Два десятка маленьких болтиков пулемётной очередью скользнули к ультраскопу; волшебница безошибочно вогнала каждый из них в нужный канал. Кристоф закусил губу. Энвер была само хладнокровие.

Когда сложнейший механизм был собран и опустился на скамейку, чародей бросил взгляд на циферблат загодя выложенных из кармашка часов.

– Пять минут двадцать шесть секунд! – парень удивлённо присвистнул. – Ставлю месячное жалование, что за нами теперь новый рекорд Агентства!

Энвер взялась за рукоять маховика. Через несколько секунд ультраскоп был готов к работе.

– Я сканирую, – выдохнула чародейка и, не затягивая, вошла в Эфир.

Пересечения многочисленных белых линий на глубоком синем фоне. Каркасы домов, заселённые бело-синими пятнами света и серыми облачками тумана. Знакомая картина. Однако на сей раз она отличалась от той, что накануне видел колдун. На окраине схематичного городка, в том месте, где небольшая клетка примыкала к четырём прямым параллельным нитям, бросались в глаза два чужеродных пятна. Они светились изнутри: один – мягким медовым янтарём, другой – холодным тёмным кармином. Возле пятен у железной дороги, на втором этаже салуна, ещё в паре мест слабо колыхались и пульсировали клубы цветного «дыма» – следы волшбы, сотворённой магами. Янтарный «дым» принадлежал чарам Кристофа. Следы цвета венозной крови оставила магия Энвер. Но вот область на южной окраине Сэндвилла – там, где проходило празднество, – была целиком затоплена стерильным, слепящим эфирный взор колдуньи белым светом. Без единого оттенка или пятнышка.

Чародейка резко вынырнула из Эфира, повернулась к напарнику. Тот понял её без слов:

– Выходит, догадка верна.

Глаза девушки опасно сузились:

– Нова здесь.

Потребовалась минута, чтобы на тонизирующих чарах пробежать весь городок и оказаться у ярмарочной площадки.

– Он всё ещё тут, – уверенно заявила Энвер.

Кристоф вытащил устройство, похожее на компас. Длинная красная стрелка, при отсутствии магических аномалий хранившая неподвижность, теперь тревожно металась то в одном, то в другом направлении.

– Да, – маг убрал детектор в карман. – Мы не знаем его возможностей и предела сил. Какой план?

Ведьма осмотрела повозки и фургончики, заполненные спящими людьми. Кое-кто, расстелив плащи и покрывала, коротал ночь прямо на земле под возами. Музыканты, накрывшись пончо, дружно храпели на собственном помосте. За сценой маячили шатры и палатки циркачей.

В ладони у девушки, будто из ниоткуда, появилась дюймовая обсидиановая снежинка. Ажурные лучи сверкнули острыми гранями.

– Выводи по-тихому всех, кого успеешь. Я поставлю завесу.

Кристоф рысью метнулся к фургонам. Энвер прикрыла глаза, вслушиваясь в себя, в биение Силы, что струилась в её жилах. Завеса Аль Сафира, тёмного заклинателя далёких заокеанских пустынь, требовала некоторых усилий и определённого мастерства. Но необходимо было кое-что ещё. Ладонь с обсидиановой снежинкой сжалась в кулак. Хрустнули ажурные лучи, в песок упали первые капли крови. Чародейка запрокинула голову, выкрикнула в небо формулу заклинания – на языке, которого Великие Прерии никогда не слышали. Резкий взмах пораненной ладонью вправо, затем влево: горячие брызги сорвались с пальцев, хлестнули багровыми дорожками. Чародейка развела руки в стороны, сделала такое движение, будто, манипулируя деревянными крестами, поднимала с земли кукол-марионеток. Пролитая кровь зашипела, вспыхнула фиолетовым пламенем. И завеса начала расти.

Обычному человеку не было бы видно ничего, кроме дымящихся остатков крови и застывшей – растворившейся в заклинании – волшебницы. А перед внутренним взором Эн-вер из кровавых дорожек проросли матово-чёрные суставчатые щупальца, двигавшиеся с омерзительной резкостью, механически. Щупальца, напоминая лапки насекомого, уперлись прямо в воздух и поползли вверх и в стороны, точно тараканы по стеклу. Количество щупальцев хаотично множилось по мере их продвижения; промежутки между ними мгновенно затягивались чёрной плёнкой, скрывая фургоны и повозки. Менее чем за минуту из ведьминой крови и магии сам собой соткался непроницаемый чёрный купол, целиком накрывший весь отведённый под ярмарку пустырь. Теперь без ведома девушки ни один чародей не смог бы ни покинуть пределов завесы, ни попасть внутрь.

Энвер проникла под купол. Сразу сделалось сумрачно, солнечный свет стал тускло-жёлтым, краски померкли и потеряли контрастность. Люди, ночевавшие на площади, просыпались, тёрли глаза и ошалело крутили головами; они не понимали, что происходит. Некоторые уже спешили покинуть пределы купола – Кристоф старался как мог. Ведьма, контрастируя с тревожной растерянностью обывателей, уверенными шагами пересекла ярмарочную площадь. У стоянки цирковых артистов было подозрительно тихо и пусто. Энвер остановилась, собралась, обостряя органы чувств до предела. Теперь она напоминала пантеру, готовую к броску. Осторожно приблизившись к ближайшему шатру на несколько шагов, ищейка что есть сил закричала:

– Именем магического Конвента, согласно букве Эдикта и по воле Высокого Трибунала, я – агент особой службы – приказываю тебе, нова: сдавайся!

Неестественное эхо заметалось по окрестностям. Голос чародейки звучал сильно и властно; колдовская энергия, вложенная в слова, подавляла волю, подчиняла дух. Любой обычный человек после этого выкрика уже рухнул бы к ногам колдуньи, точно побитая шавка, и сознался бы во всех мыслимых грехах. Но теперь никто не отозвался. Лагерь казался притихшим, настороженным. Будто вымер. Подождав немного, девушка закричала вновь:

– Последнее предупреждение: стихийный магический дар опасен! Нова, ради всеобщего благополучия требую немедленно сдаться; в противном случае я буду вынуждена применить силу!

И опять тишина. Девушка нахмурилась.

«Ну ладно!»

Она шагнула к шатру и откинула край полотна.

Плотное тёмное облако, хлопая множеством крыльев, с пронзительным писком ринулось на неё из глубины временной постройки. Десятки летучих мышей, взявшихся невесть откуда, накинулись на чародейку. Энвер отшатнулась, рефлекторно прикрыла лицо – маленькие острые зубки и коготки норовили расцарапать кожу, добраться до глаз. Мельтешащие тельца летунов заслоняли обзор. Но замешательство ищейки длилось лишь пару секунд.

«Ах так?!»

Ведьма зло вскрикнула, махнула руками раз, другой: с кончиков пальцев сорвались длинные языки пламени, разом вспоровшие агрессивную стаю и рассеявшие её. Две дюжины рукокрылых, сгоревших заживо, обугленными комочками рухнули на песок; уцелевшие особи в ужасе бросились врассыпную. Через пару секунд летучих зверьков и след простыл. Помятая и разозлившаяся волшебница сплюнула, одним прыжком преодолела дистанцию до шатра. Нырнула внутрь, тут же едва не споткнулась о лежавшие у входа ящики. Выругавшись, Энвер отвела в сторону раскрытую ладонь, в которой с характерным сухим треском вспыхнула небольшая светящаяся сфера – «карманная» шаровая молния. Мертвенный голубой свет выхватил из мрака, заполнявшего сооружение, нагромождения разнообразной цирковой утвари. Присутствия людей не ощущалось.

– Зачем вы сюда пришли? – вдруг донеслось из темноты.

– За тобой, – не помедлила с ответом волшебница.

– Что я сделал?! – в дрожащем голосе новы проступали истеричные нотки. Энвер покрутила головой, но определить, откуда исходят крики, не смогла.

– Пока ничего плохого. Но это здесь, при нас. Молись, чтобы твои фокусы не оставили чёрного следа в других местах!

Вверху что-то сухо щёлкнуло, и на ищейку рухнуло косое гильотинное лезвие. Девушка среагировала молниеносно, опережая смерть на какие-то доли секунды. Она рванулась вперёд, заваливаясь на землю, упала, перекатилась и почувствовала, что вниз головой проваливается в яму, которой секунду назад перед ней не было.

Удар о дно получился серьёзным, на миг потемнело в глазах. Впрочем, в яме действительно было темно. Темно и очень тесно. Энвер, морщась от боли в ушибленном плече, неловко повернулась и ткнулась коленом в стенку. Ценой некоторых усилий ей удалось вернуть небо и землю на свои места и встать наконец на ноги. Затеплив небольшой огонёк в ладони, чародейка обнаружила, что оказалась в узком деревянном ящике, пугающе похожем на гроб, поставленный на попа.

– Что за чёрт?! – выругалась «погребённая заживо».

Ящик казался глухим, без каких бы то ни было намёков на петли или запоры. Тем не менее, бегло осмотрев свою ловушку, девушка обнаружила у самого «пола» узкие тёмные щели, оставленные неплотно сколоченными досками. Через эти щели вдруг очень некстати начала интенсивно сочиться вода. За пару секунд её уровень в ящике поднялся до щиколоток.

– Э-э, нет! Утопить меня вздумал?!

Чародейка уперлась ногами и спиной в противоположные стенки стремительно затапливаемой камеры. Зависнув таким способом над приближавшейся поверхностью воды, Энвер протянула руки вниз, трижды встряхнула пальцами и произнесла заклинание. Из ладоней вырвались струи чародейского льда, ударили по водяной плёнке; та, яростно шипя и потрескивая, попыталась сопротивляться, но в итоге быстро сдалась. Когда осел конденсат, ведьма мягко опустилась на сплошной ледяной монолит.

«А вот теперь выходим отсюда».

Девушка сжала кулаки и резко ударила ими в противоположные стенки «гроба», усилив действие мощными психокинетическими импульсами. Ящик, непостижимым образом оказавшийся за пределами шатра, с оглушительным хрустом разлетелся на части. Обломки досок повалились на площадь в радиусе двадцати пяти ярдов от эпицентра взрыва. Ледяной блок мгновенно раскрошился в пыль. Упав на взбудораженный песок, Энвер вскинула голову: она почувствовала новую опасность, но в этот раз отреагировать не успела. Из-за ближайшей фуры на неё бросились два лассо. Оба достигли цели, обхватив руки и грудь чародейки. Верёвки, сплетённые из магического пламени, двигались, точно живые змеи, проворно обвивая тело жертвы и сдавливая свои кольца всё туже. Энвер дёрнулась, пытаясь вырваться, но заклятия не получилось: пламя верёвок, хотя и было холодным, заполнило голову жгучей болью. Эта боль путала мысли, гасила сознание. Мутным взором волшебница увидела вышедшего из-за укрытия нову. Мес-сир Бериллио, из рукавов которого тянулись злосчастные верёвки, медленно приближался, совершая управляющие магическими арканами пассы.

– Не стоило вам трогать меня! – на лице фокусника, как и в его голосе, удивительным образом смешались страх и торжество.

– Мы… ещё… не начали… – сквозь зубы выдавила Энвер.

– О нет, мисс, я не позволю вам забрать мой дар! – нова усилил давление. Ищейка упала на колени, тратя остатки сил на то, чтобы не провалиться в беспамятство.

Но тут из-за помоста музыкантов показалась долговязая фигура напарника. Светлый маг, скрючившись, выбросил вперёд правую руку, будто метнув что-то. Прямой жёлтый луч без видимых усилий разрубил обе верёвки разом. Мучившие девушку петли лопнули, рассыпавшись на тысячи миниатюрных, мгновенно гаснувших звёздочек. Откат магического контрудара швырнул застигнутого врасплох нову на землю. Агент бросился к своей поверженной спутнице. Несколько секунд, потраченных Кристофом на приведение ведьмы в чувство, фокусник использовал как нельзя лучше. Быстро оправившись, он вскочил на ноги и пустился наутёк. Этот маневр первой заметила Энвер, пришедшая в себя.

– Уходит, гад! – воскликнула она.

Кристоф обернулся, выхватил из чехла на поясе эбонитовый стек. Крикнув заклинание, маг хлестнул воображаемым продолжением стека по песку у себя под ногами. Невидимая волна рванулась от сапог чародея к удиравшему противнику, мгновенно догнав и перегнав его. Перед иллюзионистом вздыбилась песчаная стена: высокая, толстая, монолитная с виду. Нова затормозил, едва не врезавшись в неожиданную преграду, затравленно обернулся. Энвер уже поднималась, готовая атаковать. Бериллио, однако, вновь преподнёс сюрприз: швырнув что-то на землю, мессир за долю секунды скрылся в компактном облаке густого тумана – точно такого, какой скрывал чародея вчера, в начале выступления. Запущенная волшебницей шаровая молния насквозь пронзила туманную пелену, оставила в ней аккуратную круглую дыру и взорвалась, столкнувшись с возведённой светлым магом песчаной стеной.

– Крис! – рявкнула Энвер. – Твою мать, ты чем занимаешься?!

– Жизни спасаю! – огрызнулся парень. – Твою вот спас!

Ведьма усилием воли подавила рвущееся наружу раздражение. Злиться на партнёра она не имела права. За всё время поединка ей не встретилось ни одного человека – значит, свою первую задачу Кристоф выполнил превосходно. Кроме того, он действительно оказался рядом чертовски вовремя.

«Теперь мы знаем его стиль, – телепатический голос чародея вновь «звучал» ровно. – Ему не хватит фантазии отразить неовеществлённую магию. Используй заклятия поизощрённее, успевай атаковать первой. Инициатива и напор – победная тактика для нас».

«Смыться ему не даст завеса, – добавила Энвер. – Разделимся и прочешем площадь. Либо его найдём мы, либо он упрётся в купол».

Кристоф кивнул, растворился среди осиротевших палаток и навесов. Ведьма осталась в одиночестве. Вновь под чёрным куполом стало тихо. «Это всего лишь иллюзия, – подумала девушка. – Наколдовать настоящую невидимость ещё никому не удавалось. Значит, этот прохвост где-то прячется. Отвёл нам глаза и затаился. Ну что ж, есть у меня и на такой случай приёмчик». Подобно Кристофу, у тёмной чародейки на поясе висело несколько чехлов и подсумков – «оперативный набор инструментов на все случаи жизни», как его некогда прозвал один из комендоров агентства, их с напарником куратор Арман Жиро. Каждый агент-ищейка подбирал содержимое набора по своему усмотрению. В этот раз колдунья извлекла из подсумка мешочек с мелким лиловым порошком – основным компонентом заклинания «Кольцо сумерек». Развязав мешочек, его владелица произнесла формулу и повернулась вокруг своей оси на триста шестьдесят градусов, рассыпая порошок. После этого Энвер присела на одно колено, сложила вытянутые руки вместе и резко развела их в стороны. Кольцо серого дыма с тихим шорохом окружило волшебницу и стало наращивать свой диаметр, редея и истончаясь. И без того тусклые краски предметов пропали совсем, цветовая гамма дня сделалась монохромной – побочный эффект Кольца сумерек. Эффект краткосрочный, зато в течение нескольких минут любая творимая под куполом волшба будет видимой простым зрением даже сквозь предметы, причём только для тёмного мага, что давало последнему неоценимое преимущество. Теперь, полностью уверенная в себе, ищейка двинулась на поиски новы.

Кристоф шёл вдоль края купола. У него не было тех возможностей, какими располагала Энвер; но он всё же мог рассчитывать на её своевременный сигнал и показания «компаса» – детектора магических аномалий, лежавшего на ладони. Было ещё одно чувство, привилегия светлого мага: когда тот максимально сосредоточен и «вслушивается» в Эфир, то может уловить дрожь тончайших «эфирных струн», вызванную сколь-нибудь значительными подвижками Силы. Так случилось, что в этот раз все три сигнала сработали одновременно. Волшебник воспринял, как по идеальной глади «эфирного озера» (так фантазия рисовала абстрактные, в общем-то, явления) пошла рябь. Низкочастотный гул, слышимый не ушами, но всем телом, накатил откуда-то спереди, вызвав неприятные ощущения. Судорожно задёргалась в исступлении стрелка детектора, дотоле лишь вяло трепыхавшаяся. Одновременно со всем этим Кристоф услышал телепатический голос Энвер:

«Купол ходуном ходит! Нова прорывается наружу у входа!»

«Я уже там!» – отозвался волшебник, ускоряясь.

Обогнув последнюю в ряду повозку, Кристоф выбежал на небольшой свободный пятачок перед сколоченными сутки назад воротами ярмарки. В пыли у ворот барахтался, запутавшись в собственном плаще, мессир Бериллио. Очевидно, он попытался пройти завесу Аль-Сафира, даже не догадываясь о её существовании. Невидимый барьер просто оттолкнул незадачливого циркача, попутно наградив лёгким оглушением и отправив колдунье тревожный сигнал. Кристоф поторопился сократить дистанцию до новы, надеясь на полученный при столкновении с завесой шок. Но и тут фокусник показал, что голыми руками его не возьмёшь. Почувствовав (или просто услышав) приближение мага, мэтр прекратил трепыхания, вскинулся, протянул к ищейке свои объёмистые рукава. Кристоф, уже перешедший на бег, сделал руками жест, напоминавший «разрывание пасти льву», – это его и уберегло. Два одновременно грянувших взрыва извергли из рукавов Бериллио раскалённые пороховые газы (по привычке изрядно сдобренные серпантином и конфетти). Убийственные струи, выпущенные почти в упор, натолкнулись на золотистую полупрозрачную линзу щита, выколдованного агентом в последний момент. Щит не выдержал, раскололся, но дело своё сделал. Глаза фокусника расширились от ужаса, когда прямо на него из порохового дыма вывалилась долговязая фигура светлого мага. Нова ничего уже не успевал сделать; впрочем, не стал сейчас колдовать и Кристоф. Он просто наотмашь ударил циркача по лицу. Брызнула кровь, мессир Бериллио повалился на спину. Светлый маг уселся на растерявшегося противника верхом, продолжая молотить кулаками. Растерявшегося? О нет! Что-то выдернуло фокусника из-под Кристофа, да так резко и неожиданно, что маг едва не потерял равновесие. Обернувшись, ищейка увидел уже поднявшегося на ноги нову. Одной рукой зажимая разбитый нос, грязный, ободранный Бериллио прибег к испытанному трюку: бросил себе под ноги скомпрессированный туман, в клубах которого имел обыкновение исчезать.

– Не-а! – азартно выкрикнул Кристоф.

Он вытянул руки, растопырил скрюченные пальцы, будто стискивая невидимый мяч. Сработало: туман, на месте которого ещё секунду назад стоял фокусник, перекрасился, из бесцветного стал медным. Он попытался было расползтись, рассеяться, но ищейка сильнее сдавил воображаемую сферу, и волшебный туман уплотнился, приобретая формы человека.

– Заклинания можно оборачивать вспять. Тебе ведь об этом никто не говорил, да?