, управляющим ультрацентрифугами по обогащению урана. Да и потом проявлялся в Бушере на атомной электростанции, а также в России и в Китае.

– Значит, понимаете сложность проблемы. Этот червь добрался до наших газопроводных систем и подбирается к самолётам, по сути, началась кибервойна.

– Я знаю.

– Вот и займётесь в ближайшее время, вместе с лабораторией Касперского. Времени на вашу теорию у вас не будет. Кстати, интересно, с вашей точки зрения, если наша цивилизация является программой в «господнем компьютере», как в ней возникают вирусы? И что они собой представляют?

Кеша встрепенулся, собираясь поделиться с директором центра своими соображениями на этот счёт, но уловил в глазах Лосьева скептический огонёк и прикусил язык.

– Не думал.

– Идите, Иннокентий Леонтьевич, и будьте повнимательней к сотрудникам.

– Обязательно, Валерий Аркадьевич. – Кеша встал, поклонился и вышел из кабинета, унося застрявший в спине взгляд шефа, ставший рассеянно-задумчивым. Уже в коридоре он додумал мысль, которую собирался озвучить в ответ на вопрос Лосьева о носителях вирусов: вирусы в нашем мире вполне могут быть людьми.

До обеда он занимался чисткой компьютера от «лишних» файлов и переноской записей на диски и флэшки. Пообедал в компании с замом Игорем Семёновичем, вернулся в лабораторию и обнаружил, что все диски и флэшки, оставленные им в столе, исчезли.

Кеша застыл над открытым ящиком, не вполне осознавая, что произошло, начал судорожно рыться в остальных ящиках, на столе, на диванчике, где тоже лежали диски, однако записи отыскать не смог. Лишь одно обстоятельство уберегло его от сердечного приступа – наличие материалов в домашнем компьютере. Но и без того настроение упало до плинтуса, так как ни один из сотрудников на видел того, кто забрал диски. Впервые Кеша пожалел, что он не имеет отдельного кабинета, поскольку по модным нынче веяниям открытости контроля трудового коллектива все рабочие места помещений центра отделялись только невысокими стеночками и прозрачными панелями, да и то далеко не всегда. Лаборатория Кеши в этом смысле не представляла исключения, он видел всех, кто занимался делами, и сотрудники также видели своего начальника. И при этом никто из них не признался в содеянном и не следил за его столом.

О краже он всё-таки заявил секретарше директора, хотя понимал, что найти и вернуть диски не удастся. Тот, кто сделал это, подготовился хорошо, а главное – знал, что берёт. Другие материалы в Кешином столе оказались нетронутыми.

Снедаемый нетерпением, он погнал машину домой, не обращая внимания на следующий за ним серый «Лексус». Пришло ощущение тревоги, сопровождаемое странным чувством раздвоения личности, будто вместе с ним происходящее переживал ещё кто-то, сидящий в голове.

Добравшись до квартиры, Кеша ворвался в спальню-кабинет и застыл на пороге, глядя на раскиданные по всему полу, по кровати и тумбочкам, по столу коробочки из-под дисков и сами диски, безжалостно вывернутые из коробок, книги, папки и листы бумаги. Компьютер работал, хотя утром Кеша его не включал, куб экрана напоминал клуб тумана строгой геометрической формы с плавающими внутри электрическими змейками.

Во рту пересохло. Кеша метнулся к столу, активировал клавиатуру и через несколько секунд понял, что вся база данных, в том числе программные файлы на большом диске, стёрта! Компьютер превратился в «пустое железо», не способное выполнять функции вычислителя, собеседника и хранителя информации. Мало того, пропал и стоявший на столе прототип умсорика, который он оставил дома без всякой задней мысли, надеясь, что в квартиру никто не сможет залезть.

Кеша рухнул на диван, давя диски и флэшки.

Подхватился, снова начал искать свои наработки, пока не убедился, что его усилия напрасны. Похитители точно знали, над чем он работает, проверили аккаунты, обойдя все шифры и пароли, запустили в компьютер вирус, который стёр всю информацию, и убрались, захватив записи на дисках. А записи от руки Кеша не вёл давно, забыв, как это делается, ещё со школы.

Конечно, он помнил свои расчёты и умозаключения и мог их восстановить, но было до слёз жаль потраченного времени и сил, а полное восстановление текста теории по памяти вообще было невозможно.

– Убью! – пообещал он неизвестно кому, борясь с подступившими к глазам слезами. Справился, подумал трезво, что не сможет этого сделать. Воинствующим «ботаником», каким таких людей изображали юмористы: волосы всклокочены, очки на пол-лица, блуждающий взгляд, истерические губы, дай такому танк – проедет через детсад, давя детей и воспитателей, не заметив этого, – Кеша не был. Фанатиком дружбы с компьютером – был.

Надо позвонить Савве, подумал он отрешённо.

И тотчас же в ухе засвистел мелодию «Венского вальса» надик – крохотный динамик айкома.

Кеша выключил его мысленным усилием, сказал вслух:

– Алё?

– Рудницкий? – раздался незнакомый мужской голос, тягучий и неприятный.

– Да, – подтвердил он. – Кто это?

– Неважно, выслушайте. Вам скинут по имейлу материал, обдумайте предложение и ответьте.

– Какой материал? – не понял он. – Какое предложение?

– Работать с нами. Все ваши разработки у нас, в том числе и умсорик. Согласитесь работать – получите всё обратно.

– Да кто вы такие, чёрт побери?!

– Читайте, ждём ответа.

– У меня комп пустой…

– Файл перезагрузки сохранён, найдите и включайтесь.

– Но я хотел бы…

– Ждём. – Голос умолк. В ухе задребезжали металлические хлопья отбоя.

– Чёрт! – стукнул Кеша кулаком по колену.

Вскинулся, подсел к столу, прошёлся пальцами по клавиатуре, оживляя «Эльбрус». Спустя минуту нашёл файл перезагрузки, запустил. В глубине видеокуба всплыл чёрный свиток, развернулся в чёрный лист с белыми буквами текста.

Кеша, мимолётно подивившись способу подачи письма, прочитал текст, пошевеливая мышкой.

Ему предлагали рассчитать оптимальный вариант ликвидации нефтегазовой промышленности в масштабе всего мира! Начало было положено серией убийств крупных нефтяных магнатов и авариями на нефтедобывающих платформах, которые стали случаться всё чаще и чаще. Кеша должен был рассчитать новые аварии и гибель нефтяников, найти способы гарантированного пресечения нефтедобычи и перехода цивилизации на новые источники энергии. Ни больше ни меньше.

– Обалдеть! – проговорил он, вытаращив глаза. – Они что, с ума сошли?!

Чёрный лист с текстом предложения внезапно вспыхнул и сгорел за несколько мгновений. Вместо него экран выдал другой свиток, алого цвета, который развернулся в красный лист с белыми буквами следующего сообщения: «Время для размышления – три дня. Отказ от предложения будет означать отказ от сотрудничества со всеми вытекающими последствиями. Согласие даст возможность работать на более высоком уровне».

– Щас, разбежался, – выговорил ошеломлённый Кеша. – Кто вы такие, чтобы я с вами сотрудничал?

Словно услышав его ответ, алый лист в экране сгорел так же быстро, как и чёрный до этого. Вместо него появился чёрный паучок, увеличился, разворачиваясь в слово из трёх русских букв: ПСП. Кеша прочитал слово вслух, добавил:

– Ну и что это значит?

Слово съёжилось до размеров ногтя, исчезло.

Кеша подождал продолжения, но его не было. Тогда он клацнул клавишей, чтобы посмотреть обратный адрес абонента, и увидел в мейл-папке то же слово ПСП, плюс код почтовой службы: @mail.com. Была ли это аббревиатура фамилии, имени и отчества адресата или название фирмы, Кеша не знал.

– Чёрт с вами! – сказал он, но уже спокойнее, так как вспомнил, что неведомый абонент обещал ему вернуть работу и опытный экземпляр умсорика. Может, и в самом деле стоит с ними по-хорошему? Чтобы отдали украденное? Подумаешь, он предложит им метод перехода на иные источники. Это же не криминал, наоборот – Нобелевкой пахнет.

Или тюремным сроком, язвительно отозвался «второй ум» Кеши, отвечающий за ориентацию в реальной жизни, звони Савве, надо посоветоваться.

И Кеша набрал номер Саввы.