Глава 2
ВВУ

Императив внезапно возникшей угрозы поднял Артёма с постели.

Он глянул на вспыхивающие мотыльками цифры времени в толще стены спальни: утро ещё только-только приоткрыло занавес ночи, до рассвета оставалось часа полтора.

Холодный душ освежил.

Артём за пять минут собрался, но бриться не стал, подумал, что сделает это в Управлении.

Императивом ВВУ служба не пользовалась уже давно, с момента выхода Ульриха Хорста из ганноверского централа и его таинственного исчезновения. После этого последовала череда нападений на работников спецслужб, прокуроров и судей, участвовавших в процессе над Хорстом-младшим, два месяца его ловили по всей Солнечной системе и за её пределами, и наконец Игнату с помощью внучки Шоммера Лилии и деда Ульриха Селима фон Хорста удалось во второй раз задержать преступника, который, как оказалось, служил представителям иной «заразумной» структуры, названной им инвазерами. Люди же назвали эту структуру УММ – системой «ума за разумом», пришедшей на смену разрозненным цивилизациям пятой разумной волны освоения космоса.

Ульриха по предложению американских представителей ВУИН – Всеземного Управления исполнения наказаний – поместили в спецтюрьму Гуантанамо на Кубе. Эмиссар инвазеров пообещал не вмешиваться в земные дела и удалился в неизвестном направлении. Служба безопасности УАСС (России и Земной Федерации в целом) вздохнула спокойно. А в субботу двадцать девятого августа Артёма Ромашина, генерального этик-юриста Управления внутренних расследований ФСБ, разбудил инк-секретарь Управления, извиняющимся тоном сообщив о введении императива ВВУ.

Зари-ма всё ещё гостила у родителей на Полюсе Недоступности – её родной планете, превращённой древними служителями Закона, кем бы они ни были, в «кладбище джиннов». Она пыталась уговорить отца и деда переселиться на Землю в связи с угрозой распада планеты под ударами расползающейся по её поверхности «вырожденной метрики пространства»: после уничтожения инвазерами «кладбища джиннов» защитные коконы могильников перестали работать, и евклидова метрика планеты стала потихоньку «скатываться» к двумерности, что инициировало процесс распада материи. Люди ничего не могли сделать с этим процессом. Могли лишь эвакуировать население планеты. Но не все полюсиды соглашались на переселение. Не хотели переезжать и родичи Зари-мы.

Через двадцать девять минут после вызова Артём перешагнул порог зала чрезвычайных заседаний УВР, запрятанного в недрах здания УАСС под Рязанью. Подивился такому совпадению: число двадцать девять (нынешняя дата и время появления) не ассоциировалось для него с положительным астрологическим явлением.

Он оказался не первым. В зале уже присутствовали руководители российских и всеземных спецслужб: начальник УВР Майкл Хоук, директор ФСБ Смехов с рукой на перевязи (после нападения Ульриха он ещё не восстановился полностью) и Кирилл Бондарь, командир группы особых операций «Соло», полковник.

Все трое стояли в проходе между рядами кресел, перед подиумом для выступлений, и смотрели на сотканный виомом объём передачи, внутри которого на фоне какого-то мрачного здания говорил молодой диктор.

Артём подошёл ближе.

– Будем сообщать вам о новостях, – закончил диктор.

Трое известных не только в России, но и за её пределами специалистов по безопасности оглянулись на Ромашина.

– Извините, – сказал Артём, – я торопился как мог. Необходимость личного присутствия…

– Имеет основания, – сказал Хоук, пожимая ему руку. – Ещё не все собрались, время есть. Садитесь, господа.

Виом погас.

Хоук забрался на подиум, сел за стол, не имевший никаких видимых оргприспособлений.

Артём поздоровался с Бондарем и Смеховым, сел рядом с ними, гадая, почему вести совещание доверили Хоуку, а не директору ФСБ.

– Что случилось? – тихо спросил он Бондаря.

– Сбежал Ульрих, – шевельнул каменными губами Кирилл.

Артём сдержал возглас изумления.

– Когда?!

– Два часа назад.

– Но американцы обещали…

– Мало ли что обещали американцы. Всю свою поганую историю они всем всё обещали и делали только то, что им надо.

В зале появилась пара – мужчина и женщина.

Мужчина, одетый в стандартный кокос официала с нашивкой «ВКС», был немолод, в чёрных волосах серебрились седые пряди, на грудном кармашке костюма сверкала орденская планка. Это был комиссар Совета безопасности ВКС Йордан Злотник. Его Артём знал лично.

А вот женщину – она была молода, одета в элегантный летний костюм «кока-кола» и весьма миловидна – видел впервые.

– Господа, прошу знакомиться, – сдержанно проговорил по-английски Хоук. – Комиссара Злотника вы знаете, а это Ева Рутберг, инспектор ГУИН Североамериканского континента. Она расскажет подробности инцидента в Гуантанамо.

Все посмотрели на спутницу Злотника.

– Можно вопрос? – поднял руку Бондарь.

– Слушаю.

– Почему о побеге Ульриха Хорста нам стало известно только два часа спустя?

Ева Рутберг очаровательно улыбнулась ярко накрашенными губами. Вопрос её не задел, хотя и был задан с изрядной долей неласковости.

– Наша правоохранительная система пыталась разобраться в происшедшем, – сказала женщина приятным голосом. – Думаю, и любая другая сделала бы то же самое.

– Порой промедление в одну минуту чревато колоссальными человеческими потерями, а за два часа можно вообще устроить революцию.

Хоук постучал по столу костяшками пальцев.

– Полковник, философию отношений с Соединёнными Штатами будем утрясать позже. Я очень благодарен госпоже Рутберг, что она согласилась посетить наш сиротский приют. Ева, будьте добры, изложите факты. Зона переговоров заблокирована от любого вида прослушивания, поэтому о конфиденциальности встречи можете не беспокоиться.

– Я понимаю вашу иронию и ваши сомнения, мистер Бондарь, – начала инспектор без какого-либо раздражения; сдерживать себя она умела. – К сожалению, наше руководство вплоть до президента не расположено делиться информацией, которую они считают секретной, даже с федеральными службами.

– Но ведь бегство Ульриха – общемировая проблема, – не сдержался Бондарь. – Недавняя история уже показала это.

– Тем не менее контакт с вами – моя личная инициатива. Президент Штатов неплохой человек, но он не определяет стратегию страны.

– А кто её определяет?

– Государствами давно управляют Ордена, – негромко сказал Артём. – В Европе – это Орден Белого Крыла, в Северной Америке – Орден Чёрной Мессы, в Азии – Орден Исмаилитов, на Ближнем Востоке – Орден Второго Пришествия, и так далее. И договариваться надо с их магистрами и владыками, а не с президентами и премьерами.

– Не отвлекайтесь, господа, – нахмурился комиссар Злотник. – Есть кое-что повыше забот Орденов. Только всеобщая «отвага» и спасла цивилизацию от вторжения инвазеров! Госпожа Рутберг потому и согласилась встретиться с нами и обсудить детали происшествия, что понимает последствия бегства заключённого Хорста.

– Мы предприняли все меры безопасности, – продолжила Ева прежним деловым тоном, – помня его прошлое исчезновение. Освободили блок от других заключённых, надели на него комплект «смирительная рубашка», ограничивающий движение. Накрыли камеру энергетическим экраном. При малейшем нарушении порядка включалась система принуждения к соблюдению норм и правил тюрьмы. Когда он понял это, начал вести себя менее агрессивно. А потом что-то случилось.

– С этого момента поподробнее, – попросил Смехов.

– Системы контроля не отметили никаких внешних сигналов, в том числе и в брейн-диапазоне. Ничего, что могло бы насторожить охрану и руководство тюрьмы. Но поведение заключённого изменилось. Будто он получил какую-то весть. Это состояние длилось около часа. А потом его энергетика неожиданно выросла на два порядка.

– Поясните, – сказал Хоук.

– Он молчал, сидя на нарах, и смотрел перед собой остановившимся взглядом. Обслуживающий инк спросил, в чём дело. Тогда Хорст показал ему палец.

– Вот так? – поднял средний палец Бондарь.

– Совершенно верно.

– Наглец, однако!

– Он показал палец и засмеялся. Наблюдатель нанёс ему электрический разряд. Но Хорст даже не охнул. Потянулся, встал, посмотрел в зрачок видеокамеры. Вот в этот момент датчики системы контроля и зафиксировали поток энергии. Ульрих Хорст буквально вспыхнул в инфракрасном диапазоне!

Мужчины переглянулись.

– Запись есть? – поинтересовался Бондарь.

– Разумеется. – Ева Рутберг вынула из сумочки красный «клювик» флешки, подала Злотнику.

Тот передал флешку начальнику УВР.

Рядом со столом вспыхнул метровый столб виома, в котором медленно сформировалась обстановка тюрьмы: коридор, ряды камер за толстыми решётками, грубые короба в углах потолка.

Стала видна одна из камер. В ней стоял посредине коротко стриженный мужчина в блестящем, обтягивающем тело комбинезоне, подняв голову к потолку. Глаза его, направленные на зрачок видеокамеры, казались чёрными дырами.

Это был Ульрих Хорст.

В какой-то момент лицо заключённого пошло пятнами, посветлело, с ушей стрельнули вниз, к плечам, слабенькие розоватые разряды. Он широко ухмыльнулся, заговорил странным – шатающимся – басом, на немецком языке:

– Пора отсюда сваливать, герр Барак. Открой-ка мне двери и сними экраны, они уже не понадобятся.

Раздался треск.

Изображение покрылось светящейся сеткой, разбилось на фрагменты.

Камера с Ульрихом стала видна с другого ракурса.

Он толкнул дверь камеры, один раз, второй, сорвал её с петель, вышел в коридор, посмотрел прямо в глаза смотрящих на него людей (в зрачок видеосистемы), подмигнул:

– Обос…сь, небось, герры и фрау? Жаль, некогда вами заняться. Однако мы ещё встретимся, мне есть что сказать вам.

Изображение поплыло волнами, растрескалось и пропало.

– Это всё? – спросил в наступившей тишине Бондарь.

– Система контроля отключилась, – невозмутимо пояснила Ева Рутберг. – Инк тюрьмы открыл выходы, подогнал спецмодуль для перевозки особо опасных преступников. Хорста попытались остановить витсы и живые охранники, но у них ничего не получилось. Начальник смены и два дежурных оператора внезапно потеряли сознание. Симптомы – как у больных африканской лихорадкой: температура за восемьдесят градусов^[6], сильные боли в мышцах, рвота, точечные кровоизлияния и геморрагии. Затем потеря сознания. Хорст сел в модуль и улетел.

– Как мог ваш тюремный инк допустить такое?

– Он завис.

– Что?!

– Спонтанный отказ предсказания ветвлений. Вам это что-то говорит? И как результат – «мёртвый» диск.

Бондарь посмотрел на Хоука, открыл рот, но Артём положил ему руку на колено, и командир группы «Соло» промолчал.

– Витсы один за другим перестали двигаться, – закончила инспектор американского ГУИН обыденным тоном. – После обследования оказалось, что их интеллект-серверы просто сгорели.

Мужчины в зале снова обменялись взглядами.

– Чёрт возьми, это же уровень… – начал Бондарь.

– Инвазеров, – закончил Смехов. – Значит, они не оставили свои игры. И обещание их не вмешиваться в наши дела – обман.

– Ничего личного, – криво усмехнулся Бондарь. – Чистый бизнес. Абсолютно американский подход к жизни. – Он посмотрел на Еву. – Извините, я не хотел вас обидеть.

– Понимаю, – кивнула женщина. – Кто такие инвазеры?

– Представители УММ, с которыми до этого контактировал Хорст, – заговорил Йордан Злотник.

– Что такое УММ?

– Это не относится к теме нашего совещания.

– И всё же я хотела бы знать.

Злотник вопросительно посмотрел на Хоука.

– Госпожа Рутберг, концепция УММ требует ксенологического образования, – сказал начальник УВР.

– Хоть мои познания в этой области и весьма скромны, но на уровне базовых понятий я ориентируюсь достаточно уверенно. Йордан? – посмотрела на спутника Ева.

– Я давно уже комиссар полиции, – пожал плечами Злотник, – а не учёный. Из многих объяснений, которые мне пришлось выслушать, я понял далеко не все.

– Расскажите коротко, что вы поняли.

– Зачем это вам, госпожа инспектор американского ГУИН? – с непонятной неприязнью спросил Бондарь, подчеркнув «ненаучную» должность Евы.

– Как и вам, мне хотелось бы знать, с чем мы столкнулись, – не повела она и бровью.

– Недавние события с участием Хорста вы должны помнить, – сказал Хоук. – Об этом передавали все информагентства Солнечной системы.

– Я особенно не следила за вознёй спецслужб… извините. Лишь когда Совет безопасности обратился к нам за помощью, почитала данные о заключённом.

– Ульрих Хорст известен нам… э-э, спецслужбам давно, поскольку ещё четверть века назад пытался использовать наследие древних разумников.

– Иксоидов и гиперптеридов. Да, я помню. Древние негуманоидные расы.

– Он называл их негомиками, – криво улыбнулся Бондарь.

– Как?

– У этого слова есть подтекст.

– Не важно, – остановил Кирилла Хоук. – После того, как в результате развязанной им войны с боевыми роботами иксоидов и гиперптеридов – «джиннами» и моллюскорами – спецслужбам удалось захватить Хорста, он просидел в ганноверском централе двадцать пять лет, но был выпущен на свободу.

– После чего принялся за старое, – раздул ноздри Бондарь.

– Полковник! – посмотрел на него Хоук. – Что с вами?

Командир группы «Соло» сжал губы, с усилием натянул на лицо маску вежливого внимания.

– Прошу прощения, нервы.

– Но Хорста снова удалось взять, – сказала Ева Рутберг, внимательно оглядев фигуру Бондаря с понуро опущенными плечами.

– По расчётам специалистов ИВКа, – сказал Хоук, – он связался с ещё одной криптоструктурой, и тоже негуманоидного типа. Ксенологи предложили называть её УММ. Мы сбросим вам файл для изучения. Вкратце идея УММа такова. Разум – промежуточная стадия космического этногенеза. Он может породить структуру «Х», которая будет опираться на родительскую матрицу как на своего носителя, но уже не будет собственно разумом. Это не сверхразум в нашем понимании, а нечто совершенно иное, так сказать «ум за разумом», логику и этику которого невозможно представить. И Ульрих каким-то образом добился его расположения.

– Скорее УММ просто-напросто использовал его для своих целей, – добавил Смехов.

– Поняла, – кивнула Ева Рутберг. – Вы предполагаете, что это именно тот самый УММ и помог ему бежать? Зачем?

Артём встретил взгляд Бондаря. В глазах командира группы «Соло» он прочитал предупреждение.

– Мы не знаем, – упредил Артём слова Хоука.

Показалось, женщина повернулась к нему всем телом, хотя продолжала сидеть неподвижно.

– Я полагаю, ваши предположения беспочвенны, – сказала она с прежней индифферентно-ложной невозмутимостью. – Судя по окончанию смуты в Солнечной системе, ваш УММ ушёл.