– Нет, у него должно быть несколько резонансных узлов. Посмотрим.

Прохор снова навёл эргион на «блюдо».

Через секунду диск превратился в квадрат, а конус – в широкую пирамидку.

– Дальше к началу спектра он начнёт разваливаться, пойдём в обратную сторону.

Струение воздуха коснулось квадрата и пирамидки.

Квадрат превратился в диск, пирамидка в конус.

– Мы вернулись в прежнее состояние. Идём дальше.

Диск стал кубом, конус не изменился.

– Как ты это делаешь? – низким голосом спросила Юстина.

– Ты тоже сможешь, буду очень рад, если ты поедешь с нами тренироваться.

Следующий шаг по оси формообразования превратил куб в многогранник, а конус в кубик.

Затем количество граней у обоих составляющих тюбика стало увеличиваться, многогранник приблизился по форме к шару, а сама помада превратилась в кристаллик.

Прохор выдохся.

– Ничего себе, какой широкий спектр у этой штуковины! Надо будет спросить у ДД, почему тюбик не меняется.

– Меняется.

– Сохраняя форму, очень своеобразно. Может, потому что он представляет собой слишком простую фигуру?

– Ты меня заинтриговал.

– Понравилось?

– Пожалуй, я поеду с вами, только дам своим на завтра кое-какие распоряжения.

– Хочешь, ещё поэкспериментируем.

– Это не игрушка. Сейчас будем обедать.

Юстина поднялась, собираясь пойти на кухню, отщёлкнула на шею из клипсы ларинг мобильного айкома. Но Прохор обнял её за колени, прижался лицом к бедру. Она замерла (он взмолился в душе: не отталкивай!), взъерошила его волосы, он поднял лицо вверх, увидел призывное сияние в глазах любимой женщины и, уже не в силах сдерживаться, подхватил её на руки…

Обедали на полчаса позже, чем рассчитывали.

Юстина приготовила чахохбили, пользуясь услугами кухонного комбайна «Рязаночка», позволила по рюмке хорошего грузинского вина «Саперави», и обед удался на славу.

Потом у Прохора начали слипаться глаза, Юстина заметила это и уложила его в постель.

– Спи, я сбегу на часок и вернусь. Потом всё обсудим.

Он закрыл глаза, чувствуя блаженную расслабленность, пробормотал:

– Я тебя люблю…

– Я тебя тоже почему-то, – донеслось откуда-то.

И он провалился в сон, на этот раз – глубокий и без сновидений.

Юстина приехала в шесть и тут же разбудила милого, ни разу не сменившего позу. А следом за ней заявился Саблин, энергичный и деловой, как и Юстина.

– Рад видеть вас, ребята! Покормите гостя? Во рту маковой росинки не было с утра, замотался по разным учреждениям и питался только зимним воздухом.

– Сейчас будет ужин, – пообещала Юстина, скрываясь на кухне.

– Как ты? – глянул Данимир на друга.

– Проспал три часа, как после соревнований по лыжным гонкам.

– Надо же, в самолёте спал и дома спишь, сурок несчастный.

– Сурок, но счастливый.

– Тогда ладно. Юстеньке рассказал, чем мы занимались у ДД?

– Не только рассказал, но и кое-что показал. – Прохор провёл Данимира в гостиную. – Узнаёшь это яйцо?

Саблин внимательно оглядел стоящее на столе многогранное яйцо из мутно-розоватого материала с красными прожилками на более остром верхнем торце.

– Почти Фаберже.

– Не угадал. Это тюбик помады.

Саблин присвистнул.

– Ничего себе фиговина с морковиной! Никогда бы не догадался.

– Я пытался реализовать весь Ф-спектр тюбика, раз тридцать трансформировал, а он почти всё время такой, если не считать первоначальных форм, где он был тетраэдром, кубом и диском.

– Понял, в чём дело?

– ДД говорил, что каждый объект имеет спектр форм, не изменяющих его внутренних качеств и преобладающих функций, то есть ту форму и качества, ради которых он и был создан. Чашка может сохранять самое главное – объём, куда можно наливать жидкости, поэтому её спектр невелик: цилиндр, куб, полусфера. То же самое касается мяча, зубочистки, ручки, получится тот же небольшой набор форм. Вот и тюбик – совсем простой объект в этом плане. Что он собой представляет?

– Цилиндрик… и в нём колбаска помады.

– И всё! Цилиндрик может изменяться в том же узком диапазоне ёмкостей, что и чашка, помаде же вообще всё равно, какую форму она принимает.

– Простота и совершенство в одном флаконе.

– При чём тут совершенство?

– Каждый раз форма объекта близка к идеалу. Видишь, какой формы получился многогранник? Произведение искусства.

– Ну, если посмотреть под этим углом… а ты ничего не трансформировал?

Саблин смущённо почесал затылок.

– Побаловался с ножом, мне его ещё дед подарил в детстве – охотничий, самодельный.

– Не интригуй.

– Ничего, в общем-то, особенного не произошло, к началу спектра он превратился в нечто похожее на длинную обоюдоострую рапиру. А я хотел получить такой, какой мы видели у Дмитрия Дмитриевича.

– Форма?

– Если в разрезе – узкий ромбик.

– Я думал, будет квант формы – тетраэдр.

– Я сам так подумал.

– Ты взял его с собой?

– Оставил дома.

– Что было потом?

– В конце концов он превратился в… – Данимир поискал сравнение. – Украинский трезубец видел?

– На их знамёнах.

– Так вот ножик превратился в подобие трезубца, но такой изящной красоты и гармонии, что его впору в музей помещать. Я таким его и оставил.

Вошла Юстина, вытирая руки полотенцем.

– Кого ты оставил?

– Нож.

– Понятно, тоже экспериментировал. Варя видела?

– Нет, она ещё на работе.

– Идёмте ужинать.

Сели за стол.

Юстина приготовила гречневую кашу с жареным луком, капустные котлеты и салат из свеклы. Вегетарианская пища всем нравилась, и о мясе никто не вспомнил. Потом пили чай с яблочным штруделем.

Перебрасывались разными шутками, ничего серьёзного не обсуждали.

– Варюха у меня тоже неплохо готовит, – заметил Саблин, жуя штрудель. – Но её конёк – всё вареное-пареное, с уклоном в баранину. У неё дед – абхазец, научил мать, та – Варю. Зато она точно знает, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

– А путь к сердцу женщины? – подначил друга Прохор.

– Что ты имеешь в виду?

– Если есть путь к сердцу мужчины, должен быть путь и к сердцу женщины?

– Путь к сердцу женщины лежит через универмаг, – засмеялась Юстина, скрываясь с тарелками на кухне. Саблин посмотрел ей вслед.

– Это как-то слишком приземлённо. Мой приятель по лестничной площадке говорит иначе: путь к холодильнику женщины лежит через её сердце. А если вспоминать универмаг, то это путь к желаниям шопинг-бабс.

Прохор фыркнул.

– Завидую твоим познаниям в этом вопросе.

– А разве твоя Юстинка не такая? – прищурился Саблин.

Прохор посмотрел на дверь и нарочито громко пропел:

– Нет, она просто круглосуточно красивая женщина.

– Не занимайся мелким подхалимажем, – послышалось из кухни. – Будешь ходить голодным во всех смыслах.

– Упс! – прижал ладонь ко рту Прохор.

Саблин захохотал.

– Как вы мне нравитесь! – Он прекратил смеяться, поднял вверх палец. – Но! Желание женщины – закон! – Последовала пауза. – Пока желание мужчины – любимая женщина! Я правильно сформулировал, товарищ майор?

– На медаль не тянет, но прощаю, – ответила Юстина.

Прохор и Данимир пожали друг другу руки.

Юстина собрала со стола посуду.

– Приберусь и присоединюсь к вам.

– Мы поможем, – встал Саблин.

– Обойдусь.

Она принесла им высокие бокалы с грейпфрутовым соком, ушла на кухню.

Оба расположились в креслах напротив камина, как это делали незабвенные Шерлок Холмс и доктор Ватсон.

– Жизнь налаживается? – прищурил один глаз Саблин.

– Ш-ш-ш! – прижал палец к губам Прохор. – Не спугни!

– Это славно. Давно мы к этому шли, особенно ты. Кстати, я всё приготовил.

– Что именно?

– Не обсуждайте ничего без меня, – прилетел голос хозяйки.

Прохор развёл руками.

Саблин понимающе кивнул.

Характер майорши, командующей опергруппой ОМОН, оба знали отлично.

Юстина заявилась через несколько минут, на ходу снимая передник.

– Всё сначала и по порядку.

– Я же рассказывал, – удивился Прохор.

– Мне нужна и его версия, – кивнула девушка на Данимира.

Тот остался невозмутим.

– Вряд ли я добавлю что-то принципиально новое, за исключением эмоций. А их было хоть отбавляй. – Он поведал ту же историю, что и Прохор час назад. – Из всего прочувствованного и узнанного я понял одно: всё, что с нами происходит, не случайно. Мы попали на остриё главного удара Владык и неотвратимо погибнем, если не соберёмся и не ответим адекватно.

– Это и моё мнение, – согласился математик.

– Ты сказал – мы? – поиграла бровью Юстина с заметным сомнением.

– Ну да, а что?

– По-моему, под удар попал этот индивидуум, – кивнула она на Прохора. – Или, если говорить о родовой трансперсональной линии, под ударом находится вся его «числовая родня». Причин не знаю, но, судя по всем событиям, это выглядит именно так.

– Он живёт не один в своём одиннадцатом числомире, у него куча знакомых, есть ты, есть я, друзья и товарищи, и все они в зоне риска. Я не беспокоюсь о себе, я просто констатирую факт. И в других превалитетах, где живут его «родичи», они не находятся в вакууме.

– Я поняла. Что вы предлагаете конкретно?

– Пока ничего особенного. Нам дали передышку, надо ею воспользоваться. Предлагаю поехать в деревушку Ляховцы, это недалеко от Суздаля, километрах в двадцати. Там у моего школьного товарища живёт бабуля – божий одуванчик, добрая и понятливая, да ещё очень даже современная, пользуется коммуникатором, компьютером, Интернетом и прочими прибамбасами цивилизации, она готова принять нас на пару дней – на субботу и воскресенье.

– И что мы будем там делать?

– Тренироваться, само собой. – Саблин с усмешкой показал на гранёное яичко помады.

– Зачем?

Мужчины посмотрели друг на друга, на Юстину – с одинаковым недоверием.

– Ты что, не понимаешь? – не поверил Прохор.

– Что я должна понимать? Все предметы имеют геометрический спектр в пределах функционального предназначения. Это я поняла. Стакан может быть круглый, треугольный, квадратный.

– Прямоугольный.

– В форме куба, яйца, полушария и чего угодно, лишь бы исполнял свои функции – содержать жидкость. Всё?

– Нет! – в один голос возразили друзья.

– Нет? Поясните.

– ДД нам показывал… – начал Прохор.

– Прежде всего наши эргионы в этом смысле не простые трансформаторы геометрических фигур, – перебил его Саблин, – а защитные модули. Изменив форму оружия, направленного на нас, можно избежать и выстрела, и удара. Но главное, что мы теперь имеем возможность изменять форму самого носителя угрозы, что гораздо эффективнее.

– Форму кого? – не поняла девушка.

– Охотника! Ну или того человека, в которого вселится Охотник.

– Вы… шутите? Это реально?!

– Ещё как! – улыбнулся Прохор. – ДД при нас превратил черепашку в костяной многогранник, а потом сбил на лету местную птичку.

– Сбил на лету?

– Эргион, конечно, не снайперская винтовка, но он направляет мыслеволю человека туда, куда тебе надо. Птичка, кстати, превратилась в какое-то ежастое существо, но ДД вернул ему форму птицы.

– Это было забавно, – засмеялся Саблин. – Мы обалдели. Так что, едем?

Юстина машинально принялась складывать передник, хотя это было не нужно, задумалась, поглядывая на тюбик с помадой.

– И вы считаете, что я тоже… смогу?

– Без проблем!

– Хорошо, едем, только на моём транспорте. Почему всё-таки в Ляховцы?

– Нас там никто не потревожит, дом Лукерьи Ивановны стоит на отшибе, у прудочка, лес рядом.

– Хорошо, собирайтесь пока, я позвоню. – Юстина скрылась в спальне, откуда послышался её тихий голос: она отдавала какие-то приказания.

Прохор быстро побросал в сумку спортивный костюм, кое-какую домашнюю одежду, тёплые носки, берцы, пару инфобиотонов, собранных в последние два месяца, и ноутбук.

– Я готов. Ты будешь брать с собой что-нибудь?

– Уже взял, в машине лежит.

– Варя знает, куда ты едешь?

– Нет, сказал, что на тренировку за город, в один из пансионатов. Она вообще не любопытна и о наших делах почти ничего не знает, да и ни к чему ей это.

Вернулась Юстина с деловым видом, переодетая в джинсовый костюм.

– Через полчаса приедут мои мальчики на двух машинах, так что если ты на своей, – она посмотрела на Саблина, – оставишь дома.

– Я лучше возле вашего дома оставлю, – не стал возражать Данимир. – Не угонят за два дня.

– Хорошо, выходите, я догоню.

Мужчины оделись, спустились во двор.

Погода стояла тихая, давно стемнело, но снег сверкал в лучах фонарей, и звёзды в небе казались россыпями новогоднего конфетти.

Вышла Юстина с красно-белой сумкой, в белой шубке, в белой же пушистой шапочке, превращавшей её в студентку колледжа, и в красивых узорчатых сапожках фирмы «Вязьма».

Прохор взял у неё сумку.

– Ну и где твои мальчики?

Словно услышав его слова, во двор один за другим въехали два одинаковых серебристых джипа «Рендж Ровер». Распахнулись дверцы, из обоих вышли высокие плечистые парни в обычных гражданских костюмах: пуховые куртки, джинсы, вязаные шапочки.

– Лёша, поедешь во второй, за нами, – скомандовала Юстина. – Ничего особенного не предвидится, но смотреть в оба.

– Есть. – Парни понятливо кивнули и скрылись во втором джипе.

– Мы поедем в этом. – Юстина первой направилась к машине.

Уложили сумки, сели: Саблин впереди, Прохор и Юстина сзади. Водитель, белобрысый крепыш, поздоровался, тронул джип с места.

Через час они были за городом.