На первый этаж спускался осторожно, постоянно прислушиваясь. В подъезде стояла тишина, если не считать эха от выстрелов, все так же звучащих с улицы.
Дверь в подъезд была приоткрыта и подперта кирпичом. Сквозь проем никого не видно. Аккуратно выглянул и посмотрел по сторонам – никого.
С обеих сторон от входа у нас довольно-таки густые заросли: по периметру палисадника растет снежноягодник, а внутри – сирень. Прямо через дорогу – небольшой сад, за которым располагались частные дома – туда-то мне и нужно.
На улице стало хорошо слышно, что стреляют в разных концах города.
«Кто же вы такие, откуда взялись? Ушатаю, суки!» – внутри все клокотало от бешенства. В том числе и на самого себя, за то, что никак не могу пресечь творящийся в округе беспредел.
Не успел я сделать и пары шагов от подъезда, как из-за дома раздался женский визг, мужской хохот и топот ног. Быстро присел на углу палисадника, наблюдая сквозь ветки кустов. Вот из-за поворота выбежала девчонка. Узнал ее: Маша из соседнего подъезда, пятнадцатилетняя красавица, дочка Сашки Марченко. Как из армии пришел, всё мне глазки строила.
Сейчас растрепанная, с безумным взглядом, она бежала по метровой дорожке между домом и палисадником в мою сторону. За ней из-за поворота выскочили два мужика, которые метров на пять отставая, следовали за ней.
Приготовился, томагавк держу на излете. Маша пробегает мимо, не замечая меня. Как только до мужиков остается метра два, выскакиваю навстречу и сразу бью томагавком в голову первому. Что неприятно, так это то, что оба успели среагировать. Первый попытался защититься ружьем, которое держал в руках, хоть это ему и не помогло. Томагавк с чавканьем пробил ему голову. Второму просто не повезло: отпрыгивая назад, наткнулся спиной на стену дома, из-за чего его немного развернуло, и, пока я проскакивал мимо первого, не успел направить оружие на меня, а выстрелил в кусты.
Пробил ему с подшага между ног. Он аж всхлипнул и тут же сложился, скрутившись в позу эмбриона. На душе немного полегчало: хоть двоих, но положил. Что удивило, так это оружие второго – арбалет, которым он меня чуть не подстрелил.
– Чуть не ушатали! Кто ж вы такие шустрые? – осматриваюсь по сторонам – никого.
Маша, похоже, к себе в подъезд заскочила и ничего не видела. Прислушиваюсь. Вроде никто больше сюда не спешит. Ну, а мне желательно поторопиться спрятать трупы, пока их дружки не набежали. Схватился сначала за второго, а он возьми и застони. После такого удара и живой, правда, без сознания. Видать, из-за того, что его развернуло, удар вскользь прошел. Добивать его не стал.
– Ты мне, родной, еще пригодишься! Мы с тобой еще пообщаемся!
Подскочил к первому, попутно подобрав ружье-горизонталку, и повесил себе за спину. Так, этот точно готов, лежит на спине, томагавк торчит во лбу. Пусть пока торчит, крови натекло не так и много, может, и не заметят. Подхватил его, затащил в кусты сирени. Там быстро снял с него пояс-патронташ и флягу литровую. С бедра нож в ножнах не стал снимать – мой лучше. Похлопал по карманам: зажигалка, сигареты – это нам не нужно. В другом: бинты, жгут, железная коробочка. Всё в карман, потом буду разбираться. Документов никаких нет. Обидно, но не страшно. У меня язык появился, поспрашиваем у него потом о том, кто они такие будут.
Вытащил из башки томагавк, обтер клин об куртку трупа и быстро – ко второму. Лежит, еще не очнулся. Подхватил арбалет и бегом в подъезд. Там скинул все трофеи и – за телом. Его так же в подъезд. Дверь прикрыть, но не до конца, чтоб слышно было, что на улице происходит.
Обыск второго тоже ничего интересного не дал: кожаный колчан и четырнадцать болтов к арбалету, фляга, сигареты с зажигалкой и перчатки – в карманах. Большой нож на бедре – куда ему такой, разве что пугать кого. Ничего из документов с собой не носят, блин. Вот кто они такие?
Его же ремнем стянул ему руки за спиной, перчатки в рот – как кляп пойдет. Стонет, но не очнулся. Одел на себя патронташ. Арбалет решил не брать.
– Никуда не уходи, я быстро, – прошептал ему.
Подхватил ружье и бегом на четвертый этаж, в квартиру. В нашем доме двери и входные, и подвальные, из железного листа сваренные, а в подвал – еще и замок врезной, так как там кладовки жильцов. Без ключа фиг попадешь.
Залетел в квартиру. Ключи на гвозде возле двери: от подвала и от кладовки. Фонарь нужен: свет так и не появился. Нашел его в ящике и вроде как светит, но еще и батарейки прихвачу.
Тело никуда не делось, как и вещи с него. Теперь – все в подвал, дверь замкнуть за собой. В кладовке связал бандита более качественно, благо веревки тут хватает.
– Что ж ты, падла, не очнешься-то никак? – И пощечины бил, и нос зажимал, и ножом немного пощекотал. Стонет, а в себя не приходит.
– Ладно, отдохни пока. – Нужно все-таки к деду пробираться.
Арбалет с болтами спрятал на полках, томагавк тоже пока не нужен, туда же его, как и фляги: спиртным пахнет из обоих – оставляю тут. В железной коробочке: три шприца на пять кубиков, уже заполненные, и четыре серо-зеленые горошины. Фиг поймешь, что это такое, но пока тоже оставляем. Расковырял один патрон: крупная дробь. Сойдет.
Оставил фонарь внизу у лестницы, на обратном пути пригодится, и на выход.
Из подъезда выбрался нормально. Сейчас же лежу на краю сада, в малине. Наблюдаю, как по дороге идут четверо более серьезно вооруженных бандита. Вооружены все автоматами, похожими на наши ТКБ, и идут грамотно, сектора друг другу не перекрывают, а позади, метрах в двадцати, их прикрывает внедорожник с пулеметчиком.
Стараюсь дышать через раз, наблюдаю за ними краем глаза и молюсь всем богам, чтоб не заметили. Если те, первые, были шустрые, то какие же эти тогда? А у меня только двустволка. Да я им сейчас на один зуб. Нет, с ними нужно с большего расстояния воевать и с более серьезным стволом в руках. Хорошо хоть, июль на дворе, листва густая. Прошли, не заметили. Ушли в частный сектор, и я туда же, только дальше дворами пробираться буду.
Дворы преодолел нормально и вот, остался последний рывок. Напротив, через дорогу, дом деда, и на улице никого не видно. В стороне перестрелка разгорается, уже и пулемет заработал: видать, охотник какой-то сопротивляется. Зря он в доме засел, в лес уходить нужно было.
Решаюсь. Перемахнул через забор и бегом к дому деда. Полдороги пробежал и грудью как на встречный таран наткнулся. Весь воздух из легких выбило, грохнулся на спину и сквозь выступившие слезы пытаюсь рассмотреть, что же это было. На глаза показался так же экипированный мужик, как и те на дороге. Попытался направить на него ружье, как вдруг он исчез, просто в воздухе растворился, а меня опять таран в бок приложил, и ружье из рук вырвало.
– Какой мне свежак агрессивный попался! – повернул голову, увидел его чуть в стороне, рассматривающего мое ружье. – Давай, поднимайся и руки за спину, прогуляемся!
– Ты кто такой? Что это было? – у меня еле получилось выдохнуть эти слова.
– Еще и любопытный! – как же раздражает эта его издевательская ухмылка. Рука автоматом потянулась к ножу.
– Да ты хочешь поиграть? – продолжая говорить, он начал по кругу обходить меня. – Давай. Я люб…
Что он любит, не дал договорить выстрел со стороны двора, который я совсем недавно преодолел.
– Лешка! Живой?
– Живой, дядька Игнат! – с трудом поднялся, подхватил все еще хрипящее тело и потащил его во двор к соседу дедовому. – Спасибо, дядька Игнат! Жизнь спас!
– Ничего, Лешка. Ты гля, живой еще… Жакан в спине, а он все не подыхает.
Бандит продолжал хрипеть, пока я с него разгрузку снимал, кобуру с пистолетом и просто обыскивал.
– Я за ним уже с полчаса наблюдаю – он по домам шарился. Пантелеевых убил, наверно: слышал, как стрелял в их доме. Только он к вам во двор перебрался, как смотрю, спрятался, а потом и ты показался. Видать, заметил тебя раньше. А потом как он тебя… Я уж думал: убил. Уже пожалел, что раньше не стрельнул. Только как же он исчезал-то, Лешка?
– Не знаю, дядька Игнат. С утра чертовщина непонятная происходит. Горы пропали, да и города больше половины нет. И эти непонятные. Оружие тоже не наше, – я как раз рассматривал автомат. – Патроны, вроде, похожи, но клейма не наши. Вообще непонятно ничего, куда все делось, и откуда эти взялись.
– Дела-а. Да добей ты его, что он всё хрипит! Вот живучий!
Достал нож и, ни минуты не сомневаясь, загнал ему между ребер в сердце. Но этот только выгнулся сильней и продолжил сипеть. И только после третьего удара с проворотом он затих.
– Эк, ты его, – одобрительно хэкнул дед. – Подозревали мы с дедом твоим, что пришлось тебе кровушки пролить… Теперь вижу – не ошибались.
– Кабана легче заколоть, – очищая нож, пробурчал я. – А вообще, дядька, уходить нужно. В лес пойдем и уже оттуда с ними повоюем, а то тут они нас быстро накроют.
– Не, Лешка, дальше ты сам. Только смотри, аккуратней там, а я здесь, может еще кого подкараулю. И не спорь! Меня бабка моя заждалась: снится часто, ругается, что задержался, – по-доброму улыбнулся дед. – Деда увидишь, кланяйся ему от меня. Вовремя он к твоим в гости уехал. Ну все, давай, Леша, поспешай, а то еще кто нагрянет.
У меня ком в горле встал, не могу ни слова вымолвить. Дед Игнат где-то на пятнадцать лет старше моего деда. Всю жизнь прожили по соседству, охотиться вместе с дедом учили. Его дети постарше меня будут, давно разъехались. Двенадцать лет назад умерла его жена, баба Люба, и он постоянно говорит, что пора уже к бабке. К детям отказался перебираться и им запретил сюда переезжать, чтоб ухаживали за ним, так тут и жил сам.
– Возьми тогда это ружье себе, и патроны на, – отдал деду ружье и патроны, первые мои трофеи. – Будет не только твоя одностволка, может, и побольше заберешь с собой. А мне и этого автомата хватит. До леса доберусь, тогда их тоже пощипаю.
– Ты там во дворе посмотри. Он с рюкзаком был, мож, что интересного еще есть. – Обнялись на прощание. – Ну все, беги! А то, не дай Бог…
Нацепил на себя пояс с кобурой, в которой оказался «Glock 17» калибра 9x19. В одну руку разгрузку, в другую автомат, поклонился в пояс деду Игнату и быстро, с оглядкой прошмыгнул в свой двор, на этот раз удачно.
Рюкзак нашел быстро: возле забора лежал, трудно его не заметить. Литров на сорок будет. Прихватил с собой, в доме посмотрю, что там в нём.
В доме первым делом нашел и намотал на ноги портянки, так как в сапогах и носках на дальние расстояния не ходят. Ноги сразу разобьешь. Потом разобрал разгрузку: восемь магазинов, две гранаты, знакомый пенал со шприцами, только тут их четыре, покрутил в руках, но тоже оставил, как и бинт со жгутом. Ничего лишнего. Все оставляю себе.
Быстро отмыл разгрузку от крови, хорошо еще намертво не успела застыть. Дед молодец, попал удачно между ремнями, только и закровило её сзади. Сразу же одел и подогнал ремни под себя.
Существенно же крупнее его, да и всегда считал себя достаточно сильным, а он меня, как пацана сопливого отделал. Кто же они такие? И те шустрые были. Этот вообще исчезал. Одни вопросы с самого утра и ни одного ответа.
По бокам рюкзака – две фляги: одна с водой, другая со спиртным.
Они что, без алкоголя вообще не могут, из четырех фляг – три со спиртным?
Во фронтальном кармане пучок хомутов пластиковых. А в самом рюкзаке помимо вещей: порох в банках, капсюля, патроны, просто гильзы и пули, да разные приспособы.
Еще вопрос в копилку: зачем ему столько патронов разных калибров?
В чехлах – подствольный фонарь с креплением и два ПББСа – к автомату и пистолету.
– Странные какие бандиты, с таким оружием.
Во внутреннем кармане нашел пластмассовую баночку с горошинами непонятными: две желтых и четыре более крупные, уже знакомые серо-зеленые, переложенные ватой.
Раз их все носят, то пусть лежат, места немного занимают. Потом разберусь, что это такое.
Оставил себе патроны к автомату, их всего-то три пачки, остальное всё, не только из рюкзака, но и из оружейного сейфа, сложил в сумку. А также все комплектующие оттуда забрал, не зря же он их собирал? Оружие завернул в одеяло и всё это спрятал в подпол в прихожей. Если кто не знает о нем, то и не найдёт. Сейф со всем остальным оставил открытым: если наведаются, чтоб видели – тут уже побывали.
В рюкзак положил свитер, две банки тушенки из подпола, хлеб в хлебнице взял, хоть и засох, но пойдет. В свою флягу налил воды, из трофейных только со спиртным оставил, может, пригодится. Последними положил глушители, фонарь и бинокль – деду на день рождения дарил его, но он им так и не пользовался. Переложил всё полотенцем, чтоб не стучало. Ну, вроде всё, пора выбираться из города.
До края города я добрался быстрее, чем рассчитывал. Город меньше стал – окраины и с этой стороны пропали. Приходилось еще несколько раз пропускать машины, а также довелось наблюдать, как выводили из одного двора и грузили в переделанный автобус девчат. Скрипел зубами, но поделать ничего не мог: слишком много бандитов вокруг. Потом автобус в сопровождении внедорожников с пулеметчиками и погрузившимися в грузовик бандитами куда-то уехал. Не удивлюсь, если за следующей партией.
Слышал, как сзади стреляло охотничье ружье. Видать, дед Игнат все-таки подловил кого-то. И пусть недолго, всего четыре выстрела, но он это сделал. Пускай он, как и хотел, с бабой Любой встретится. А вот мне еще предстоит многое сделать, в том числе и за деда отомстить.
От крайних домов до первых деревьев метров тридцать, недалеко вроде, но всё портит вид нескольких тел, лежащих чуть в стороне, и внедорожника с пулеметчиком и двумя автоматчиками, они не дремлют, а активно крутят головой. Вот я и жду, когда они отвлекутся, и стараюсь не думать о всех странностях сегодняшнего дня, которые так и лезут в голову. Вопросов накопилось много: куда пропали горы; куда часть города исчезла? А также о том, что лес этот не наш – не тайга, а какой-то смешанный.
Вдруг недалеко раздался выстрел, и пулеметчик, взмахнув руками, провалился в люк. Автоматчики сразу же попадали и, укрываясь за машиной, открыли ответный огонь. Мне прекрасно был виден один из них, и я не упустил шанса. Хоть автомат этот мне и не знаком, но на пятьдесят метров трудно промахнуться.
О проекте
О подписке